Он даже не сразу понял, что она рядом – сидит и прижимает мокрую тряпку ему ко лбу.

– Ага. Полежи еще, соберись с силами, потом ступай тихонько домой – вот там, между домами, – она мотнула головой, указывая направление. – Когда будет пора, пойдем быстро. Я тебя провожу.

– Нора, они ничего не поняли…

– Я в курсе. Как та лошадка, когда мы были еще детьми.

– Да!

– Ты просто придумал эту штуку, потому что у тебя мозги так устроены – ты всегда так думаешь. Я-то это понимаю.

– Черт их всех забери!

– Нет. Они просто думают по-другому, не как ты.

– Я покажу им! Я им покажу!

– Сейчас ты им ничего показывать не будешь. Готовься, мы сейчас пойдем. А после этого тебе хорошо бы какое-то время не показываться им на глаза.

Марк перевел взгляд на горящую повозку и на окружающие ее лица.

– Думаю, ты права, – пробормотал он. – Проклятие! Ладно, я готов. Давай отсюда выбираться.

Она взяла его за руку. Он поморщился и отобрал.

– Ой, прости. Ты обжегся. Я не заметила.

– Я сам не заметил. Ничего, пройдет. Пошли.

Она взялась за другую руку, он быстро встал, и, прячась за кустами, за домами, они покинули место событий.

– Сюда.

Переулок, чей-то сарай…

– Спасибо, – выдохнул он, когда они остановились передохнуть. – Ты права. Наверно, мне надо на время свалить.

– Но куда?

– На юг.

– Ой, нет! – испугалась Нора. – Только не туда. Там слишком дикие земли и…

– Я уже заслужил себе здесь репутацию, – пожал плечами он.

Нора посмотрела ему в глаза и тихо попросила:

– Не надо.

Он постоял, потом протянул руки и заключил ее в объятия. Она напряглась было, но потом обмякла и прислонилась к нему.

– Я за тобой вернусь, – пообещал он.

Деревья здесь были ниже, земля – суше.

Кусты встречались реже, зато совсем голые участки – чаще. Страна оказалась скалистая и… куда более тихая, чем он привык. Ни тебе птичьих криков, ни насекомых, ни пения бегущей воды; листья не шелестели, звери мимо не ходили.

Руку перестало дергать несколько дней назад – теперь с нее облезала кожа. Бинт с головы он давно уже снял и выбросил. Несмотря на усталость, шаг его был тверд.

Путь вел его к горе в форме наковальни. Кругом уже удлинялись тени. На спине он нес небольшой рюкзак, а с пояса свисало несколько хорошо укупоренных фляг с водой. Одежда уже вся покрылась коркой грязи – а с ней и лицо, и руки. И все же он скупо улыбнулся, посмотрев вверх, и прибавил шагу.

Чувства подсказывали ему, что в округе нет ни демонов, ни чудовищ на любой вкус и цвет, как верили люди, но короткий меч он все равно с собой взял – он сам его отковал много лет назад, когда был и легче, и ниже ростом. Сейчас оружие казалось почти игрушечным, но управлялся он с ним с большой ловкостью и проворством. Он месяцами тренировался с разными клинками, чтобы лучше понять холодное оружие, – только так можно ковать действительно превосходные вещи, когда до них дойдет дело. Свой он как раз в кузне и выбрал, когда вернулся туда за припасами к побегу.

Сейчас, подбираясь все ближе к запретным землям, он не чувствовал в мече особой нужды – край казался совершенно вымершим, – но само его присутствие наводило на некие мысли. А именно на те, что вот куешь себе куешь, вкладываешь усилия в работу и все равно производишь вещь, качеством куда ниже, чем кое-какие странные обломки металла, которые тут местами просто торчали из земли.

Один такой обломок он выкопал и тащил теперь с собой, придирчиво разглядывая со всех сторон. Когда с него сошла грязь, это оказался какой-то легкий, но прочный сплав, который за все эти годы даже не попытался заржаветь. Что же за силы участвовали в его рождении? Какие температуры? И какое давление? Да, здесь когда-то явно творились чудесные дела.

