Морозов приблизился к детям. Проглотив ком обиды, Катя не произнесла ни слова. Было тяжело говорить из-за убийственного взгляда отца, направленного на нее.

– Значит, так. К нам скоро приедут гости, и у нас есть несколько минут на разговор, – решительно и четко произнес отец, указывая на свой кабинет, – поднимайся за мной, Катя.

Девушка считала Макса холодным, но она просто забыла, как может быть холоден собственный отец. Нет, Катя не считала, что он ее не любит – как можно не любить собственную дочь? Но причину вдруг изменившегося отношения к ней Катя не знала. Девушка даже не помнила точно с какого года все переменилось.

Едва Катя зашла в богато устроенный и роскошный кабинет отца, как он тут же приступил к разговору.

– Прежде, чем я раскрою цель прибытия в наш дом, я хочу сказать, что все, что я делаю для тебя – к лучшему. Я, как и любой отец, желаю благополучия своей дочери.

Катя облизала пересохшие от волнения губы и присела на кожаный диван. Ноги ее перестали держать от плохого предчувствия, а холодный взгляд отца, желающий самого лучшего для своей дочери, так вообще подкосил Катю.

– Прежде, чем ты скажешь мне цель прибытия, я хотела бы задать всего один вопрос, папа.

Вздрогнув словно от испуга, Морозов сфокусировал взгляд на дочери. Создалось впечатление, что он лишь сейчас заметил ее в поле своего зрения и был сильно удивлен, что дочь – рядом.

– Задавай, – пожал плечами мужчина и сел за стол.

– Пап, а что случилось?

– В смысле, Катя? Это твой вопрос? – прищурился мужчина.

– Что случилось между тобой и мамой, что вы развелись? Мне было четырнадцать, когда я почувствовала холод с твоей стороны. Вы развелись, я осталась с мамой, а Вадим – с тобой. Почему? Ведь я хотела быть с тобой, к тебе я была привязана больше…

– Катя, сейчас не время для таких разговоров, – поджал губы Алексей.

– А когда у тебя будет время на меня? – нахмурилась Катя.

Она встала и решительно подошла к столу. Села напротив отца.

– Мне тебя не хватало. Но, ты знаешь… – Катя попробовала улыбнуться, поймав взгляд Морозова, – недавно я встретила человека, похожего на тебя. Он такой же мужественный, немного холодный, однако, есть одно но…

– Ты встретила кого-то? – прищурился отец, и сделал он это недобро.

– Да, – призналась Катя, надеясь на поддержку, – но я бы хотела взять у тебя совет.

– Катя, здесь не нужны никакие советы. Начнем с того, зачем мы здесь сегодня собрались.

Катя вздрогнула, отец решительно поднялся со своего места.

– Слушай внимательно, Катя. Я – твой отец, – тяжело произнес Алексей, – и на правах родителя я выдаю тебя замуж. Сегодня ты познакомишься с своим будущим мужем, а остальные шалости выброси из головы.

– Что? – прошептала Катя, подскочив со своего места.

Пропасть. Целая пропасть возникла в данную минуту между отцом и дочерью.

– Тебе пора замуж.

– Мы живем не в средневековье, чтобы выдавать меня замуж против моей воли, – возмутилась девушка, вглядываясь в родные черты отца и не узнавая их.

Ярость, холодность и надменность – это были не отцовские чувства!

– Я все сказал, – отрезал Морозов-старший, – и забудь всех, о ком ты мечтаешь, потому что к нам в гости едут мои уважаемые партнеры, а твой будущий муж. Киселев Вадим, может, ты слышала.

Пропасть? Не-ет, целый мир разделил дочь и отца!

Катастрофа, масштаб которой Катя еще не поняла до конца.

И поймет – нескоро.

– Поэтому, – более мягче продолжил Алексей, видя состояние дочери, – я надеюсь, что ты не опорочила честь нашей семьи, проживая самостоятельно и без родительской опеки.

Что там мир? Целая вселенная возникла между ними…

Катя замерла, а кончики ее пальцев начало покалывать от напряжения.

– Я не опорочила. Я просто забыла твою любовь ко мне. Отцовскую любовь…

Морозов резко повернулся к и без того напуганной Кате, а затем проговорил звенящим от ярости голосом:

– Я ничего не хочу слышать, на этом наш разговор окончен.

