– А что мне делать? – удивляется Кэтрин. – Ты бы предпочел, чтобы я не могла из дома выйти?

– Я без претензий, – сглатывает пиво он. – Чего ты как еж?

– Тебя не понять, – вздыхает она и наконец садится поглубже на диван, обнимая руками живот. – Я как еж, а кому-то для нормального разговора нужно напиться.

– Есть такое, – хмыкает Леон и протягивает руку. – Ну что, еж, миримся?

– Только если ты перестанешь так меня называть.

Кэтрин отвечает на рукопожатие. У нее маленькая ладонь и тонкие хрупкие пальцы, но удивительно серьезный взгляд. И впервые за все время их знакомства они и правда могут просто разговаривать, а не звенеть яйцами. Леону не хочется уходить: с ней хорошо и спокойно. А еще сейчас со всем, что он узнал, особенно страшно оставаться одному.

– Последний вопрос, – тянет время он. – Почему семь месяцев?

– Прости? – удивляется Кэтрин. – О чем ты спрашиваешь?

– Ты сказала, что готова работать семь месяцев. Не год или полгода.

Если она и правда знакома с ребятами из концерна, это может помочь. Кажется, Леон, пытаясь придумать для нее работу, верно попал.

– Скоро все равно станет очевидно, – вздыхает Кэтрин. – Я беременна.

Можно будет попробовать с тем самым столиком съездить в Германию: образцы уже готовы и утверждены, а им все равно пора выходить на новые рынки… Стоп, она что?!

Леон подрывается с места, резко разворачиваясь на пятках. Для осознания ее слов приходится несколько раз повторить их про себя.

– В каком смысле беременна? – уточняет он на всякий случай. Вдруг послышалось.

– Ты в порядке? – спрашивает Кэтрин. – В каком смысле женщины могут беременеть?

– Том знал? – вырывается у Леона против воли.

– Нет, – мрачнеет она. – Я не успела сказать. Гэри тоже не знает. Никто не знает, кроме моей подруги Хейли и родителей.

Так-так. Беременность означает, что у Кэтрин будет ребенок и это будет ребенок Тыковки. Логично, такое случается у людей, которые спят вместе, а они даже были женаты. Понятно, откуда взялась беременность. Единственное, что Леону совершенно непонятно, – что ему с этим делать. Поскольку детей в его мире не было, то и планов на них тоже не появлялось.

И вот теперь Тыковка мертв, его жена беременна и с этим нужно что-то делать.

– Через семь месяцев ты родишь? – задает тупой вопрос Леон.

– Планирую.

Он невольно отшатывается, и Кэтрин снова закрывается: лицо сковывает бесстрастная маска, а руки грозно скрещиваются на груди.

– Мне нужна секунда, – просит Леон, – осознать.

– Как хочешь.

Паника неуместна: сейчас Кэтрин необходима помощь, а не его истеричные попытки принять происходящее. Леон оглядывается назад, словно там стоит Тыковка, который с осуждением смотрит на них. И он был бы прав, конечно, просто… А что люди делают с беременными женщинами?

Взгляд падает на расческу, оставленную на тумбе, и решение само прыгает в руки.

– Иди ко мне, – командует Леон, взяв расческу.

– Что ты делаешь?

– Что умею. Просто доверься.

Он сам обходит диван и становится позади Кэтрин, неловко морщась. Это поможет им обоим: девушки расслабляются, когда им расчесывают волосы, а Леону обычно подобные действия помогают расставить мысли по местам.

– Ты начинаешь меня пугать, – произносит она.

– Чш-ш-ш, – отвечает он успокаивающе, – сама увидишь, как это хорошо.

– Вот сейчас еще больше.

Кэтрин оборачивается через плечо, окидывая его таким странным взглядом, что становится понятно: без объяснений не обойтись.

– У тебя волосы спутались, – осторожно поворачивает ее обратно Леон. – Давай я помогу. Доверься, пожалуйста, станет легче.

– Ты точно двинулся, – вздыхает Кэтрин.

Он снимает резинку с хвоста и надевает себе на руку. Длинные и тяжелые волосы шелком проскальзывают между пальцев, и когда он принимается аккуратно, прядь за прядью прочесывать их, не видя лица самой Кэтрин, мысли постепенно успокаиваются.