Этим вечером он прошел сквозь безмолвный и все еще целый остов огромного здания. Для чего оно предназначалось? Кто и чем занимался внутри? Дважды ему послышался по дороге какой-то шорох, тихий стремительный топоток, и он на всякий случай решил заночевать подальше от руин.

Привлечет ли костер то, что могло тут обитать, или, наоборот, отпугнет, он так и не решил, но топлива под рукой все равно не оказалось – по крайней мере, такого, чтобы хватило надолго, – и он предпочел обойтись вообще без огня. Сгрыз сухой паек и устроился, завернувшись как следует в одеяло, на уступе футах в восьми над землей. И меч положил рядом – так, чтобы, случись чего, сразу схватить.

Сколько он в итоге проспал, он так и не понял. Видимо, не один час. Разбудило его, во всяком случае, какое-то настойчивое царапанье. Он проснулся мгновенно и первым делом протянул руку за мечом. Осторожно повернул голову. Внизу по камням ползло нечто непонятное – и прямиком в его сторону.

Темное сегментированное тело передвигалось на множестве крошечных ножек, а его передний конец то поднимался невысоко, то опять опускался. Оно было длиннее человека раза в три, а то и четыре и напоминало сильнее всего исполинскую металлическую гусеницу, которая неторопливо шла по его следу… в точности тем же маршрутом, которым он сюда попал.

Ближе к переднему концу тулова верхом сидело нечто приблизительно человеческих очертаний, но маленькое и какое-то перекрученное, и вроде бы даже держало в левой руке некое подобие поводьев, а в правой – древко длинного копья.

Вот тварь поднялась на дыбы – как раз достала бы до уступа, где притаился молчаливый наблюдатель, – покачалась, потом брякнулась обратно наземь и проследовала дальше, словно вынюхивая себе дорогу.

Волосы у Марка на загривке встали дыбом, в желудок провалилась какая-то холодная глыба; он поспешно зашарил взглядом по скале, ища пути к отступлению. Если поторопиться, у него еще будет достаточно форы…

Он глубоко вдохнул, спрыгнул на землю – и тотчас подвернул лодыжку! Поднявшись кое-как, хромая и беззвучно ругаясь, он устремился к скалам. Позади послышался резкий свистящий звук, а царапанье целеустремленно зачастило. Копье у всадника – это очень, очень плохо…

Марк отчаянно завилял, насколько позволяла нога.

Оглянуться он рискнул только раз и тут же об этом пожалел. Всадник занес копье, а впереди была скальная стена. Он нырнул в сторону, упал; металл лязгнул о камень. Беглец мгновенно вскочил на ноги и, не разбирая дороги, кинулся в сторону вчерашних руин.

Доносившийся сзади шум решил не бросать его одного: очевидно, тварь умела передвигаться гораздо быстрее, чем показалось поначалу.

Марк несся между утесами, стараясь держать источник звука примерно сзади, а строение – примерно спереди. Там хотя бы есть куда спрятаться, куда залезть, – все лучше для защиты, чем этот открытый на все стороны каменный лабиринт.

Обогнув громадный булыжник, он резко остановился и едва успел выдернуть из ножен меч: еще одна тварь, и тоже верховая, не то ждала его, не то просто по случаю искала, и оказалась в самом подходящем месте. Так или иначе, она дыбилась всего в паре футов от него – и копье уже летело вниз!

Он парировал, отбил древко вбок и широким обратным движением рубанул качающееся над головой чудище. Оно издало колокольный звон и обрушилось вперед. Марк увернулся (лодыжка болела немилосердно) и почти наугад нанес колющий удар вверх, в область кособокого наездника. Послышался крик; лезвие на что-то наткнулось и куда-то вошло. Он вытащил его, развернулся и побежал.

Теперь сзади было тихо; он оглянулся, не сбавляя хода: лишившийся всадника скакун скучающе тыркался среди скал. Марк уже собрался облегченно вздохнуть – даже рот раскрыл, – но тут мир под ним куда-то провалился. Некоторое время – впрочем, весьма недолгое – он неотвратимо падал сквозь тьму, после чего приземлился плечом на очень твердую поверхность.

Меч выпал из руки, залязгал, но ему повезло сразу же нашарить его и схватить. Затем вверху что-то грохнуло, как захлопнулось, и на голову посыпались пыль, мелкий щебень и куски земли.