Стрельнув холодными глазами в сторону дочери, Морозов резко направился к столу и схватился за сигарету.

Не желая больше находиться в бездушном кабинете, который так любила Катя в детстве, девушка стремглав вышла из него и побежала вниз по кованой лестнице. Ее руки дрожали, глаза застилала пелена острых слез, а тело бежало к свободе – к выходу из этого дома, вдруг ставшего чужим.

Судорожно вздохнув, Катя часто заморгала, пытаясь разглядеть перед собой хоть что-то, однако на улице она вскоре угодила в чьи-то сильные руки. Силы покинули девушку, едва она встретилась взглядом с тем, кого она меньше всего ожидала здесь увидеть. С тем, с кем Катя уже была знакома.

Глава 9

Катя сразу это поняла, потому что некоторыми официальными вечерами им уже доводилось видеться и даже приветствовать друг друга, когда Катя еще посещала эти самые вечера.

И как она могла забыть о столь говорящей фамилии? Вадиму, как никому другому, подходила фамилия Киселев, потому что и своим телосложением, и медлительностью, и манерой тормозящей монотонной речи он и в самом деле напоминал кисель.

И этот наглый любитель выпить станет ее мужем? Да если он только начнет говорить, Катя тут же провалится в сон – будь то свадьба, будь то брачная ночь!

Она застыла, напряженная до кончиков пальцев.

Киселев в свою очередь рассматривал Катю из-под своего прищура, словно разглядывал какую-то диковинную игрушку в своих руках, и это Морозовой совсем не нравилось. Всего за одну совместно проведенную минуту Катя почувствовала отвращение – от его взгляда, от его тяжелых рук и от его ленивой ухмылки.

«Теперь будет еще два часа неторопливо возвращать свои губы в положение «Я – самая важная персона»», – подумалось Кате отстраненно.

Однажды, когда Катя назвала его медлительным (на встрече все было в формате доброй шутки, хотя Катя и говорила всерьез), Вадим величественно сказал: «Кто понял жизнь, тот не спешит». Они все посмеялись, а Катя вскоре ретировалась из этого кружка понимающих жизнь и не спешащих.

И вот теперь Кате было с чем сравнить, точнее с кем. Макс смотрел на нее иначе. У немца взгляд, хоть и был холодным, но не смотрел так развязно и скользко. Макс не позволял себе подобных взглядов, так кто же этот Киселев такой, чтобы раздевать ее глазами?!

Это довело Катю до дрожи. До дрожи отвращения.

Скривившись от его неприятного скользкого взгляда, Катя вырвала свою конечность из его загребущих лап и сделала несколько шагов назад.

Придя в себя, Катя в ту же секунду развернулась от его полноватого отекшего лица. Однако, даже сейчас она чувствовала его взгляд на себе – на спине, на ягодицах, на ногах.

Вот мерзавец!

Глубоко вздохнув, девушка резко смахнула появившиеся слезы и холодно глянула на этого мужчину. В последнюю их встречу он выглядел стройнее и опрятнее, чем сейчас, да и тогда Киселев более сходил на парня, нежели сейчас – на мужчину под сорок. Кажется, ему около двадцати пяти лет, но сейчас Катя уже не была уверена в этом.

– Мы так долго не виделись, Екатерина, что я успел соскучиться по тебе… – и опять его губы начали медленно расползаться в подобии улыбки, вот только от этой улыбки Катя едва в обморок не упала.

Тебе?!

Она не верила, что все это происходит с ней. Неужели можно вот так взять и выдать замуж насильно? Этот его оценивающий отвратительный взгляд очень злил Катю. Макс никогда не позволял себе смотреть на нее так, словно Катя стояла голой. Никогда.

– ЗдравствуйТЕ, – вздернув голову, Катя выделила формат общения, – прошу меня простить, но мне пора.

Однако, рядом тут же появился Киселев-старший. Не лучше, чем его сынок, только взглядом разве что не раздевал, и на том спасибо. Сухо поздоровавшись с папиным партнером, Катя тотчас же направилась туда, куда собиралась – к выходу из прежнего дома.

– Как это? Вы уже уходите? – нахмурился его отец.

