Да, обидно стало, но как бы ни было тошно, а виновата я сама. Права Илада. Ежели б была умом на ристалище, а не тонула в пучине мыслей, так глупо не получила бы.

А стало быть, сама виновата!

Пропустила занятие важное, а нас, наконец, стали рукопашному бою обучать. Вернее, Вонич смилостивился и решил показать несколько приёмов, о которых я так упорно молила. Молила, вымолила, да сама же показала, как несерьёзна…

Дарюшка меня сопроводила до лекарки. Бабка Радима жила на краю селения в крепком домике. Лекарка даже не спросила, что случилось. Девку прочь, а мне кивнула на скамью подле столика, заваленного пучками трав. Видать разбирала, да мы помешали.

– Сядь!

Я послушно выполнила приказ.

Радима студёной водой мне лицо окатила, кровь тряпицей утёрла. И пока я жилище её взглядом обводила, – а была тут за всё время лишь раз, когда лодыжку подвернула, и она мне капустный лист повязывала, – лекарка луковицу с вязанки на окне сняла. От шелухи избавила. Отрезала четвертинку. Поворчала, что уж не так свеж овощ, но упорно в ступке давила. Потом соли добавила и получившуюся кашицу в тонкую ткань завернула да мне протянула:

– Приложи на ушиб… – Велела день-два, пока отёк не сойдёт, на занятия не ходи.

Я тяжко выдохнула и домой поплелась. По дороге опять так погрузилась в мысли, кляня себя за несобранность, что теперь Иржича пропустила. И глазом не успела моргнуть, а уже к стенке бревенчатой оказалась прижатой.

– Это кто тебя так? – прищурился грозно, по лицу моему взглядом гуляя.

– Так поди тебе виднее! Сам велел! – огрызнулась недовольно, плечами передёрнув и пытаясь хват парня сбросить.

– Ты почто такое говоришь? – праведно вознегодовал Иржич.

Судя по тому, как возмутился, он и впрямь не был причастен к случившемуся.

Пристыдил.

Выходило, зря обвинила его, хотя не было доказательств, окромя мыслей, что Илада в парня влюблена, а тут я на горизонте появилась и, якобы, между ними вклинилась.

– Иладка? – допытывался Иржич, чуть встряхивая.

– Сама виновата, – не кривила душой. – Она всего лишь воспользовалась моментом.

– Ух, стервь, – зло процедил Иржич, кулаком в стенку ударив. – Проучу!

Я со страху зажмурилась, но только хват ослаб, метнулась следом за парнем:

– Стой, – поймала за руку, когда Иржич уже одной ногой за торец дома ступил, куда меня с дорожки утащил. – Не смей, прошу, – не думала, что до такого опущусь, но просила. – Говорю же, я сама рот раззявила. Задумалась…

– Обо мне хоть думала? – через плечо оглянулся парень.

– Вот ещё, – фыркнула я, торопливо пальцы разжав. – И без тебя есть о ком думать!

– Ты это из головы выбрось, – пригрозил тихо Иржич, холодом глаз опалив. – Я за тебя любого голыми руками порву.

– Что, и волколака? – ляпнула, тотчас поняв, что маху дала.

Иржич всего миг думал и на меня с интересом задумчивым глядел:

– Будет нужно, и волколака, – кивнул значимо.

– А пуп не надорвётся? – хмыкнула я.

– Не надорвётся, – самоуверенно заявил. – Ты только скажи, люб я тебе аль нет…

– Нет, – мотнула головой, – с чего вдруг? – поморщилась, когда лицо вновь гореть начало. Да и голова жутко разболелась.

– Не шути, – буркнул парень, словно и мысли не допускал, что мне другой мог нравиться.

– А я не шучу, – в тон буркнула и совсем смутилась, представив, как сейчас выглядела: – Ой, всё, – поспешила прочь, обогнув Иржича да на дорожку выходя.

– Давай провожу, – увязался за мной.

– Нет, тут ходу пару хоромин, сама…

– Может, нужно чего? – всё равно следом шагал. – Ты говори, не стесняйся, – плечом к плечу.

– Ничего, – теряла терпение, будто чуяла неладное.

