Вскоре Катя благополучно отвлеклась от такого приятного и, несомненно, интересного знакомства, но вот от возникшей сцены на ее губах до сих пор играла улыбка… Конечно, вспоминать немецких гостей она будет еще долгое время, но не более того. Переполох, что они подняли в ее душе, Катя заглушила в себе и постаралась вернуться в реальные студенческие будни, ведь учебный год только начался.

Вот только не знала Катя, что настойчивость, упорство и чувство благодарности – это второе имя Максимилиана Нойманна, которого вскоре Катя встретила у своего дома… В его руках были васильки.

– Я приглашаю тебя на свой день рождения. Мы отметим его завтра, третьего сентября, в тесном кругу друзей, и я хочу, чтобы ты присутствовала. Не беспокойся, в доме у Эриха с нами будет его мама. Она прекрасная женщина…

Л-и-т-р-е-с.

Глава 4

Сентябрь, 3

– Максимилиан, и где ты только успел познакомиться с такой очаровательной девушкой?

Катя еще не успела войти в дом, как взгляды присутствующих уже успели пройтись по формам девушки и ее раскрасневшемуся лицу. Кате вновь стало неловко, ведь комплимент на немецком она прекрасно поняла.

– У Эриха спросите, – со смешком ответил Макс, ненадолго встречаясь взглядом с растерянной Катей.

– А я уже усвоил урок, поэтому знайте, что эта очаровательная девушка прекрасно понимает немецкий, – рассмеялся Эрих, появляясь в поле зрения гостей, – и даже говорит на немецком, вы представляете…

Катя совсем не подозревала, что она окажется единственной приглашенной девушкой, и оттого ей стало неловко. Пока Макс представлял Катю друзьям, девушка успела рассмотреть каждого и отметить про себя крепкие и мускулистые фигуры мужчин. Кажется, они все регулярно посещали спортзал, а Катя, хоть и обладала завидной фигурой, но в спортзал не ходила, а стремилась только побыстрее дописать курсовую и пораньше лечь спать.

– Не бойся, это хорошие люди, – успел незаметно шепнуть Макс, чувствуя легкое напряжение Кати.

Речи знакомства лились на немецком языке, и Катя не осталась в долгу, знакомясь с друзьями Макса и Эриха на немецком. Имена еще четырех парней Катя не особо запомнила, а которых запомнила – вскоре забыла, все-таки диковинку были имена в виде Генриха и прочих. А спустя некоторое время в коридор вышла очаровательная женщина, о которой уже упоминал Макс – это была мама Эриха.

Едва со знакомством было покончено, как все двинулись в гостиную, и Макс не преминул воспользоваться возможностью: немец едва заметно прикоснулся пальцами к плечу Кати – там, где уже заканчивается тонкая шейка и начинаются хрупкие плечи. Макс признался себе в том, что давно хотел это сделать – прикоснуться к девушке. Кончики пальцев закололо от дикого желания это сделать, но и после томительного и ежесекундного прикосновения болезненное ощущение не пропало.

Ему, черт возьми, было слишком мало.

Вкусная еда, напитки, в том числе и алкоголь, – все это лилось рекой, и постепенно Катя влилась в эту атмосферу. Поначалу ей было не по себе и страшно – а не сделала ли она ошибку, оказавшись наедине с мужчинами? Макса и Эриха она знала совсем ничего, чтобы так наивно им довериться, но с появлением добродушной мамы Эриха груз с души ушел, и она перестала винить себя в необдуманном поступке. Присутствие еще одной женщины открыло второе дыхание, да и со стороны Макса никогда и никаких неуважительных действий не было.

Только взгляды его странные – холодные и тягучие как мед одновременно – порой заставляли девушку трепетать, и она не понимала почему. Вскоре Катя отвлеклась от собственных мыслей, ведь она узнала одного из друзей Макса. Вскоре на балконе Александр и сам подошел к Кате, когда она осталась одна и без опеки Макса, тот ушел покурить.

– Я не ошибся, и это ты учишься в институте истории и международных отношений? – услышала Катя позади себя такой знакомый и родной русский язык, и с радостью отвлеклась от рассматривания вида за окном.

