– Но для дея приготовлена постель в покоях старейшины… – начала золотоволосая женщина и осеклась под его взглядом, а затем тихо прошептала: – Не желаете ли осмотреть сад поближе, перед тем, как разместиться там?

Рогар желал напиться чем-нибудь покрепче, и желательно до беспамятства, но уступил ей из любопытства: заметил, что причина вовсе не в том, чтобы показать ему местные достопримечательности.

– Разрешит ли мой дей обратиться к нему с просьбой? – как и ожидалось, тихо взмолилась она, как только они оставили почетную процессию и немного отдалились. – Не знаю, появится ли у меня случай еще раз поговорить наедине с вами.

Люди Эры всегда его просили, Рогар уже привык, о Благословлении, о чуде или оставить их в покое, в конце концов. Обычно он удовлетворял все просьбы – или оставлял без внимания, это с какой стороны посмотреть. Вряд ли маленькая женщина с печальными голубыми глазами смогла бы его удивить.

– Я прошу вас простить Кайлин за то, что она уронила ваш подарок, – горячо затараторила та, осмелев. – Она молода. И глупа. Но она хорошая девочка и не хотела вас обидеть!

Рогар моргнул. Кайлин? Он невольно обернулся, выхватив взглядом тощую фигурку среди толпы прочих. Ах да, дерзкий рачонок, только выбравшийся на свет из прибрежных камней, но уже посмевший перечить богу. Мимолетное раздражение, которое он испытал, когда она отвергла его дар. Почему люди просят дея не быть суровым к ним, но показывают зубы в ответ на любое искреннее проявление доброты? Рогар пытался относиться к этому по-философски и постарался сразу выкинуть из головы девчонку с коричнево-рыжими волосами и худыми ключицами, которая передергивалась от отвращения рядом с ним.

– Она прощена, – равнодушно пожал он плечами, отвечая на мольбу ее заступницы.

Мало ли кто передергивался от отвращения рядом с ним или под ним за все те годы, что он владеет Эрой? Все те жены и дочери, которых подкладывали под Рогара их любящие мужья и отцы, делились ровно на две группки. Первые страстно желали побывать в постели бога, лишь для того, чтобы испытать, каково это. Они стонали и умоляли его одарить их Благословлением прямо во время оргазма, словно он – машина по производству чудес. Фанатички, которых по возможности следовало избегать. Вторые рыдали и содрогались, умоляя не трогать их. Его лицо, его тело, так отличающиеся от человеческих, пугали их. Что бы они сказали, если бы узнали, что по меркам Подэры сами считаются уродками? Несчастные глупые овцы, которых он не хотел.

А Ириллин еще удивлялась, почему он перестал брать других женщин с тех пор, как встретил ее. Жаль, что он не сумел ее полюбить. Возможно, не чувствовал бы себя таким… одиноким?

– Не знаю, догадались ли вы, – продолжала нервно теребить пальчиками его рукав женщина, от волнения забывшая, что разговаривает с богом, – сегодня вечером мой муж предложит вам ее. Кайлин.

Рогар высвободился от ее руки, присел, обмакнул пальцы в лужицу родника. Теплая, а не холодная. На проклятом раскаленном острове нигде нет прохлады.

– Я догадался. Наверное, мне тоже стоит этот подарок не принимать?!

Он понял голову, глядя на собеседницу снизу вверх – непривычное для дея положение, – и позволил иронии явно прозвучать в тоне, но женщина не улыбнулась.

– Наоборот, – она молитвенно сложила руки на груди, – пожалуйста, не отвергайте ее. Кайлин… будет вам полезной. Она будет послушной. Хорошей. Такой, какой вы скажете ей быть, мой дей.

Послушной? Рачонок? Да черта с два! Она, скорее всего, зальется слезами с порога: к группе фанаток ее уж точно не отнести. Чего не сказать о ее мамаше, или кем она там приходится.

– Мне одно интересно, – Рогар выпрямился, тоже без улыбки, – почему ты предлагаешь мне девчонку с таким видом, словно больше всего на свете хотела бы предложить себя?