А дальше вспыхнул свет, и он не видел уже ничего.

Когда глаза немного привыкли к яркости, диспозиция, увы, яснее не стала.

Кажется, стол… Да, его трудно не узнать – и стулья. Но свет-то откуда идет? И что это за большая серая штука со стеклянным прямоугольником посередине? И вот эти крохотные огоньки?

Кругом ничего не двигалось – только пыль заканчивала оседать, снова устраиваясь на покой.

– Привет? – зачем-то прошептал он.

– Ага, привет-привет! – ответил громкий голос. – Гм, привет?

– Ты где? – Марк медленно повернулся вокруг своей оси, но так никого и не нашел.

– Здесь, с тобой, – ответили ему.

Изъяснялись вроде как по-старинному, на манер северян.

– Я тебя не вижу. Ты кто?

– Ну и странно же ты говоришь! Иностранец, что ли? Я – обучающая машина. Библиотечный компьютер.

– Возможно, у меня речь необычно звучит и строится, потому что времени много прошло, – ответил Марк во внезапной вспышке озарения насчет возраста и… назначения своего необычного собеседника. – Ты можешь внести поправки и приспособиться к этому? Я даже простейшие твои слова с трудом понимаю.

– Да. Говори еще. Мне нужен образец побольше. Расскажи мне пока о себе и о том, что хочешь узнать.

Марк расплылся в улыбке и опустил меч. Дохромав до ближайшего стула, он рухнул на него и попытался растереть плечо.

– Расскажу, – пообещал он, переведя дух. – Но сначала объясни мне, откуда здесь свет идет.

Прямо перед ним загорелся экран: под толстым слоем пыли виднелась схема проводки.

– Ты вот про это спрашивал? – осведомился голос.

– Возможно. Я не уверен.

– Ты знаешь, что это такое?

– Пока нет, – ответил Марк. – Но узнаю. Если ты меня научишь.

– У меня есть ресурсы обеспечить твое благополучие и жизнеспособность на все время пребывания здесь. Я буду тебя учить.

– Кажется, я провалился ровно туда, куда так хотел попасть, – пробормотал Марк себе под нос и добавил уже громко: – Давай так: я расскажу тебе о себе, а ты начнешь прямо с источников питания.

Глава пятая

Дэниэл Чейн – студент университета, готовящийся к диплому по медиевистике; тонкий, но крепкий после двух лет бокса и фехтования и не слишком счастливый по жизни, потому что отец на него постоянно давит (чтобы он бросил уже наконец свою глупейшую специализацию по лингвистике и истории и пошел, как нормальный человек, в бизнес), сидел на высоком табурете и думал обо всем вышеперечисленном и о многих других вещах сразу, так как находился в состоянии полууправляемой грезы, охватывавшем его всякий раз, как он начинал играть.

В клубе было почти темно и накурено. Перед Дэном выступала Бетти Льюис: она исполняла слезоточивые баллады и блюзы под аккомпанемент механического фортепьяно на перфолентах и экстремально глубокого декольте и на поклоне всегда срывала овации.

Сейчас была его очередь заполнять салон звуками. Дэн приходил в субботние вечера и вдобавок через пятницу, играл инструменталы и пел вокальные номера. Публике, судя по всему, нравилось и то и другое.

Но сейчас у него было определенно невокальное настроение.

Стояла как раз «попеременная пятница», и народу в баре было исчезающе мало. Все же он распознал в полумраке за столиками несколько знакомых лиц – и некоторые даже кивали в ритм.

Клубы дыма поднимались к потолочным лампам, и Дэн ваял из них замки, горные хребты, лесные чащи и разных экзотических тварей. Отметина на запястье слегка пульсировала. Просто поразительно, как мало народу в таких местах вообще смотрит вверх, – чтобы хоть случайно заметить порхающие у них над головами рожденные музыкой фантазмы. А те, кто и правда смотрит, наверняка уже обдолбались и воспринимают их как нормальную часть вечерней программы.

Импровизируя, Дэн двинул армию через горный кряж. Потом атаковал ее драконами и разнес в пух и прах. Войска кинулись врассыпную. Он улыбнулся и прибавил темп.