– Поэтому, – мачеха схватила ее за запястье, остановив руку с губкой, нервно протирающую на платье дыру, – ты должна бежать с деем. Ночью будь с ним ласкова и нежна, как я тебя учила. Когда он возьмет тебя столько раз, что станет добрым и усталым, подольстись к нему и попроси похитить тебя. Мужчинам нравится чувствовать себя героями, а для бога это вообще сущие пустяки. Клянись ему во всем, чего он пожелает, обещай то, что даже не сможешь выполнить потом. Только добейся, чтобы он взял тебя на корабль, когда отчалит. А я позабочусь о том, чтобы отвлечь твоего отца.

На миг перед глазами Кайлин пронеслись описываемые картинки: она в постели дея, отвечает на его ласки и делает все, чтобы удовлетворить его, – и в следующую секунду ее тело содрогнулось от омерзения.

– Нет! – выпалила она. – Я не хочу бежать с ним! Я не люблю его! Он… урод!

Голубые глаза мачехи сузились от гнева, что случалось очень и очень редко.

– А прожить всю жизнь, получая тумаки от отца, хочешь? Каждый раз спать с тем, с кем прикажет он или твой будущий муж, хочешь? Рожать детей не от того, кого выбрала сама, а от того, от кого придется? Ты так хочешь прожить свою единственную, только-только начинающуюся жизнь, Кайлин?

– Мой долг – приносить пользу Нершижу, – ответила Кайлин, правда, без особой уверенности в голосе.

На самом деле ей просто было страшно. Отправиться на материк? Одной-одинешеньке, без кого-либо из родных рядом? Всю жизнь она прожила на клочке суши, которую можно было обойти пешком за два хода солнца, всю жизнь родные одной кости, а так же через-одну и через-две кости окружали ее, никогда еще Кайлин не доводилось находиться без них среди чужих людей так же, как не доводилось от острова удаляться. Она предлагала сбежать мачехе, но лишь потому что понимала, как та скучает по родной земле. Родная земля Кайлин – под ее ногами. К тому же… дей?! Чем он лучше какого-нибудь старика, которому в следующий раз подарит ее муж или отец?!

– И дей – не урод, – твердым голосом продолжила мачеха, будто прочитав ее мысли. – Он просто не похож на большинство людей, но это потому, что сам он – не человек. И ты привыкла видеть вокруг себя одни и те же лица, глупышка. Ты должна научиться смотреть на него глазами женщины, а с точки зрения женщины, если сравнивать его со множеством других мужчин Эры… по-своему он даже красив.

– Красив?! – Кайлин не выдержала и рассмеялась, и тут же сама поморщилась от своего визгливого, истеричного смеха. – Что ты нашла в нем красивого? Его изуродованный глаз? Его жуткий шрам на горле? Его огромные руки и ноги? Его одежда, которой слишком много для него одного?

Мачеха лишь отмахнулась от всех перечисленных претензий.

– Он – самый сильный мужчина на Эре. Любая женщина будет в безопасности и достатке за его спиной. Ты еще молода и не знаешь, как много в жизни значит и то, и другое. Разве это не выигрывает по сравнению с его шрамами и одеждой? А если он тебя полюбит, Кайлин… – она сложила руки на груди, прижав к сердцу. – О, если такой мужчина полюбит тебя, если он будет заботиться о тебе и твоих детях… ты станешь самой счастливой на Эре!

– Если меня полюбит дей, я стану самой несчастной на Эре, – отрезала Кайлин. – Ты судишь меня по себе, Шарлин. Это ты должна бежать с ним, раз он так нравится тебе. Если похищение дочери правителя Нершижа – пустяк для бога, то почему бы ему не похитить вместо нее жену?

Мачеха безвольно уронила руки.

– Я же объясняла тебе. У меня дети, – тихо ответила она и добавила: – Не злись на меня, Кайлин. Я желаю тебе добра.

Помирившись и успокоившись, но так и не придя к согласию, они вдвоем вернулись в главное помещение к гостям. Моллара уже успели убрать, и лишь мокрое пятно на каменном полу напоминало о нем, снова звучали свирели, и дети с ветрогонами усиленно трудились по углам. Когда Кайлин присаживалась на свое место, она услышала, о чем втолковывает дею ее отец.