А вид с тринадцатого этажа открывался шикарный. Без преувеличения.

– Да, учусь, – согласно кивнула Катя, пробуя на вкус русские слова и понимая, как она соскучилась по ним.

Родители и брат звонили ей очень редко, на учебе вот два месяца были летние каникулы, а подруг у Кати было слишком мало, чтобы просто встретиться и поговорить. После знакомства с Максом только с ним она имела возможность разговаривать, да и то на немецком. Еще бы чуть-чуть, шутила про себя Катя, и она совсем забудет родной язык.

– Ты прекрасно владеешь немецким языком. Я бы мог подумать, что ты подружка Макса из Германии, если бы уж сильно не была похожа на русскую.

Катя промолчала, хоть и не слишком было приятно слышать «подружка Макса», но Саша тут же улыбнулся и извинился за резкость.

– Мама Эриха очень веселая, – заметила девушка, – а ты, значит, наполовину немец?

– Да, моя мама русская. Выбор имени был сложным процессом, но оба сошлись на Александре. Ни нашим, ни вашим, так сказать, – рассмеялся Саша.

– О чем говорите?

Вместе с жестким немецким акцентом Катя почувствовала руки на своих плечах. Всего на секунду Макс положил свои тяжелые пятерни на хрупкие плечи девушки, но затем одумался и резко избавил Катю от своих прикосновений. Макс и сам не понимал, что на него нашло, но ему вдруг захотелось, чтобы Александр увидел, с кем пришла и под чьим контролем находится эта красивая русская девушка с таким же прекрасным, черт возьми, именем.

Встретившись взглядом с ее светлыми серыми глазами, Макс, взрослый мужчина, совсем полетел, но тут же взял себя в руки и улыбнулся собеседникам, уже спросив мягче:

– Я помешал вашему разговору?

Не зная, куда можно деть свои руки от волнения, Макс встал между Катей и Александром, делая вид, что ему очень интересен пейзаж за окном. Впрочем, его и правда привлекает русская живопись, но на данный момент все мысли немца были заняты несвойственным ему чувством… чувством ревности.

Он пытался переключиться, но мысли упорно шли не в ту степь. Макс почему-то не хотел, чтобы Катя и Александр продолжили общаться после того, как он уедет в Германию. Что творилось немцем – ранее благоразумный Нойманн и сам не понимал.

Однако, Нойманн даже не подозревал, что эта пара уже знакома друг с другом, и что они даже учатся вместе.

– Нет, не помешал, – произнесла Катя на немецком, а затем сказала правду, – оказывается, мы с Александром учимся в одном университете. Даже на одном факультете…

Катино воодушевление этой новостью было непонятно хмурому Максу, но девушка была приятно удивлена этому факту, и Нойманн заставил себя улыбнуться. Через силу, но все-таки.

На долю секунды Макс пожалел, что Катя знает его язык, иначе он бы тотчас же отослал Александра на немецком и приказал ему больше не подходить к Кате.

Впрочем, кое-что он мог осуществить.

Нойманн повернулся к теперь уже молчаливому Александру, а затем быстро и тихо попросил оставить их наедине. Встретившись глазами с Максом, Александра посетила мысль, которая никак не укладывалась в голове: неужели Нойманн неровно дышит к девушке другой культуры? И эта мысль ему совсем не понравилась, потому что он знал Макса и его легкомыслие по отношению к девушкам.

Катя не заметила, как с балкона исчез Александр, потому что в это время ей позвонила родительница. Сделав большое усилие над собой, Катя спокойно ответила:

– Да, мама?

Макс на секунду кинул взор на девушку, но затем стал просто слушать ее голос. Он не знал ни одного слова на ее родном языке. К сожалению.

– Ты хочешь со мной встретиться?

Мужчина заметил растерянность на лице девушки, а Катя была не только растерянной, но и напуганной. А дело было в том, что за полтора года, что Катя живет самостоятельно, они с отцом никогда не приглашали ее на семейный ужин.

