Глава 2
Инструменты и реальность

Ни для кого не секрет, что по научным вопросам ведутся политические дискуссии. Например, в США люди, придерживающиеся правых взглядов, как правило, считают, что изменение климата не несет больших рисков для человечества; приверженцы левой повестки обычно полагают, что угроза довольно велика. Правые уверены, что ослабление контроля за частным владением оружием не приводит к росту преступности, а левые – что дело обстоит с точностью до наоборот.

Естественно думать, что это объясняется тем, что люди с той или другой стороны недостаточно хорошо разбираются в науке. Люди по вашу сторону баррикад разбираются, а по чужую – нет. Если бы дело было только в этом, тогда прийти к согласию по таким вопросам можно было бы, повысив всеобщий уровень понимания научной информации. Однако социологи обнаружили, что люди, грамотные с научной точки зрения, есть на обоих полюсах политического спектра и что информирования о «фактах» редко достаточно для сглаживания политических разногласий.

Как мы подробнее разберем далее, в спорах на острые темы мы нередко принимаем чью-то сторону, основываясь не на представленных доказательствах, а на собственных убеждениях. Более того, изощренной научностью порой злоупотребляют, чтобы превратить данные в оружие, используя их для продвижения своих взглядов. Если вы придерживаетесь левой идеологии и ваши друзья считают идею разумного божьего замысла полным бредом, признав, что не исключаете такой возможности, вы будете вынуждены понести значительные социальные издержки. Знание предмета позволяет вам сформировать доказательную базу, подтверждающую мировоззрение, которого уже придерживается ваша социальная группа. Если вы сторонник левых взглядов и все ваши друзья убеждены, что слабое регулирование владения оружием приводит к росту преступности и уровня смертности от огнестрельного оружия, вы заплатите высокую цену, задумавшись о вероятности того, что владение оружием предотвращает преступления или что контроль в данной сфере не приносит результатов. Если же вы в лагере правых, все будет с точностью до наоборот. Получается, знания дают вам лишь способ отстаивать взгляды, одобряемые вашей группой.

Вы спросите: разве это такая уж проблема? На индивидуальном уровне можно быть социально успешнее, лучше ладить с людьми и иметь меньше трудностей в жизни, просто отражая мнение выбранной социальной группы. Если всем вместе петь в унисон в той церкви, которую вы выбрали сами, тогда какая разница, какая из церквей «права»? И вообще, существует ли «правота» за рамками того, чтобы шагать в ногу со своим ближайшим окружением и уважать властные структуры, которые поддерживают в вашей жизни порядок? Возможно ли, что не существует единой «истины», с которой мы все должны согласиться, невзирая на политические пристрастия?

Истина, ложь и научные устремления

На самом деле люди очень редко воспринимают истину как сущность, которая разным людям видится по-разному. На какой бы стороне вы ни были, вам будет казаться, что несогласные с вами неправы, что они совершают серьезную и даже опасную ошибку. Люди относятся к разногласиям по поводу владения оружием совсем иначе, чем к расхождениям во мнениях насчет любимой песни или самой вкусной пиццы.

Хотя некоторые профессора гуманитарных факультетов считают саму науку всего лишь одной из множества властных структур, большинство ученых, как и остальные из нас, полагают, что существуют правильные и неправильные представления об основных фактах бытия. Более того, они убеждены, что весь смысл науки как раз и состоит в том, чтобы выяснить, что является объективно истинным или ложным. Ученые и в самом деле пытаются доказать, что мир, о котором они говорят, действительно существует: мир, в котором истина и ложь – факты и вымысел – не зависят от властных структур и от наших желаний относительно состава реальности.

Взгляните, например, на методы, которые ученые используют в своей работе. Многие из них мы рассмотрим в последующих главах (а один легендарный пример – уже в этой). Мы увидим, что эти методы не совсем вписываются в представления об ученых, которые пытаются прийти к согласию при помощи запугивания и навязывания своего мнения. На самом деле то, как они работают, в целом противоположно тому, как влиятельные группы добиваются признания своих догм. Скорее, авторитет науки зиждется на неустанном самоанализе. Более того, ученые настаивают на том, чтобы для любой теории, которую они рассматривают, существовал очевидный способ доказать, что она неверна. А если это невозможно, тогда ученые будут еще больше сомневаться в ее справедливости. Многие великие открытия совершались потому, что кто-то сумел доказать, что идея, общепринятая среди ведущих ученых этой области, просто не может быть верной.

Идеи, которые выдерживают проверку подобным анализом, пользуются авторитетом, но вовсе не потому, что этого потребовал кто-то очень влиятельный. Это полная противоположность культу, грозящему адом и забвением тем, кто сомневается в его постулатах. В науке такие сомнения приветствуются, что демонстрирует, что она, по сути, является социальным феноменом, основанным на поиске истины и сотрудничестве, а не на принуждении. Здесь процесс оспаривания идеи и постановки ее под сомнение сродни процессу воспитания ребенка: это забота целого сообщества.