– …ее глаза хорошо видят, ни один из зубов не шатается, у нее хорошо пахнет изо рта. И из женского места – тоже.

Кайлин сглотнула, подавив обиду и злость. Отец нахваливает ее перед деем, так как хочет повлиять на его выбор. Он недоволен, что дей при всех отказался благословить ее за вскрытие моллара, и будущие женихи и их семьи об этом узнают. Он набивает ей цену, как может. Возможно, ее глаза, и правда, видят чересчур хорошо, была бы Кайлин слепа – не возражала бы лечь и с деем. На ощупь мужчины все наверняка одинаковы.

Осторожные пальцы тронули ее за колено, и она повернула голову к Шиону, тут же позабыв обо всем, кроме его лица.

– Ты была очень… смелой, – шепнул он ей беззвучно, одними губами.

От короткой похвалы Кайлин снова рухнула в горячую душную пропасть. Как она могла пожелать себе ослепнуть? Тогда бы не разглядела его среди толпы, не испытала бы разрывающие грудь на части тревогу и томление. Она бы ни в кого никогда не влюбилась, если бы не Шион. И судя по тому, что он снова ей улыбался, инцидент с молларом и брызгами крови совершенно не охладил его пыл. Кайлин тихонько выдохнула с облегчением.

– Меня не интересует, как пахнет из ее женского места, – довольно громко сообщил сидящий по другую от нее сторону дей и махом опрокинул в себя кувшин со спиртным.

Усмешка слегка тронула губы Кайлин. Что ж, взаимному презрению она будет только рада.

– А что же тогда интересует моего дея? – вкрадчиво поинтересовался ее отец. Впрочем, глупо было бы рассчитывать, что он отступится от интересов Нершижа. Долг на первом месте, это все знают.

Кайлин ощутила, как зашевелилось большое мужское тело рядом, когда бог из цитадели перестал лакать из кувшина и выпрямил спину.

– Люди, – коротко бросил он, обводя взглядом помещение.

Шион тут же встал, пружинисто распрямив ноги, Кайлин только и успела, что моргнуть.

– Своей щедрой волей мой дей оказывает помощь Нершижу и его жителям в виде двух кладок леса, десятка отрезов грубой ткани, трех отрезов изящной ткани, двух десятков кованых изделий, двух мешков орехов, двух мешков сушеных фруктов и клетки с птицами, обученными доставлять письма в Паррин и приносить обратные вести.

Закончив, Шион сел, снова коснувшись Кайлин. Все ее знакомые дружно ахнули. Сокровища по меркам острова были просто несметные. Столько дерева… неужели отец прикажет построить еще лодок? С помощью птиц они смогут приглашать больше кораблей. Орехи и фрукты – настоящие деликатесы для неизбалованных разнообразной пищей островитян. Ткань поможет женщинам стать еще красивее к приему очередного барга. Мачеха права, дей неприлично богат.

– Но что мой дей хочет взамен? – все с той же улыбкой спросил отец Кайлин. Приветственная часть миновала, наконец-то перешли к открытой торговле, догадалась она.

– Мне нужны все молодые мужчины, – заявил бог из цитадели, сидящий по ее правую руку, и со стуком поставил на стол пустой кувшин.

Лицо островного правителя побелело, его соратники зашептались между собой. Увозить с Нершижа людей?! Слыханное ли дело! Конечно, это не женщины, но все равно. Нершиж не может отдавать ничего, кроме даров моря, это все знают.

– Какая огромная честь… – неуверенно проблеял отец Кайлин, сжимая и разжимая пальцы вокруг посоха и явно находясь в замешательстве. Мысли на его лице читались без труда: правитель искал максимальную выгоду в полученном предложении. – Вы хотите взять сыновей Нершижа в свою личную охрану?

Рот дея искривился в нехорошей ухмылке.

– Нет.

– Тогда… вы желаете, чтобы они служили вам слугами в цитадели?

– Нет.

– Но для чего вам они?!

– Чтобы умереть за Эру, – пожал плечами бог.

Несколько мгновений в комнате висело напряженное молчание. Бог хочет забрать братьев Кайлин, чтобы их убить? Она перебрала в уме те слухи, что ходили о нем. Боги Подэры бросают в разлом между мирами своих чудовищ, а дей со своей армией уничтожает их. Так вот где он хочет, чтобы окончилась жизнь ее родных? В битве за его проступок?!