И, как назло, голоса девичьи громыхнули смехом, только свернула за нужную хоромину. С шага сбилась, но от судьбы не убежишь, поэтому прямёхонько, через двор с невестами, уже закончившими тренировку, двинулась. Гордо, спину выпрямив и не глядя ни на кого. Но Иладку было сложно не замечать. Она недалече стояла, и, конечно, нас с Иржичем заприметила. У меня хоть и был один глаз всего зрячим, но лютую ненависть на лице девушки прочитала.

***

С подбитым глазом и опухшим носом, естественно, не выходила лишний раз из дому. Мне то и в тягость было, и в радость – оправдание веское для других и для себя. Потому и в лес не бежала: мне для начала синяк надобно было свести. Так себя и успокаивала. Но вот чего не ожидала, так это внезапного приезда волколаков.

На третий день мне лучше стало: фингал уже зелёно-жёлтым стал, нос не кровил, глаз нормально видел, а вот аппетит так и не появился. Сама чувствовала, что исхудала, да силы растеряла, но кусок в горло не лез. Так бы и лежала на скамье в тоске и раздумьях, ежели бы меня надсмотрщица за шкварник не выдернула, за порог не толкнула.

– Живо!!! – я едва не упала, в ногах запутавшись. – Бегом! – рявкнула за спиной баба Ганна. – Уже собрались все.

Пока я бежала, жадно раздумывая да выискивая, что за сбор будет, оказалась на площади. Тогда и оробела на миг.

ВОЛКОЛАКИ!!!

Как так? Раньше времени? Неужто на загон и меня заберут?

А потом на Рагнара глазами наткнулась. Он окатил меня холодом, и я быстро голову склонила да в строй встала.

Стояла, чуть дыша, и не от вида гостей важных, не от стыда за своей глаз подбитый, а от того, что на мне мой лесной друг взгляд удерживал. И ежели б в облике Зверя, всё было бы ничего, а он… мужчиной необычайной красоты на меня смотрел.

Раньше бы я топила глаза в земле, но теперь нет-нет, да и вскидывала их, чтобы убедиться, верны ли ощущения. И каждый раз натыкалась на его обжигающее равнодушие. И от того сквозь землю провалиться хотелось аль шкуру с себя содрать.

Так и стояла, как на иголках, дышала урывками.

А Альфа по площади прохаживался, рядом Зварич семенил, что-то ему бубнил, руками махал рьяно и много, кивал часто.

Главный волколак будто его не слушал, в своих мыслях был. Он всех бегло изучал, и, казалось, от его глаз не ускользает ни челядь, ни местные, ни невесты, кто тиши воды, ниже травы были. Ни на ком не заострил внимания, ни на чём не остановил взгляда, но знала наверняка: всё видел и даже слышал, ежели кто смел шушукаться вдали.

И это до мурашек настораживало. Дагр спокойствием пугал. Матёрый, опасный, очень мрачный. От него так и веяло властью и силой. Он подавлял, огромный, молчаливый, грозный.

И тут душу затопило странное чувство. Словом, просветление.

Я опять метнула взгляд на Рагнара да так и застыла: вот кого мне напомнил Альфа. Рагнар не был настолько массивен, но был крупней многих из стаи сопровождения Дагра. И ежели бы не глаза чёрные, волосы тёмные, я бы решила, что они родственники.

Это с толку и сбивало.

Мысли испарились, когда я оказалась лицом к лицу с Альфой. Вернее его грозная масса надо мной возвысилась, а я от ужаса только глазищи сильнее распахнула, сразу же осознав, как слажала. Запоздало сморгнула, глаза вниз… Но уже оплошала. Дагр рывком за подбородок голову мою поднял, заставляя на него глянуть.

Ничего не сказал, не спросил, только чётко его недовольство прочитала в безмолвии. Грубовато отпустил, и я тотчас виновато голову склонила. Больше не поднимала, только раз моё сердечко с ритма сбилось, когда мимо Рагнар прошёл. Хоть и видала его в этом облике второй раз, а уж сразу отличила от всех. Поступью чёткой, крепостью ног и жаром, что меня тотчас окутал.

– Значит так, – Зварич, только гости уехали, а нас вновь согнали на площади, недовольно обвёл взглядом всех невест, – Альфа велел вас учить лучше. – На этих словах меня на прицел глаз поймал.

Божечки! Неужто я выделилась?! Ежели так, стало быть, от всех ждать «любви». Никогда невесты выделяться не должны, а я разукрашена.