Золотоволосая женщина густо покраснела и смутилась, пока бог высокомерно взирал на нее, ожидая ответа.

– Вы ошибаетесь, мой дей, – тихо проговорила она, кусая губы, – больше всего на свете я хочу, чтобы вы забрали Кайлин отсюда. Вы не представляете, что за жизнь ждет ее на Нершиже…

– Почему же? Я видел места и пострашней.

«Моя собственная цитадель, к примеру».

Женщина упрямо тряхнула головой.

– Вы судите, как мужчина, мой дей. Я сужу, как… мать, – она заломила тонкие руки, – да, пусть я не выносила Кайлин в своем чреве, как других детей, но эта девочка стала мне родной уже давно. Ей не место здесь, поверьте! Возьмите ее в жены, в любовницы, как угодно! Заберите ее на свой большой корабль и увезите так далеко отсюда, как только сможете!

Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую. В жены? В любовницы?! Рачонка, едва вылупившегося из раковины?! Ему? Богу из цитадели?! Безумцу, которого каждую ночь Подэра зовет к себе?! Его единственная любовь – это Эра. Его единственная женщина – Ириллин. По-другому не бывать.

– С чего бы мне это делать?

Взгляд голубых глаз, обрамленных светлыми пушистыми ресницами, лихорадочно забегал.

– Вам что-то нужно от моего мужа… нужно, я знаю, я поняла это, когда вы спросили про мужчин… никто никогда не спрашивает про мужчин, высаживаясь на Нершиже, только про женщин… чтобы это ни было, мой муж просто так вам ничего не отдаст.

– Не отдаст дею? Вот уж новость, – усмехнулся Рогар, уже слегка раздраженный ее настойчивостью.

– Напрямую не откажет, конечно же, – поморщилась она, – но все равно своей выгоды не упустит, подстроит какую-нибудь хитрость. Я же могу уговорить его на честную сделку. Я буду на вашей стороне, – женская рука машинально огладила живот, – я имею на него небольшое влияние…

Рогар задумчиво посмотрел на процессию, ожидающую их. Двадцать восемь молодых мужчин. Ему нужен каждый из них. Каждый. И даже больше.

– Даже если так. Там, куда идет мой корабль, любой девушке будет хуже, чем здесь.

– Хуже, чем здесь, не будет! – ахнула женщина и тут же прикрыла ладонью рот. – Извините. Но я родилась в Паррине. Я знаю, как живется на большой земле.

– Отлично. Тогда пусть Кайлин отправляется туда с каким-нибудь другим баргом, – Рогар развернулся, беседа стала казаться ему скучной.

– Она еще ребенок! Пожалейте ее! – чуть не плача вцепилась жена старейшины в его рукав.

Он медленно повернулся, едва сдерживая ярость, резко вспыхнувшую внутри.

– Я прибыл сюда не для того, чтобы жалеть каких-то детей. Я вообще не тот бог, который спасает.

Женщина отшатнулась, конечно же, не понимая истинного смысла, но Рогар и не ожидал от нее сообразительности. В конце концов, что взять с той, кто никогда не сможет познать все в сравнении?

***

Кайлин вздрогнула, когда цепкая рука отца схватила ее чуть повыше локтя.

– Ах ты, паршивая молларка! – обругал он ее самым обидным словом из возможных. – Как ты посмела своими кривыми руками испортить подарок дея? Эта вещица стоила десятка таких, как ты! Вот я тебя!..

Витиеватый конец посоха опасно взвился над головой, и Кайлин быстро сгруппировалась, стараясь подставить под удар плечо или спину – словом, наименее чувствительную к боли часть тела, как вдруг позади прозвучал тот самый голос, который заставлял ее трепетать на пристани.

– Этого не будет, – Шион подошел ближе, к его прекрасных темных глазах плескался гнев, – девушка нечаянно уронила зеркало, все это видели. Если бы дей считал иначе, он бы уже наказал ее за оскорбление. Но он ничего не сделал ей. Или ты, старик, считаешь себя умнее дея?!