– При всем уважении к дею, – отец, похоже, пришел к тем же выводам, – вы можете сейчас же убить меня за эти слова, но Нершиж не готов отправлять своих сыновей на смерть.

– Почему же не готов? – язвительно поинтересовался дей. – Разве Нершиж – не часть Эры?

Старейшина слегка растерялся, но сумел взять себя в руки.

– Да, почти что не часть, – ответил он с напускной бравадой, хотя посох в кулаке заходил ходуном. – Мы живем на другом краю…

– Если мы проиграем войну, через два дня вирги и ораны окажутся и у вас на пороге, – дей говорил спокойно, но по тому, как засветился его глаз, Кайлин уже научилась догадываться о бешенстве, кипевшем внутри него.

Шион рядом с ней беспокойно зашевелился, тоже чувствуя нагнетающуюся бурю. Правитель Нершижа гулко сглотнул, но его лицо выражало решимость.

– При всем уважении к дею… как мы можем об этом знать? Мы же еще не видели других богов.

Кайлин впервые видела своего отца таким безрассудно отчаявшимся. Он только что оскорбил дея, прилюдно напомнив о том, о чем остальные предпочитали молчать. О том, что бог из цитадели убил всех своих собратьев, о его единоличном захвате Эры, о том, что боги Подэры разгневались именно на него. Разве правитель не прав? Откуда им всем, всем живым людям Эры знать, чего хотят другие боги? Может, они принесли бы больше даров, больше чудес, больше Благословления? Это так и останется тайной, пока в горах Меарра стоит цитадель.

– Тебе мало одного бога, старик?! – медленно, угрожающе проговорил дей, поворачиваясь к нему всем телом.

– Мой долг – приносить пользу Нершижу, – губы у правителя задрожали, тон стал просящим. – Почему дей так суров к нам? Как мы проживем без мужчин?

Почувствовав уступку противника, бог фыркнул и слегка расслабил плечи.

– Нершижу давно пора обновить кровь, только ты и сам это знаешь, Глахар. Разве не поэтому ваши женщины так радушны? Что ты думал скрыть от меня, старик? Ваши дети хилые и больные, но еще больше их просто умирает в младенчестве, не так ли? Я уверен, что и без молодых мужчин вы прекрасно проживете своей рыбной ловлей и праздниками. А подрастающее поколение будет совсем другим. Мои люди сегодня ночью постараются помочь вам в этом.

На последних словах он усмехнулся.

– Я понял моего дея, – склонил голову старейшина, но тут же вскинул ее: – Нершиж может отдать трех мужчин. И моя дочь с радостью составит вам компанию сегодня ночью.

– Двадцать восемь и до девчонки мне нет дела. Или ты хочешь, чтобы я приказал перебить ее и всех драгоценных женщин на твоем острове? Ты сомневаешься, что я так не прикажу сделать?

Мысли у Кайлин лихорадочно заметались. Она понимала отца. Без молодых мужчин им будет сложно, гораздо сложней. Во-первых, авторитет старейшины пошатнется, семьи, потерявшие сыновей, не одобрят его поступок. Во-вторых, если после отъезда гостей большая часть женщин забеременеет, кто снимет с их плеч самый тяжелый труд? Старики? Нершиж не может отдавать людей, пока они приносят пользу, как дей этого не понимает?!

Она посмотрела на Шиона в поисках поддержки, но тот лишь качнул головой, показывая, что сейчас не время вмешиваться. Перевела взгляд на отца и увидела, как тот сотрясается то ли от страха, то ли от возмущения. Убить женщин – слыханное ли дело?! Без женщин Нершиж умрет, все их племя исчезнет.

– Килрон, – обратился вдруг старейшина к одному из ее братьев-через-одну-кость, который стоял у входа со свирелью, – подойди.

Молодой мужчина охотно повиновался.

– В чем смысл твоей жизни? – спросил его отец Кайлин, но смотрел при этом на дея, и ее сердце сжалось в нехорошем предчувствии.

– Приносить пользу Нершижу, – без запинки ответил Килрон. Кайлин и сама с детства знала ответ на этот вопрос.

– Твоя польза сейчас в том, чтобы перестать жить, – вдруг поджал губы старейшина.