– Так что, с завтрашнего дня будут у вас занятия усиленные по бою кулачному.

– А с оружием? – подала я робко голос, ведь о том давно просила.

Как спросила – так умолкла. Зварич в несколько шагов ко мне подступил. Грозно голубыми глазами сверкнул:

– А тебе, – отчеканил вкрадчиво, чтобы теперь знали все, кто виновен в нововведении, – мы все благодарны! С этого дня в резервацию будет приставлен волколак. Он будет следить за ходом обучения.

Ропот по площади полетел, негодование, испуг. И все меня возненавидели с новой силой.

– Ежели дашь ещё раз маху с мордой разукрашенной, нас ничто не спасёт! – шикнул на ухо Зварич так многообещающе, что по мне волна страха прокатилась.

До сего на меня мало обращали внимания такие значимые люди резервации, поэтому и разволновалась сейчас, тряслась сильно. А ведь умение хладнокровно с другими говорить, страху не выказывать – было главным наставлением Рагнара.

А я все его уроки прахом пустила, только столкнулась с первыми трудностями. Вот же дура!

Тяжко выдохнула, больше не приставая с вопросами и ожидая окончания сборища. Теперь и говорить не надобно, я совсем стала изгоем.

А ночью мне девки тёмную устроили. Попинали изрядно. Так, что я поутру едва встала.

Кое-как до лекарки дохромала. И пока шла, меня слёзы беззвучные душили, обида давила.

За что? Я ведь не жаловалась. Почто все такие злые и глупые?

Село наше близ границы с Северными волколаками стоит. Стало быть, на пограничье находимся. Народу с виду полно да было бы и больше, ежели б не частые войны: встречи кровавые с соседями, Северными волколаками, кому вздумывалось по нашим землям прохаживаться, невест воровать. Аль из ничейных территорий одичалые Звери являлись – те вообще никого и ничего не жалели.

И кому защиту держать? Мужикам… и нам! Покуда волколаки Дагра не подоспеют…

И ведь не всегда ко сроку поспевали. А потом крови много бывало, вот народ и серчал – бежал южнее, дабы под защитой плотнее жить.

Потому и думала об умении защищаться и атаковать. Разве худо кому будет, ежели невесты отпор научатся давать? Нет! Не только мужикам нас охранять ценой своей жизни. Мы и сами можем! Какая разница от когтя и клыка чужого погибнуть аль от натиска жениха?

Так что усиленные занятия нам на пользу. И ежели дуры не понимают, я проглочу обиду.

Мне выжить охота!

Рагнар

Приставлен к резервации был Дувор, бывалый вояка, но уже одной ногой в другой жизни. Своих детей так и не нажил, а вот опыта боевого у него хоть отбавляй.

После того, как я отцу рассказал о том, что высмотрел, и посоветовал пуще смотреть за местными, Альфа на слово не поверил, почему и нагрянул в резервацию нежданно. Много что увидел, много чего понял.

Рубить под корень всё село не стал, но теперь хоть глаза открыл, что непростительно к невестам относились. Вот и порешил, что нужно своих в резервацию приставить, да только молодых и в силе никак нельзя – сорвутся, всё село попортят, а вот волколака, который уже готовился уходить к праотцам, но которому есть чему поучить – самое то.

Дувора первым отправили. Для пробы он был должен поселиться в резервации. На занятиях присутствовать. По территории хаживать, смотреть, а потом отчёт передавать с теми, кто охрану несёт.

Не то, чтобы волновался за Славку, но чуть спокойней стало.

Пусть не приходит больше, зато знать буду, что ею занимается опытный вояка, для которого бой – важная ступень развития, а не просто галочка для отчёта Альфе. Человечишек свояки гоняли, да немного, а стоило бы сильнее, чтобы тело окрепло да прыти больше было.

А Дувр поблажек не даст, на слёзы не среагирует, а силу в руки нарастит. В крепком теле – крепкий дух, это любому ясно! Теперь и познают люди это, когда Зверь их подготовкой заниматься станет.

Но Славка прибежала. Через седмицу. Я таился за деревьями, но запах её и шаги громкие отчётливо слышал. Эх, как лосиха на гоне топала, надобно её ещё и осторожности обучить.

Она покричала, просидела на камне до вечера, меня выжидая, а я следил, покуда не ушла. И так несколько дней… Она упрямая, но я тоже не лыком шит.