Макс проследил за ее задумчивым взглядом, направленным в никуда, и понял, что он был в смятении от поведения ее родителей. А именно от того, насколько мать поступала ужасно, отправляя четырнадцатилетнюю дочь фактически ночевать и жить к бабушке. Нойманн был удивлен тому, как еще совсем юная девушка не утонула в равнодушии родителей, поступила в университет, выучила язык с совершенством и стала достойной в его глазах.

Симпатия Нойманна переходила дозволенные границы. Желание Кати обрести мужское плечо сопутствовало желанию немца обрести мягкую и нежную женщину рядом с собой.

– А теперь мама позвала меня на семейный ужин, которого они с отцом не устраивали даже в браке. Это странно.

Про гостей из Чечни девушка благополучно умолчала. Кате показалось, что она и так о многом поведала иностранцу.

– Прохладительные напитки? – веселый голос Александра неожиданно проник в сознание двоих.

Катя обернулась и ей тут же всучили в руку бокал.

– Немецкое, – с гордостью и воодушевлением произнес Александр, уже делая первый глоток пива и подначивая Катю.

Поначалу девушка застыла в нерешительности, чувствуя на себе взгляд Нойманна, но затем решила попробовать напиток, который немец одобрил. Точнее, наполовину немец, но все же.

– Она не будет это пить. Забери и унеси обратно, – холодный голос и такие же холодные руки Нойманна выдернули из рук Кати бокал с пивом. Точнее почти выдернули, ведь Катя успела отвести руку в сторону.

– Все нормально, – успокоила Катя Нойманна.

– Видишь, она хочет попробовать. Не мешай, Макс.

Сжав челюсти, Макс опустил руки и позволил девушке сделать несколько глотков. Она сказала, что не против попробовать, а вот сам Макс был не против отвернуть голову этому Александру, вновь приблизившегося к Кате. К тому же Макс не хотел, чтобы девушка пила.

Не хотел, но и запретить не мог.

– Давай до дна, Катя, – произнес Александр на русском, заставив Макса выйти из себя. Он совсем не понимал русскую речь.

Дождавшись, пока Катя сделает несколько глотков, Макс буквально выдернул из ее рук бокал и впихнул огорчившемуся Александру со словами:

– Отнеси, – прозвучало железно и на немецком, а затем Макс повернулся обратно и решил смягчиться перед Катей, – просто это все равно не то, Катья. Если бы ты попробовала этот напиток в Германии, ты бы удивилась разнице.

– Возможно, – скованно улыбнулась девушка.

Макс, по ее мнению, был слишком правильным и каким-то чересчур жестким. Александр был помягче, с ним ей было комфортнее и легче, а вот от взглядов Нойманна Кате было порой не по себе.

Александр ушел, и немец вновь принялся разглядывать русую сероглазую девушку. Он слышал, что именно серый цвет глаз особенно ценится за ту грозность, с которой смотрит их обладатель. Именно так и было: Катя смотрела на него ровно, но мягко…

А кто бы только знал, как ему нравилось ее имя – такое обычное для России, но такое притягательное для иностранцев. Макс не скрывал: ему нравились и ее фигура, и широкие бедра, граничащие с миниатюрностью девушки. А нравился ли он Кате?

Из квартиры послышалась медленная иностранная музыка, и Нойманн не преминул воспользоваться случаем:

– Потанцуем?

Глава 5

– Потанцуем…

Катя аккуратно вложила свою ладонь в руку мужчины. Нойманн не желал упускать возможности коснуться девушки, и едва они вышли в гостиную, как мужчина увел Катю в танце.

Поначалу ей было некомфортно находиться так близко с Максом, но затем, едва музыка проникла в сознание Кати, как она тут же перестала бояться его глубокого взгляда и теплого дыхания в то время, как большие, несомненно сильные руки Макса, удерживали девушку за талию, словно она была чем-то хрупким и недосягаемым для него.

Возможно, так оно и было.

А Нойманн просто сходил с ума. От прикосновений, от ее тепла, от улыбки Эриха, так несвоевременно подмигнувшего Максу.

А Эрих, этот весельчак и лучший друг, тем временем уже все понял. И медленную музыку включил, зная способность и влечение Макса к танцам. Нужно отдать должное: Нойманн умел и любил танцевать, он мог увлечь в танце сотни девушек за один вечер, но никогда ранее он не испытывал такие чувства, как сегодня – в танце с Катей.

