В голове крутилась одна и та же мысль: почему? Селена спасла меня. Зачем она это сделала? Я не стою такой жертвы с её стороны. Как бы она ни оплошала, она не должна была так поступать. Жизнь – самое дорогое, что есть у любого существа в этом мире, а она вот так просто взяла и рискнула ею ради меня? Никто…и никогда не делал для меня ничего подобного и навряд ли сделает. И я не о сражениях говорю. Солдаты знают, что в любой момент могут умереть, и идут в бой готовые ко всему. Но она же не солдат. Девчонка вообще не обязана была идти с нами и помогать. Жила бы себе в своём захолустье и не знала бед. А тут мы со своими легендой и необходимостью победить в войне. Зачем ей всё это? Какого треклятого мы вообще втянули её во всё это? Как же мне расплатиться с ней за всё, что она сделала? Ведь я даже и не думал о том, сколько всего ей пришлось пережить за эти несколько дней.

Селена не роптала, не жаловалась, соглашалась на любые наши предложения. Почему? Может, это всё из-за Ивара? Её так тронула моя вторая душа, что она решила бросить всё и отправиться с нами на почти что верную смерть? Ничего не понимаю. А ещё эти её слова…что мы с ним одно целое. Если ради него она пошла на такое, значит ли это, что она делает это и для меня тоже? Ах, башка кипит. О чём я вообще думаю?

– Дуэйн…– позвала моя супруга. – Спасибо, что не бросил. Ни тогда в шахтах, ни сейчас.

– Говори поменьше, береги силы. Тебя ещё лечить придётся, – мне не хотелось вести душевные беседы. Сам еле ноги волочил. – Доберёмся, позовёшь своего ненаглядного Ивара и побеседуете, – сказал и подумал, что несу околесицу. При чём тут моя вторая душа?

– Нет, я тебя хочу отблагодарить. Ты хороший, просто бука. Наверняка у тебя есть причины, чтобы быть вот таким грозным и грубияном, но меня-то не обманешь. Люций сказал, что у диалов души похожи. Раз Ивар – это ты, значит, в глубине души ты такой же, как он, – сказала она всё более угасающим голоском, а мне показалось, что эти её слова словно колокол в моей голове зазвучали.

А ещё я заметил, что браслет на моей руке стал остывать. Он уже не был таким тёплым, как пару минут назад.

Я всегда хотел быть для кого-то особенным. Сначала это был отец. В своём стремлении доказать ему, что из меня выйдет хороший диал, я не заметил, как сам поднял планку того, чего ему стоило от меня ожидать. А когда получил вторую душу, резко рухнул с установленной мной же высоты. Затем решил, что раз особенных способностей мне не видать, нужно всего добиться самому. Задавил Ивара собственной волей, даже имени ему своего не дал, и ударился в боевые искусства и техники боя. Хотел стать сильнее, умнее, заметнее. Чтобы ОН меня заметил, а ещё его министры, которым постоянно было мало того, чего я добивался. “Не слишком одарён…не слишком силён…странный, замкнутый”– только и слышал я шепотки на приёмах отца, на которые меня тогда ещё приглашали. Но те же самые министры всегда первым отправляли меня на самые трудные задания во главе малочисленных отрядов, чтобы не приведи Пресветлые не лишиться более ценных диалов, которые ещё послужат стране.

Подчинённые же мне солдаты всегда охотно шли со мной на задания, так как знали, что я другой, не такой, как остальные одарённые второй душой. Вот только человека они во мне тоже не видели. Знали, что раз командир, значит из знати, из тех, кто сам может за себя постоять. О регенерации и скорости диалов всем им было хорошо известно. Никто из них не прикрывал меня, не предупреждал о внезапном нападении. Считали, что диал и сам справится, и постоит за свою жизнь. Я и справлялся. Молча. Привык быть сам по себе.

Никогда никого не интересовало моё мнение. Только Люций был рядом и время от времени беседовал со мной и интересовался, нет ли прогресса со второй душой. А что я мог ему сказать? Что Ивар ни на что не годен? Хоть брат и старался поддерживать меня, я сам отгородился от него, стыдясь того, что не такой, как он. Неправильный. Неспособный на большее. Пришлось замкнуться в себе, закрыться ото всех. Ведь никому не было дела до того, что происходит у меня в душе. Убедить самого себя, что мне тоже нет до этого дела. Есть только Пресветлые, наша страна и воля моего отца. Больше ничего не имеет значения. Исполнять, не задавая вопросов, не жалуясь и не думая ни о чём.