Тут нужно остановиться и прояснить один момент, который будет снова и снова затрагиваться на протяжении всей книги. Понятия, принципы и рабочие методы, которые мы считаем незаменимыми для Мышления третьего тысячелетия, – это выстраданные годами передовые научные практики. Ученые стремятся использовать их постоянно, совершенствуя их применение, и часто им действительно это удается. Но наука – дело рук человека. Все мы можем привести примеры того, как отдельные люди и организации не соблюдают эти постоянно совершенствующиеся практики, и даже примеры того, как это происходит в целых областях науки. Порой виной всему неправильное понимание этих практик, а иногда – не самые лучшие побуждения или вера в то, что цель оправдывает средства. И все же, упоминая эти примеры, ученые не видят в них повода для гордости – они с готовностью признают их неудачами. В этой книге мы расскажем о непрерывно совершенствующихся желаемых аспектах научного мышления, которые способствуют развитию общественного потенциала. Ученые не всегда оправдывают эти чаяния, но мы знаем, что, когда это происходит, наука достигает большего прогресса.

Даже когда все идет хорошо и соблюдаются лучшие практики, наука все еще неточна и приблизительна в своих попытках постичь реальность. Существует некая истина, но теории и модели, которые мы, люди, веками разрабатывали, чтобы ее установить, как правило, в лучшем случае весьма прикидочны. Мы признаем, что наши модели обычно неполны и являются ориентировочными руководствами к действию. Иногда мы обнаруживаем, что для описания процессов в какой-то области существует целый ряд различных моделей и теорий, и выбираем ту, которая эффективнее работает для конкретных целей.

С течением времени мы совершенствуем теории и модели, постепенно приближая их к истине. Мы способны добиться – и часто добиваемся – точности в научной картине происходящего, достаточной для достижения поразительных успехов; вряд ли стоит останавливаться на этом подробнее. В наши дни люди удивляются ограничениям современной науки и техники не меньше, чем их многочисленным успехам, часто воспринимаемым как нечто само собой разумеющееся.

Шаги к общей реальности

Но здесь возникает вопрос: как достичь согласия по поводу того, какова реальность на самом деле, если обе стороны спора могут воспользоваться данными как оружием для подкрепления уже имеющихся у них представлений? Как добиться общего понимания реальности?

Пожалуй, самое мощное чувство реальности дается нам при помощи осязания: если ударить рукой по столу, или побарабанить по нему пальцем, или врезаться в него, проходя по комнате в темноте, сомнений по поводу того, что стол существует и вполне реален, не останется. Поэтому давайте для начала представим, что на самом многообещающем пути к общей реальности мы должны что-то потрогать, пощупать, подержать, ткнуть или подтолкнуть, а затем понаблюдать за ответной реакцией. Это можно сделать, не рискуя спровоцировать конфликт: вопрос о том, существует ли стол, политических разногласий не вызывает.

Но потрогать объект своими руками – не единственный способ убедиться, что он реален. Многие из нас согласятся принять и реальность предмета, в который мы можем ткнуть палкой. Похожим образом, хотя стандарт доказывания и требует «увидеть объект своими глазами», мы все же допускаем использование корректирующих линз, чтобы разглядеть его получше. Мы даже согласимся взглянуть на маленького жучка через лупу и будем пребывать в такой же уверенности, что соприкасаемся с реальностью, как если бы мы посмотрели на что-то напрямую, без увеличительного стекла.

Со временем мы научились все успешнее пользоваться и другими, уже более изощренными посредниками, далеко не ограничивающимися лупой и очками, и все равно оставляющими у нас такое же сильное чувство соприкосновения с реальностью. Эти посредники включают в себя приспособления, которые вы можете теперь обнаружить в собственном кармане, если у вас есть смартфон. На самом деле сейчас мы можем «видеть», причем, по ощущениям, гораздо более непосредственным, интерактивным способом то, чего десять лет назад никто не мог увидеть вне хорошо оснащенной лаборатории, а сто лет назад – вообще нигде. У нас появилась возможность гораздо больше экспериментировать с «восприятием реальности», чем раньше.

Для наглядности давайте обратимся к чувству слуха. Вы можете скачать приложение, превращающее телефон в звуковой анализатор, или спектрограф. Он позволяет визуализировать характеристики звуков, которые вы издаете при пении, насвистывании, игре на музыкальных инструментах или когда производите шумы. На приведенном ниже графике изображено, что показывает это приложение. Насвистывая определенную ноту, вы увидите на экране линию, а взяв ноту повыше, вы заметите, что линия переместится вверх. Довольно удивительно, что, когда вы, как вам кажется, поете на одной ноте, экран показывает изображение аккорда, состоящего из множества линий. Когда вы берете более высокую ноту, линии перемещаются вверх все вместе. При этом интуитивно убедительным кажется тот факт, что, когда вы поете, вы производите не одну ноту, а целый аккорд, состоящий из «обертонов», как мы называем эти более высокие тоны, перемежающиеся с основным, который вы пытаетесь пропеть.

Кроме того, пропевая разные гласные звуки, вы обнаружите, что на экране появится разное количество линий обертонов. Гласная «аааа» дает довольно много обертонов, «оооо» – чуть поменьше, «ииии» – еще меньше. Поиграв какое-то время с этим приложением, вы начнете воспринимать это как реальность звука. Даже если вы не знакомы с теорией, вы станете думать о мире звуков иначе, потому что взаимодействовали с ним напрямую. (Наш слух считывает все эти одновременно звучащие ноты – все обертоны – как звуки одной высоты, но разного тембра, в зависимости от комбинации звуков, которую он распознает. Это один из способов заметить разницу между скрипкой, флейтой и голосом тенора, звучащими на одной высоте. И мы вполне можем обойтись без спектрографа, чтобы убедиться, что скрипки, флейты и тенора выглядят по-разному!)