– Мне нужно… – сделала шаг девушка, намереваясь быстро покинуть территорию, однако…

Однако Катя еще совсем ничего не понимала.

Не понимала, что ее уже «продали». И обо всем договорились.

– Задержись ненамного. Нам нужно многое обсудить, – подал голос его сынок, и это была уже не уважительная просьба, а просьба с предупреждением.

Отвратительно вязким предупреждением.

Катя метнула взгляд в сторону Вадима, но встретила в его маленьких глазах, похожих на пуговки, только злой разврат. Совпадение, или все мужчины по имени Вадим – такие злые? А она чувствовала негатив, отравившийся на его лице. Видимо, Катя не должным образом встретила своего «жениха».

Но она не хотела здесь даже находиться! Катя не хотела ни с кем знакомиться, не хотела выходить замуж и даже, о боже, не хотела видеть своих родителей! И она была готова сбежать, вот только…

– Катенька, миленькая, – показался рядом Василий Геннадьевич, выходя из охранного помещения, – ваш отец направляется сюда, не будите вулкан остывший. Останьтесь, послушайтесь родителей, и потом я отвезу вас домой.

Не прошло и пяти минут знакомства, как ее отрезали от мира сего.

Оторвали!

Привыкать к такому Катя была не готова.

– Дочь! – оборвал диалог Алексей Морозов, встречая званых гостей, – прошу в дом, Андрей, – поприветствовал он Киселева-старшего, – Вадим, я поговорю с дочерью. Оставьте нас на несколько минут.

Гости ушли, и Геннадий Васильевич испарился, понимая, что в этой ситуации он бессилен. Катя осталась с «вулканом остывшим» – с отцом. Цепкие глаза Алексея Морозова тут же нашли взволнованную до предела дочь.

– В моих руках – вся твоя жизнь и ее успех, Катя. Если ты будешь сопротивляться моему решению и продолжать показывать себя в свете непослушной девушки, то я превращу твою жизнь в ад. Ты не сможешь продолжать учиться, жить в квартире своей бабки и не сможешь найти работу. Даже санитаркой не устроишься! И масштаб этой трагедии – не город, – замолчал отец, оглушая бедную Катю своей яростью, – а вся Россия. Ты знаешь, на что способны связи, Катя. Ты знаешь.

Катя не заметила, как отец подтолкнул дочь к дому и «заботливо» открыл перед нею дверь. Она не заметила, как сняла пальто, как разулась и как оказалась в гостиной, где был накрыт шикарный стол. Она сидела напротив сына Киселева, но замечала только равнодушный взгляд своего старшего брата.

Равнодушие – вот, что царило в этом доме.

И казалось, что только Киселеву Вадиму до бледной девушки было дело. Кажется, она ему понравилась. Так сказала мама с добродушной улыбкой:

– Кажется, наша девочка запала Вадиму прямо в душу. Вот он – восхищенный мужской взгляд, его из тысячи узнать можно. Так ведь, Катя?

Катя отрешенно смотрела в свою тарелку и изредка попивала сок. Что за бред мама несла? Едва ли Виктория посмотрела бы в сторону этого Киселева, не будь карманы его отца набиты деньгами.

– Красотой она, и правда, пошла в вас, Виктория, – ровно произнес Андрей Киселев, – а гордостью в отца.

Отец поспешил вставить свои дорогие пять копеек:

– Какая гордость, Андрей! Это лишь переходный возраст, и абсолютно нет поводов для волнения, я вас уверяю.

– Пусть и гордость, зато изюминка! – восхищенно произнесла Виктория, скользнув взглядом по дочери, – в нас, женщинах, всегда должна быть изюминка…

– Вы правы, – в тон ответил Вадим, одарив Катю заинтересованным взглядом.

Впрочем, его интерес за версту чувствовался.

Морозова отвела взгляд, чтобы посмотреть на своих родных. В первую очередь она посмотрела в глаза отцу, но, к собственному ужасу, она не нашла в них ничего прежнего. Только выдержка деловая была в его взгляде, словно не дочь сидела рядом, а товар, который нужно продать как можно с большей выгодой.

А в ее детстве глаза отца пылали любовью. Что же произошло?

– Улыбнись, Катя. Я понимаю, что для тебя это все неожиданно, – сухо произнес отец, подливая ей апельсиновый сок.