А тут вдруг появляется эта девчонка и за несколько дней не раз вырывает меня из лап смерти. Рискует жизнью, чтобы спасти меня из шахт. Она же там едва не околела, но меня не бросила. Дуэйна, не Ивара. А потом ещё и говорит Люцию, что ей неприятны оскорбления в мой адрес. Мне, значит, плевать, а ей неприятно. А плевать ли мне?

И вот теперь она едва дышит, истекает кровью только потому, что в очередной раз спасла мою шкуру. Не подумала, что у страны полно и других правильных диалов, способных занять моё место и помочь выиграть войну. Не спряталась и не сбежала. Целенаправленно решила подставиться под удар ради…меня. Всё это будто тонкой иглой проткнуло кокон, которым я отгораживался от окружающего мира все эти годы, да так метко, что угодило в самое сердце, прошло насквозь и теперь саднило где-то внутри. Надломило грань, разделяющую меня изначального и мою вторую душу, и мне удалось хоть и совсем немного, но почувствовать, что Ивар тоже этим обеспокоен. А что если? Да нет, быть такого не может.

– Эй, Селена, ты как там? – спросил, так как начал всерьёз переживать, не умрёт ли она раньше, чем мы доберёмся. Тем более, что мы были уже почти у цели.

Шум сражения позади начал утихать. Кто победил? А, не важно! Добраться бы и её донести. Разбираться потом будем. Я то и дело поглядывал на свой браслет, который становился всё холоднее. Мне почему-то стало так страшно, что он расстегнётся, что я припустил что было сил. “Ивар, идиот, где ты, когда нужен? Мне бы сейчас не помешала твоя регенерация,”– взмолился я про себя. И как ни странно, “идиот” меня услышал. Он не пытался получить контроль над моим телом, вообще никак не дал о себе знать, но я почувствовал, что рана на ноге уже не так болит. Кровотечение остановилось. Как ему это удалось? Он что слышит меня? Мы же никогда не улавливали мысли друг друга, что изменилось?

– Знаешь, – не унималась моя супруга, которая уже одной ногой стояла перед Пресветлыми, – вы оба очень хорошие. Я уже говорила Люцию, и тебе скажу, теперь уже можно. На всё в этом мире есть своя причина. Тебя и твою вторую душу разделили не просто так. Возможно, вам нужно было что-то понять, прежде, чем вы станете одним целым. Изначально у каждого из вас были различные цели и идеи. Но я уверена, вы справитесь и найдёте что-то, что объединит ваши стремления и вас обоих в единое целое. Вот было бы здорово…– её хватка совсем ослабла. Руки уже не сжимались вокруг моей шеи. Девчонка безвольно повисла у меня на спине. А впереди уже стояла застава нашего гарнизона. Ну же, держись! Не умирай!

– Девчонка! Селена! Слышишь? – пытался я докричаться до неё, как недавно в мыслях до Ивара.

– Мммм…– только протянула она едва слышно.

– Не умирай! Не вздумай! Ты нужна стране! Как же наш план?

– Сердца всё ра…вно нет…стране нуж..жен ты. Помоги им п..п..победить…

– Может и так, но мне не победить без тебя, слышишь? Ты нужна Ивару! Нужна…мне, – сказал и сам себе не поверил. Нет, так не пойдёт. – Селена Алмор! Ты теперь аристократка! Моя жена! Если умрёшь здесь, никто у не узнает, чего ты добилась. Разве ты не хотела бы, чтобы твой отец тобой гордился? – Нужно было как-то удержать её ускользающее сознание, и я вспомнил, с какой гордостью она говорила о своём родителе. Видно, уважала его и ценила так же, как и я своего. Только у меня это было в крови, а она любила его просто так, потому что…

– Да, я держусь. Папа, я не умру, – уже бодрее пролепетала она.

– Вот и молодец!

– Стой, кто идёт? – выкрикнул стражник, стоящий в оцеплении нашего штаба.

– Дуэйн Алмор! Пропустите! – выставил вперёд руку с браслетом диала на случай, если моей формы будет недостаточно – У меня тут жена при смерти, – браслет на моей руке предательски забряцал. Замок едва держался.

– Слава Пресветлым! Господин Алмор! Ваш брат уже здесь.