– Значит, так, – рассуждает он вслух, – больше никаких долгих перелетов. Возвращаемся домой, и ты остаешься в Нью-Йорке до родов.

– Леон, беременность не болезнь.

– Это вредно для ребенка, – отрезает он, подхватывая прядь снизу, – сама должна понимать.

Ему почти слышно, как Кэтрин закатывает глаза.

– Не спорь, – предупреждает Леон. – Теперь скажи, что у тебя со страховкой.

– Том хотел включить меня в свою, но…

– У нас есть в пакете, – перебивает он. – Вернемся, займись документами, надо было сразу сказать. Как у акционера и топ-менеджера компании, у тебя будет такая же страховка.

– Когда это я успела стать топ-менеджером? – с иронией переспрашивает Кэтрин.

– Ты директор по развитию, когда это ты перестала им быть?

Стоило дать задачу по ее страховке сразу же, но откуда ему было знать? Леон пальцами разделяет маленькую спутавшуюся прядку, но Кэтрин вдруг задирает голову и смотрит ему в глаза.

– Я думала, должность – это чистая формальность. Чтобы ты мог объяснить остальным мое присутствие на ключевых встречах.

– В следующий раз думай лучше, – отвечает он. – И не мешай мне.

– Сейчас или вообще?

– Философский вопрос, миссис Гибсон. – Леон мягко заставляет ее вернуть голову в исходное положение. – Дальше: составь список того, в чем тебе нужна помощь. Все, что должен был сделать Тыковка.

– Ты же не собираешься его заменить?

– Конечно собираюсь, – серьезно отвечает Леон. – Я потерял брата и теперь точно не планирую потерять его ребенка.

– Ну тогда предлагаю тебе держать меня за руку на УЗИ, а также присоединиться к группе поддержки готовящихся к родам, – хмыкает она.

– Если нужно, – Леон наклоняется к ее уху, – буду и на родах.

– Иди к черту.

– Тебе просто нравится посылать меня в разные места?

– Что не так? Думала, ты привык за время жизни в Манчестере.

– Нет, Кейт, – невольно улыбается он, – в Манчестере я привык совсем к другому. Наоборот, там сложно было найти человека, который осмелился бы меня послать.

– Страшный глава преступной группировки Леон Гамильтон.

Точно, это жена Тыковки. Вряд ли братишка смог держать что-то в секрете от нее.

– А вот о таком лучше не трепаться, – предупреждает он.

– Думаешь, в лампе прослушка? Или… сразу проверь расческу. ФБР сто процентов сейчас внимает с радостью. А то бедные агенты, наверное, уже уснули, пока мы с тобой тут о родах…

– Ты поняла, о чем я.

Леон откладывает расческу и бездумно разделяет копну волос на три части, начиная плести косу.

– Давай договоримся, – предлагает он. – Любая помощь, которая нужна. Абсолютно любая. Без стеснения, без «взрослая девочка, справлюсь сама», без геройства. Ты просто звонишь мне, неважно, днем или ночью, поняла?

Кэтрин замолкает, не мешая ему закончить начатое. Итак, у них будет ребенок, а значит, хоть какая-то часть Тыковки вернется в этот мир. Удивительные все же создания эти женщины: от них бывает миллион проблем, но только они способны заполнить зияющую черную дыру в душе. Иногда самыми неожиданными путями. Леона накрывает волна счастья: все снова будет на своих местах. На новых, совсем по-другому, но будет ведь!

Когда он заканчивает и перевязывает конец косы резинкой, Кэтрин снова откидывает голову назад.

– Ты сейчас серьезно? – спрашивает она.

– Абсолютно.

Леон наклоняется и, ведомый удивительным чувством радости, прижимается губами к ее лбу.

– У тебя теперь три новых брата, – обещает он. – И мы не оставим вас одних.

Глава 14

Принцесса

В пятницу Зои принимает твердое решение: она не пойдет ни в какой клуб. Пусть этот загадочный Колчестер приходит хоть в восемь, хоть в десять, хоть вообще катится к черту – Зои будет лежать дома и спать двадцать часов.