Страсть или влечение – да, но вот когда челюсти сводит от желания сжать девушку в своих объятиях и никуда не отпускать… Черт!

– Мне пора уходить, Макс. Спасибо тебе… – в голову Нойманна проникает звонкий голос Кати, а немец даже не заметил, что все вокруг затихло.

Музыка закончилась. Эрих издалека неоднозначно ухмыляется, а Катя отходит от Макса.

– Я провожу тебя домой, – решительно произнес Макс, стряхивая с себя туманный дурман.

Не слушая и не принимая отказов, Нойманн решил предупредить Эриха, что он проводит Катю.

– Уже поздно своим ходом добираться, – хмурится Эрих, – я выпил, поэтому не подвезу. Возьми мою машину, Макс, там есть навигатор.

– Думаешь, это хорошая идея? – с сомнением спрашивает мужчина, поглядывая на приближающуюся к нему девушку.

– Так будет безопаснее. Если нарветесь на власти и возникнут проблемы, позвонишь мне.

Макс ухмыльнулся, но по-дружески хлопнул Эриха по плечу.

– Настрой навигатор на немецкий, – сказал Макс с улыбкой, – иначе я случайно уеду в Германию.

– У тебя одна дорога, Нойманн, но девушку-то зачем похищать? – рассмеялся в ответ Эрих и встретил хмурый взгляд Кати, выглянувшей из-за спины Макса.

– Что я прослушала?

Катя услышала последнее предложение, но вот шутки не поняла. Какое похищение?

Эрих объяснил:

– Я пошутил, прекрасная Катя. Я был рад знакомству с тобой, и надеюсь, что это не последняя наша встреча. Ну а тебя, друг мой, – повернулся он к Нойманну, – я жду через час, будем продолжать банкет.

Обменявшись улыбками, вскоре Катя попрощалась со всеми. Порядка трех часов пролетели слишком незаметно.

…Макс направился к машине Эриха, на что Катя только прищурилась и одарила его непонимающим взглядом.

– Ты в своем уме? А если остановят?

– У меня все под контролем. Садись, Катья, – с улыбкой отвечает Макс, встречая сопротивление.

Смерив недолгим взглядом Макса, Катя садится в иномарку, которую уже видела у своего дома, когда Эрих приезжал за другом. Она решила не спорить с Максом, а довериться ему, и поэтому вскоре машина плавно затормозила у ее подъезда. Как и обещал, Нойманн довез Катю до дома.

Макс направлялся к подъезду как можно медленнее, чтобы еще немного побыть рядом с нею. Подольше. Катя прислонила ключ к домофону, он запиликал в ответ, но никто так и не зашел в подъезд – Катя ждала, пока Макс откроет для нее дверь, однако, вместо этого мужчина посмотрел на Катю с непониманием.

– Что такое? – не понял Макс, – дверь не открывается?

Не выдержав, Катя произнесла:

– Дверь-то открывается, а твоя галантность оставляет желать лучшего, – тихо рассмеялась Катя, но взгляд ее был серьезен.

Нойманн перевел взгляд на серую подъездную дверь, а затем снова на Катю:

– Но ведь ты стоишь рядом. Тебе удобнее самой открыть ее. Я не хочу обидеть тебя тем, что открою перед тобой дверь.

– Я заметила странности еще раньше, но не думала, что для тебя это является оскорблением. Мужчины всегда открывают дверь перед девушками, помогают донести тяжелые сумки, да и вообще…

– Постой. То есть мне можно открыть тебе дверь? – удивляется немец, мягко перебивая Катю, – и ты будешь этому рада? Тебя это не оскорбит?

– А почему я могу быть не рада? Это очень приятно, – убеждает Катя, удивляясь проскользнувшему опасению в глазах немца.

Больше не задавая вопросов, мужчина с легкостью распахнул перед Катей подъездную дверь, но так, словно для него это было в новинку. И это поразило девушку.

– Спасибо большое, – нежно улыбнулась Катя, и ей было действительно приятно, что он сделал для нее это.