У Кати закрались плохие мысли, а у Нойманна появились вопросы, но ему пришлось ждать конца разговора.

– Через столько дней? Мы ждем иностранных послов или это все-таки наш семейный ужин? – удивилась девушка.

А затем Катя замерла: мама железным тоном велела присутствовать на семейном ужине и подобрать к нему не вызывающую одежду, а причиной этому были папины партнеры по бизнесу из Чечни.

– Auf Wiedersehen, Mutter⁷, – прошептала Катя, автоматически перейдя на немецкий язык.

(– До свидания, мама)

Макс оживился, услышав родную речь, а по состоянию девушки понял, что отношения между дочерью и мамой очень и очень напряженные.

«Возможно, такие отношения и со всей семьей», – подумал Нойманн, желая расспросить девушку побольше о взаимоотношениях в семье.

– Родители уже ждут тебя дома? – начал Макс издалека, посмотрев на свои наручные часы, – почти восемь вечера, но мы только начали.

– Я не живу с родителями вот уже полтора года, – тихо призналась Катя, которую до сих пор одолевали смутные сомнения по поводу добрых намерений родительницы.

– Почему? – настойчиво спросил Макс, желая узнать о русской девушке побольше.

Катя вздохнула. Рассказывать или нет? Однако вскоре желание выговориться перебороло все остальное:

– Мои родители в разводе. Отец отдал нам с мамой половину своего состояния при разводе, но мама оставила только одну квартиру и еще несколько недвижимостей, остальное вложив в бизнес. Через некоторое время после развода она также начала приводить в дом своего мужчину, а меня постоянно просила уйти к бабушке на день-другой. Мне было четырнадцать, самое время для переходного возраста. Бизнес и мужчина заняли все ее время, и вскоре я начала почти постоянно жить у бабушки в той квартире, где сейчас живу я, – тихо прошептала Катя, находясь совсем близко к Нойманну.

Или это он подвинулся слишком близко, пока Катя разговаривала по телефону?

– Как ты понимаешь, бабушка умерла. Инфаркт. Она видела и понимала, что мне тяжело дался развод родителей: для молодой мамы я была обузой, а у отца был наследник, это мой старший брат. Бабушка завещала мне все, что у нее было – это квартира и гараж, где хранились соленья.

– Прости, – произнес Макс, проникаясь к девушке, – ты справляешься одна?

Катя коротко улыбнулась, встречая прищур холодных, но взволнованных глаз:

– Конечно, у меня все хорошо. Я получаю стипендию, а также подрабатываю репетиторством и курсовыми. Сейчас начало учебного года, мои детишки еще не приехали с морей, где отдыхают вместе со своими родителями, но скоро начнется самая работа. Немецкий язык, к сожалению, не так востребован среди семей и деток, но работа находится. К тому же, я очень привязалась к тем детям, которых обучаю немецкому.

– Дети – это прекрасно. Скажи, а ты рада этой самостоятельности? – отчего-то подобрался немец.

– Нет, – призналась Катя, не раздумывая, – порой хочется, чтобы рядом было сильное мужское плечо. Или родительское. Но в моем случае я могу надеяться лишь на мужское… когда-нибудь, – улыбнулась Катя, присаживаясь на стул.

На балконе никто не мешал их разговору.

– Женщины, с которыми я был, мечтали о той самостоятельности, в которой ты живешь, – тихо произнес Нойманн после признания Кати, – ты отличаешься от них, от наших женщин.

– Чем же?

Даже не дернувшись, немец ответил правду:

– Тебя хочется оберегать, а немецкие женщины своим жутким стремлением к равноправию во всем и везде давно отбили желание оберегать их и помогать им. Я не говорю о рабстве, – немного жестко исправился он, – я говорю о женской слабости, данной женщине природой. Тебя хочется оберегать, Катья.

Эта девушка по имени Катя нравилась ему все больше и больше. Макс признался себе в этом именно сейчас.

– Просто они не представляли, насколько заблуждаются в своих желаниях. Я про самостоятельность, – Катя отвела взгляд от Максимилиана.