Нас пропустили за оцепление.

– Лекаря сюда, живо! – выкрикнул я, передавая свою ношу в руки подоспевших солдат. – В лучшую палатку её! Это приказ!

Глава 20 Бред и истина

Сначала было больно. Мне казалось, что всё моё тело горит и каждый вдох только усиливает агонию. Но это продолжалось недолго. На смену боли пришли безразличие и апатия. Хотелось отпустить всё это и просто перестать существовать. Уйти в темноту и остаться там навсегда. Только что-то не давало покоя. Стоило холоду опутать меня целиком, как правую руку начинало, жечь будто на ней браслет из раскалённого железа. Стоп! Браслет. Это же то свадебное украшение диалов? Оно не даёт мне покинуть этот мир? Почему?

Я пыталась посмотреть на руку, чтобы понять, как мне избавиться от надоедливого раздражителя, но поняла, что не в состоянии ни открыть глаза, ни пошевелиться. Может, я уже умерла? Разве тогда замок на украшении не открылся бы сам собой? Люций говорил, что стоит одному из супругов умереть, браслет сам спадёт с руки второго. Значит, я жива. Что-то или кто-то держит меня в этом мире, растягивая мою агонию. Как же холодно. Хочу согреться. А рядом никого. Совсем. Где же мой тёплый Ивар с его милым смущением? Где Люций, у которого на любой вопрос готов ответ? Где этот нелюдимый, но такой притягательный Дуэйн? Точно…мой муж. Это он надел мне на руку браслет. Из-за него я никак не могу уйти к Пресветлым и наконец обрести покой.

А потом я ощутила тепло. Лёгкое, поначалу просто поглаживающее меня, будто младенца, и обнимающее, как руки матери, а затем более настойчивое и надёжное. По всему телу заструилась сила. Я поняла, что это именно она, так как видела перед собой кого-то, отдающего её мне. Видела так ясно, что сперва перепугалась, а потом, поняв, что он мне не враг, стала с любопытством рассматривать его. Это был немолодой мужчина, очень щуплого телосложения, лысенький, одетый во всё чёрное. Странный господин положил руки мне на лоб, что-то зашептал, а потом по-отечески погладил по голове и сказал: “Ну вот и всё, госпожа. Справились. Сильная Вы. Это хорошо. Поспите немного, Вам теперь нужно сил набраться. А мне за новым беритом послать, а то весь на Вас перевёл.” Он кому-то кивнул и отошёл от моей постели, а мне показалось, что я в момент обмякла и куда-то провалилась. Не во тьму, нет. Она отступила. Видимо, тот седой господин её отогнал. Мой собственный разум решил показать мне спектакль из моих воспоминаний и, как мне почудилось, фантазий.

На улице весело щебечут птицы. Самый разгар лета. Мама испекла мои любимые пирожки с яблочным повидлом, мы пьём ароматный хвойный отвар и ждём, когда отец вернётся из шахт. В такие дни он всегда приходит пораньше, чтобы как можно больше времени провести с нами. Летом добыча берита идёт плохо. В шахтах жарко и работа не спорится. А вот и он. Я сижу у окна, поэтому замечаю его первой. Со всех ног бегу на улицу встречать любимого родителя. Прыгаю в его распахнутые объятья и он кружит меня, как куклу, и весело улыбается. Затем целует в макушку и опускает на землю.

– Здравствуй, моя ненаглядная, – отец как всегда ласков и приветлив. – Как прошло твоё утро? Узнала что-то новое?

– Всё хорошо, папочка. Мы с мамой напекли пирожков, собрали горные травы для отвара, а потом я ждала твоего возвращения. Узнала ли я что-то новое? Скорее нет, чем да, – я честно призналась в том, что не озаботилась чтением или вышиванием, а просто помогла матери и валяла дурака всё оставшееся время.

– Что же, это легко исправить. Смотри, какой я камешек тебе принёс, – он достал из кармана рабочей формы небольшой светящийся берит. –Знаешь же, что значит это сияние?

– Да, конечно, папа. Это значит, что он не такой, как все остальные, которые вы добываете в шахтах. Особенный камешек, – я смотрела на переливающуюся синим сиянием находку отца и улыбалась.

–Теперь он твой. Держи. Позже попрошу мастера сделать для него оправу, чтобы ты всегда могла брать его с собой. Пусть он приносит тебе удачу.