Позже немец объяснил:

– Что у вас считается проявлением галантности, то у нас считается проявлением неуважения. Точнее, наших женщин оскорбляет это. Таким образом они делают вывод, что мы видим их несамостоятельными, считаем обузой и неспособными на что-либо. Признаться честно, ты – первая девушка в этой жизни, от которой я услышал в ответ слова благодарности, – рассказал немец в подъезде, и рассказывал он это с удивлением. Искренним.

Кате показалось, что ему было приятно сделать это – открыть для нее дверь. Это было точно в новинку.

– Макс?.. – еле заметно позвала Катя, едва они вошли в лифт. Нойманн настоял на том, чтобы проводить Катю до двери.

– Что?

– С днем рождения, Макс, – вымолвила Катя на прощание.

Нойманн улыбнулся концами губ – вот оно, самое лучшее для него поздравление. Катя искренне сказала это. И он был рад. Мужчина увидел, как красный оттенок прилил к ее щекам, и от трепета и нежности к этой девушке все внутри у него перевернулось.

«Если бы она только знала, как она меняет меня… Разве когда-нибудь я хотел закинуть девушку себе на плечо и увезти ее отсюда подальше, забрать в свою берлогу ото всех?!», – с недовольством заметил Макс. Вот только увезти подальше, в понимании Нойманна, была другая страна. Была Германия.

– Прости, я не успела подготовить для тебя подарок, – с грустью пожала плечами Катя, по-своему расценив молчание немца.

А еще Катя не знала, будет ли уместным дарить подарок человеку, которого она знала без году неделю.

– Твое присутствие в этот день было моим подарком, – уверенно отчеканил Макс, собравшись и совладав со своим разумом.

А разум хотел прижать эту девушку к себе и не отпускать. Пальцы, черт возьми, сводило от безумного притяжения к ней.

А Катя, вновь чувствуя его проницательный взгляд на своем лице, в ответ начала крутить ключи в руках. Она вставила их в замочную скважину.

– Тебе пора, – проговорила девушка, распахивая входную дверь и намереваясь уйти в темноту.

Но Макс не уходил, и тогда Катя нерешительно тронула его за руку, привлекая в квартиру. Она зажгла свет и закрыла следом за ним дверь. Катя боялась того, что кто-то из любопытных соседей услышит немецкую речь и непременно выглянет в глазок, где в свете подъезда увидит Катю с мужчиной. Тогда ей не жить, ведь это сразу доложат ее родным…

– У тебя кто-то есть? – Макс задает вопрос, а Катя нерешительно замирает возле немца.

– В квартире пусто, о чем ты? – непонимающе спрашивает Катя, облизывая вмиг пересохшие губы от того взгляда, которым ее одаривает Макс.

Но немец даже не собирается уходить, пока не услышит ответ на свой вопрос. Если Катя ответит, что есть, то Макс непременно исчезнет из ее жизни… Исчезнет ведь?

Поэтому его очень волновал этот вопрос.

– У тебя есть кто-то? Не в квартире, – спрашивает Макс, опираясь рукой в стену на уровне шеи Кати.

– Нет, ты неправильно понял. Просто у меня очень проницательные соседи и строгие родственники, а между ними взаимовыгодное сотрудничество, – честно отвечает Катя, не понимая, куда приведет их диалог, – в общем, мне было приятно с тобой познакомиться, Макс. Я усовершенствовала свои навыки в знании языка, но, боюсь, они мне более не пригодятся.

Макс молчит, переваривая информацию. У нее никого нет, и эта девушка чиста подобно утренней расе. Ее губы не целует мужчина, а сердце еще не познало чувств. Макс, словно глупый подросток, очень надеялся на это.

– Разве что с Александром теперь будем пересекаться в стенах университета, – неуверенно добавляет Катя, едва улыбнувшись.

Она не понимала молчания Макса, его вопросов и не понимала, почему он не уходит. Ей было страшно привязываться к тому, кто на днях улетит в свою родную страну.

– Прощай, Макс, – решительно произнесла девушка, намереваясь закрыть за бывшим незнакомцем дверь, – я желаю хорошего продолжения вечера. Запомни этот день рождения.

Она нашла силы сказать «прощай», так было нужно. Она сильная девочка и не будет горевать по чувствам, которые едва задели ее душу. Пока что – едва.

– Спасибо за этот вечер, – наконец, произнес Макс, обводя ее взволнованное лицо глазами, – и за то, что пришла, спасибо. Это лучший подарок, я тебе не лгу.