Со среды она не уходила из офиса раньше полуночи: оказалось, компания не нагружала ее в полную силу за этот год. То ли жалели, то ли просто не знали, что можно, но… Теперь работа сваливается на нее как из поломанного рога изобилия, где вместо богатств скопились задачи и сраные электронные письма.

В девять вечера Зои слышит тихий звоночек почты: если это очередное сообщение от Индии Майер, она ее заблокирует. Арчер вместе со своей ассистенткой напрочь игнорируют время и воспринимают рабочие дни и сроки выполнения задач как никому не нужный социальный конструкт. Все должно быть сделано в любой час и сразу.

Как выживает Дюбуа? Она же ничего, по сути, не делает, и если Индия пишет ей так же часто, это давно должно было стать очевидным.

«Пиар-сопровождение эйчар-бренда».

Зои смотрит на тему письма миллион лет, а потом просто закрывает крышку ноутбука. Нет. Не сегодня. Только этого ей не хватало. Еще одна задача, теперь от эйчар-директора.

– Пара-па-па-па, – напевает она себе под нос, закидывая ноутбук в сумку, – вот что не люблю.

Нет, завтра совершенно точно не будет никакого клуба, поскольку вместо развлечений, безлимитных «Маргарит», которые обожает обновлять ей прямо на стойке симпатичный бармен Эван, и загадочного доминанта из «БДСМ-лайф» ее ожидает пиар-стратегия на полгода, которую стоит сдать раньше дедлайна.

– Сама этого хотела, – напоминает Зои своему отражению в лифте, – кушай, директор.

Ладно, это всего лишь этап. Начинать сложно всегда. Так было в университете, так было на первой работе, и даже почти так же было на этой год назад. Просто пережить, и все наладится. У Зои нет шанса не выдержать, она же пообещала себе, что утрет Дюбуа нос? Вот, пришло время утирать. Только, судя по всему, сначала себе, ведь плакать от усталости хочется уже часов шесть как.

Когда Зои садится в машину, телефон начинает вибрировать от звонка. Глухой звук из сумки ввергает ее в отчаяние: это точно Индия. Девять вечера. Пятница. Нормальные люди разгоняются вином перед походом в бар…

Запрещая себе рыдать на парковке – это только первая неделя, Зои Харпер, ты справишься, – она достает телефон и облегченно выдыхает, когда видит на экране фото Руби. Это не по работе. Господи, ура!

– Руби Оуэн! – переводит звонок на динамик в машине и заводится.

– Чего кричишь? – недоуменно переспрашивает та.

– Ты самый приятный голос, который я сегодня слышала, – признается Зои, – они достали меня.

– Увольняйся, – серьезно предлагает Руби. – Если ты радуешься моему звонку, все действительно плохо. Ты сейчас хотя бы едешь домой?

– Да. Не могу больше сегодня работать, перенесла все на завтра.

– Успеешь до вечера?

– Вряд ли… Разве у нас были планы? Я думала, ты и сама работаешь.

– Я-то да, – вдруг загадочно произносит Руби, – у меня мероприятие. Но ты собиралась в клуб к тому таинственному доминанту.

– Передумала. Сейчас нет времени на развлечения, знаешь, сколько всего мне нужно закончить к понедельнику?

– Все понятно, – встревоженно отвечает та. – Я вызываю такси, заскочу за водкой и спрайтом.

– Зачем?

– Будем выбирать тебе наряд на завтра, – безапелляционно заявляет Руби. – Зои, твое поведение – это начало конца. Если отказываешься встретиться с единственным парнем, который заинтересовал тебя за долгое время, чтобы поработать в субботу вечером, ситуация катастрофична.

– Ты преувеличиваешь.

– Нет, это ты не отвечаешь на мое сообщение в чате уже третий день, даже приходится звонить. Так что никаких споров, ты идешь.

– В понедельник…

– Все потерпят до вторника. Ты же не думаешь, что твой корпоративный мир умрет, если задержишься на день?

– Мир-то нет, но это самое начало, нужно сразу показать, на что я способна.

– Зои, если ты умрешь от переутомления, Арчеру потребуется от двух до шести недель, чтобы тебя заменить, – вздыхает Руби. – Ни одна корпорация этого не стоит.