Сердце Кайлин словно рухнуло в бездну с высокого гребня штормовой волны. Никто из мужчин никогда в жизни не заступался за нее перед отцом, только мачеха, но и тогда все заканчивалось тем, что кораллового посоха отведывали обе. Женщины на Нершиже очень ценны, если речь идет о деторождении, но не настолько, чтобы выслушивать их мнение. Авторитет же гостя, да еще мужского пола, да еще правой руки дея сыграл свою роль, и островному правителю пришлось отступиться от непутевой дочери, проворчав что-то себе под нос.

Кайлин посмотрела на свое спасителя с благодарностью, которую не могла выразить словами. Он красив, добр – и сумел поставить на место ее отца! Даже если бы она не влюбилась в него с первого взгляда на причале, теперь у ее маленького слабого сердечка точно не осталось шансов устоять. Шион поднял руку, заправил ей за ухо прядь выбившихся из косы волос, блеснул обворожительной улыбкой.

– Ты в порядке, красавица?

И он назвал ее красавицей! Ее, плоскогрудую островную девчонку с пыльными волосами! Кайлин открыла рот, задохнулась и сомкнула губы, чувствуя, что краснеет под этим пристальным взглядом темных глаз. Золото его котта слепило ее – или то была все-таки его улыбка? Она заметила, что по вискам мужчины катятся крупные капли пота. Ему так жарко под солнцем Нершижа, зачем он надел на себя столько одежд? Она попробовала представить его полуобнаженным, словно одного из своих братьев-через-одну-кость, с кем часто доводилось купаться вместе, с кубиками мышц на плоском животе и сильными ногами, но подобные мысли лишь больше завели ее в эмоциональный тупик.

Одна из девушек, тоже обратившая внимание на мучения гостей, поднесла Шиону кувшин с прохладительным напитком, но он лишь отмахнулся от нее, безотрывно глядя на Кайлин. Она чувствовала, что тонет в его жарком взгляде.

– Сегодня вечером…

– Могу ли я попросить…

Они заговорили одновременно и рассмеялись, заставляя окружающих оборачиваться на них. Шион сделал знак, чтобы Кайлин говорила первой, но она вдруг ощутила, что ее язык онемел, и лишь помотала головой, предлагая ему взять инициативу на себя. Он разжал и сжал кулак, в котором все еще держал ее бусы, его грудь поднялась, набирая внутрь больше воздуха.

– Я бы хотел погулять с тобой, – отрывисто произнес он, – сегодня вечером, когда можно будет выйти из-за стола.

Он хотел ее, поняла Кайлин. Он хотел ее так же сильно, как и она его, – разве такие волшебные совпадения бывают?!

– Сегодня вечером каждый гость может выбрать ту девушку, которая ему понравится, – набравшись смелости, ответила она. – Вам здесь никто не откажет. Вы можете выбрать любую.

С пересохшим горлом – а вдруг и правда передумает? – Кайлин обвела рукой всех собравшихся вокруг женщин, предлагая выбор, но Шион лишь улыбнулся еще ослепительнее.

– Я выберу тебя, маленькая островитянка. Пойдешь со мной, потому что отказать не можешь, или по собственному желанию?

Она уставилась на большие пальцы своих покрытых вездесущей пылью ног и тихо прошептала:

– По собственному…

– Ну наконец-то, – донесся до них голос старейшины, переключившего внимание на жену, которая возвращалась из сада после прогулки с деем, – как можно так надолго задерживать нас?

Претензия, конечно, относилась к своевольной супруге, бога из цитадели вряд ли кто-то мог здесь упрекнуть, но за мачеху Кайлин не волновалась: пока в ее животе зреет дитя, отец не посмеет обрушить на нее коралловый посох.

Дея с небольшой свитой из самых приближенных и охраны проводили в хижину к накрытым столам, туда же направился старейшина острова с женой и дочерью и несколько наиболее почтенных мужей и их женщин. Остальным предоставили возможность пировать и веселиться прямо на открытой площади, под палящим солнцем. Судя по звукам музыки и оживленным крикам, это не огорчило никого.