Однако последние поколения этой некогда грозной династии прослыли людьми мирными и даже слишком отстраненными. Они скорее окутывали друг друга приятной грезой и существовали в ней, не интересуясь делами внешнего мира. Ровно так же они общались и с доверчивым ячедом. За сладкие видения, что посылали ленивые правители, им многое прощалось. А всякий, кто желал проникнуть в льорат, тут же погружался в глубокий сон. Так хозяева встречали редких гостей, так же оборонялись от врагов, никого никогда не убивая. Но в один ужасный момент на магию сна нашлась иная – магия смерти, магия дымчатых топазов. На Илэни не действовали сонные чары. Сон и смерть – брат и сестра.

Родители Инаи проиграли в поединке с беспощадной чародейкой, сам же он воспитывался старой нянькой из ячеда. Но ее срок пришел слишком скоро для летоисчисления льора. Зато она не познала ужас окаменения, одна из последних уцелевших. Так с двадцати пяти лет Инаи жил затворником в своей башне.

Тем страннее было его появление в ответственный момент переговоров. Раджед ожидал плохие новости, каждый мускул напрягся, ноги готовились метнуться в портал на выручку еще одному нерадивому соседу. Несмотря на демонстрируемое высокомерие и равнодушие, янтарный льор никогда не желал смерти ни Олугду, ни Инаи. Как минимум молодые чародеи не заслужили стать жертвами обессмыслившейся войны. Да еще где-то глубоко в сердце теплилась надежда, что незамутненные вечной борьбой умы найдут лекарство против недуга всея Эйлиса.

Впрочем, об умственных способностях Инаи никто не ведал ничего определенного. Поговаривали, что от скуки он выстраивает в своей башне модели миров – застывшие видения из снов, перенесенные волей магии в материальное состояние. Вероятно, для таких фокусов требовались сноровка и воображение. Однако об отсутствии манер возвестило совершенно нелепое приветствие:

– Ой! Это ты? Льор Раджед! Самый настоящий!

На магическом поле-экране высветилась новая фигура. Рыхлый низенький парень с кудрявой рыжей шевелюрой и россыпью озорных веснушек с интересом рассматривал то Раджеда, то Сарнибу с Олугдом.

– Не «ты», а «вы», – учтиво поправил Раджед. Конечно, он и сам позволял себе некоторые вольности: например, сидеть на троне не совсем надлежащим образом. Однако его с детства научили уважать старших. И этот странный юноша ста лет от роду не имел права на такую неучтивость.

– А почему «вы»? – Инаи усугубил первое впечатление, хлопая большими наивными глазами цвета бутылочного стекла, однако замялся. – Ну ладно… «вы». – Инаи, не скрываясь, сладко зевнул. – Я с докладом… Вроде бы вы пытаетесь остановить яшмового.

Однако юный льор уронил голову на грудь. Похоже, он даже не стоял, а полулежал на мягкой софе. Вокруг него витали какие-то призрачные силуэты – наверное, те самые модели воображаемых миров. Похоже, магия цаворитов распространялась не только на недругов, но и непрерывно влияла на самого хозяина. Сонное царство – вот как уже много веков называли этот льорат. И впрямь, дремоту там возвели в культ. Хотя, возможно, просто талисман не до конца подчинялся Инаи.

– Что там у тебя? – повысил голос Раджед, чтобы разбудить нежданного союзника. Он вовсе не желал вслушиваться в мирное похрапывание Инаи. Да еще пробежала волной злость: они-то обсуждали важные вопросы.

Стоило вклиниться кому-то, так ждали вестей о новом нападении. Неужели «его ленивое величество» просто так решило напомнить, что в Эйлисе не шесть, а семь уцелевших чародеев?

– А! Нармо! Нармо у меня! – Инаи встряхнул кудрями, с гордостью сообщая: – Так вот, он недавно у меня обнаружился возле башни. Теперь спит в моей темнице!

Парень махнул пухлой рукой, словно с ее помощью сокрушил врага. Однако все прекрасно знали, что Инаи отродясь не вступал ни в какие поединки, да и оружия-то в руках не держал. Нармо попытался проникнуть через границу королевства или даже добрался до башни, но его охватили сонные чары. Только вряд ли яшмовый льор попался бы в такую простую ловушку. Он был ближайшим соседом цаворитовых чародеев, а значит, изучил все их слабые места. Вердикт сложился сам собой: западня.

– Инаи! – воскликнул янтарный льор; едва он успокоился, как вновь нервно сжались кулаки, а янтарь на груди потеплел. – Выкинь его обратно из своей башни! Он того и добивался, чтобы заполучить твой талисман!

– Да он же не проснется! – рассмеялся добродушно Инаи, однако обернулся и побледнел, потеряв дар речи. – Ой… Ра-ра… Раджед! Он… он проснулся!

Инаи зажмурился, выхватывая свой самоцвет, размахивая им в воздухе как кадилом, словно отгоняя нечистую силу. Однако против выбравшегося из темницы чародея ничто не действовало. Каким-то образом Нармо подчинил себе магию сонных чар – вероятно, не без помощи Илэни.

– С добрым утром, сонное царство! – отсалютовал он, намеренно неторопливо разминая плечи. – Отлично я выспался перед новым убийством. – Нармо навис над оцепеневшим Инаи, жадно ухмыляясь. – Поэтому буду смаковать его долго. Отлично! Чары внутри башни уже не действуют, хватает только на внешнюю защиту.

Связь прервалась, оставив лишь зеленые помехи вместо четкого изображения.

– Ну вот, теперь этому мальчишке нужна моя помощь! – щелкнул зубами Раджед. – Как нам пробраться через завесу?

– Есть идея, – тут же отреагировал Сарнибу. – Только ты снова окажешься один, Раджед. Мы с Олугдом отведем сонные чары на себя, но станем бесполезны.

– О! С Нармо я жажду расправиться один на один! И уже очень давно! За дело! – с предвкушением прошипел Раджед, хотя подозревал, что поединок будет нелегким.

И ведь, казалось бы, яшма – один из неприметных камней. Они не слышали голоса мертвецов, не выстраивали хитроумные иллюзии, не обладали даром распознавания лжи или возможностью делаться невидимыми, не умели читать мысли. Но пестрая яшма, точно хамелеон, научилась подчинять себе другие самоцветы.

А Инаи направил всю силу своего мощнейшего талисмана на создание иллюзорных игрушек, воплощенных грез, в которых потонул с головой. Парадокс! Глупость!

Но ему грозила опасность, и Раджед ни минуты не колебался. Что-то изменилось в нем, он чувствовал, и изменилось в лучшую сторону. Раньше чужие проблемы казались столь далекими и малозначительными, что он бы еще уговаривал себя, взвешивал возможную выгоду и прибыль. А на этот раз лишь краем сознания просек, что в случае спасения нерадивого льора обзаведется новым союзником с сильным камнем. Теперь он шел, чтобы защитить чью-то жизнь. И вовсе не испытывал неприязни к почти незнакомому мальчишке. В конце концов, при близком знакомстве и малахитовый, и циркониевый льоры оказались честными отзывчивыми людьми. Они без раздумий доверились ему и предложили план.

Маги встретились в условленной точке на краю цаворитового льората. С прямым порталом помог Олугд: все-таки его владения граничили с «сонным царством». Пусть с утратой его талисмана в тех землях практически не осталось магии, порталы все еще работали.

– И что это? – Раджед глянул на стену магии, которая напоминала густое желе ядовито-зеленого оттенка.

– Сонная стена, – объяснил Олугд. – Ячед раньше сюда ходил от бессонницы лечиться. Я сам пробовал – валит после десяти минут.

– Ты еще веселишься? – фыркнул Раджед, вспоминая, на какие издевательства способен Нармо. Рыжий толстенький паренек явно не привык к боли, не ведал настоящих страданий. А пытки яшмового злодея едва выдержал и Сарнибу.

– Вовсе нет! – стал серьезным Олугд.

– Ладно, за дело, – вздохнул Сарнибу, точно терпеливый вол, который тянет в гору тяжелый воз.

Малахитовый льор пошел первым, он принял на себя удар магии внешних границ льората. Сонные чары в такой ситуации работали однозначно против хозяина. Пусть они издревле не пропускали врагов, зато союзники тоже не ведали секретного пароля, чтобы вовремя прийти на помощь. Малахитовый чародей выстраивал сложнейшую сетку защиты и атаки, чтобы буквально прорубить «коридор» до башни через королевство. Казалось, даже сам воздух сочился ярко-зелеными облачками дурмана. Сарнибу нервно мотал головой, не поддаваясь на его пленяющие искушения. Раджед и Олугд попытались помочь, но тут же ощутили приступ зевоты.

– Не надо! Поберегите силы! Бегите вперед! – строго прикрикнул малахитовый льор. Превозмогая себя, он боролся с непреодолимой мощью сна. Она не причиняла физической боли, однако туманила рассудок, лишала энергии, подкашивая ноги.

– Но как же ты?.. – возмутился Олугд.

– Бегите же! – проревел Сарнибу, все чаще мотая головой. Чтобы не заснуть, он яростно обжег левую руку магией, отчего в воздухе запахло паленым мясом. Раджед и Олугд оценили жертву, торопливо метнувшись к порталам. Стоило им подобраться к башне, как коридор начал стремительно таять. Малахит не выдержал противостояния с цаворитом, свалившим мягкой лапищей сна. Оставался только небольшой резерв, чтобы добраться до самой башни.

– Тебе хватит сил? – засомневался Раджед, ведь Олугд лишился родовой реликвии.

– Да! Магия еще осталась, – уверенно кивнул спутник. – Я обнаружил, что она работает и без талисмана. За дело!

Смеркалось, нарастал пронизывающий ветер, от которого не спасали согревающие чары. На горизонте полоска холодного заката чертила неровную линию вдоль облаков. Золотой сталкивался с багряным, словно яшма с янтарем. Раджед в последний раз оглянулся, не ведая перед поединком, узрит ли очередной рассвет, встретит ли следующий закат. Никто не знал наверняка, в чем заключалась новая сила Нармо, в башне вновь поджидала хищная неизвестность. Но воин обязан верить в победу. И он верил.

– Удачи! – впервые совершенно искренне пожелал Раджед.

– Тебе удачи! – задорно улыбнулся Олугд, обрушивая натиск магии на башню. – Все просто… кто-то должен заснуть. Не умереть же!

«Надеюсь, ваш сон будет спокойным. Мне следует поторопиться, иначе они замерзнут насмерть», – отметил Раджед. Незримая магическая защита подернулась мутными волнами, разошлась кругами на воде. Однако отпружинила, как эластичная ткань.

– Может, помочь?

– Нет! – Олугд решительно нахмурился, сплетая пальцы в сложной комбинации. Этот мальчик еще верил, будто для магии необходимы слова и правильное положение рук. Раджед же познал тайную суть: для истинной магии не требовалось ничего, кроме усилия воли. Когда он держал линии мира, то шевелил пальцами скорее из привычки, как иногда во сне сдвигают преграды или бегут, слегка перебирая конечностями наяву.

При одном воспоминании о линиях и рычагах в душе поднимались одновременно великое ликование и леденящий ужас: слишком поражало величие этого непостижимого мироздания. Раньше удавалось использовать эту силу только ради какой-то конкретной цели, да еще в предельно напряженных ситуациях. Он и не успевал толком ничего рассмотреть, однако хватало и кратких минут. Удалось бы вновь прикоснуться к неведомому во имя спасения жизни самого юного льора? Или все же великая сила не приходила по воле янтарного чародея?

Раджед надеялся, что ему хватит сноровки. Он никогда не боялся поражения. Но после побега Софии что-то в нем необратимо надломилось. Наверное, обрушилось понимание: не все идет по его царскому замыслу, не каждая песчинка срывается из одной чаши в другую по его указке. Да еще новая сила яшмового чародея доказывала, что время поединков между «чистыми» самоцветами прошло. Наставала эра хамелеона, смута искаженных смыслов и законов. Впрочем, в последние годы мира чего только не случается.

– Еще… немного… Я приму всю магию барьера… Зазор будет секунды на две, – с усилием говорил Олугд, однако слова растягивались, а глаза юноши слипались. Он пошатывался, словно лунатик. Вскоре опустил руки, очевидно, забывая на сознательном уровне, что они необходимы для колдовства. И тогда-то сломался блок разума: на грани яви и сна Олугд, вероятно, тоже понял, что колдует одним лишь усилием воли. Даже без родовой реликвии. Ему хватало нескольких обычных цирконов. – Всё… – выдохнул он, медленно оседая на камни. Раджед поспешил придержать его, попутно сплетя простенькое заклинание обогрева. Умение перемещаться мгновенной вспышкой помогло за долю секунды проскочить через барьер.

«Значит, он пробил чары на границе и намеренно сдался магии башни. Хитрый план. Сыграл на глупости и милосердии Инаи», – подумал Раджед, оценивая действия Нармо.