– Кто знает татарский язык? – спросил Аким для чего-то.

– На хрена он кому нужен! – выругался Данил и оглянулся. – Руки занемели, проклятые?

– Кто проклятые? – усмехнулся Сафрон, сам страдая от этого. – Руки или татары? Если последние, то я согласен, Данилка!

Он не ответил, но повозился, примериваясь хоть как-то размять затёкшие руки. Ноги их связаны не были.

– У них чуть больше сотни коней, – заметил Аким. – А ведь кто-то обязательно вернётся с набега сюда. Большой отряд, целая орда.

Никто не ответил. Все старались наблюдать за татарами, что готовили конину на кострах. Вкусный дух раздражал казаков. Голод терзал их животы, а в головах роились самые ужасные мысли.

Наступили длинные сумерки. Сафрон вопросительно поглядел на Данила. Тот на взгляд не ответил, но было видно, что он так сел, чтобы татары поменьше могли видеть его спину.

Через час их подняли и отвели ближе к шатру, видимо, мурзы. Тот появился с ватагой татар, и казаки сразу поняли, что у тех была стычка. Мурза был ранен и его с двух боков поддерживали нукеры. Воины загалдели, видимо стали расспрашивать прибывших. Их было человек тридцать – все грязные и некоторые раненые. Лошадей тут же младшие воины погнали пастись и поить в ручье, протекавшем недалеко.

Мурзу отнесли в шатёр и оттуда донеслись звуки угроз и ругани.

– Как у тебя, Данилка? – спросил Сафрон в тревоге.

– Скоро закончу, – прошептал тот. – Воды бы попить.

Сафрон наконец окликнул татарина, почти мальчишку, и знаками попросил у того воды. Татарин засмеялся, состроил рожу и ушёл, не ответив.

Огни костров пылали, запах жареного мяса вызывал обильную слюну пленников, но никто из татар не пожелал бросить хоть кость. Пир ещё только начинался. Правда, пиром это назвать было нельзя. Отряд вернулся изрядно и жестоко потрёпанным и не привёз ни одного пленного.

– Как бы нам не было худа, – проговорил Аким, кивая на татар, что уже глодали горячее мясо, обжигая рты и ухмыляясь. – Неудача у них, явно злые. И поглядывают на нас совсем не с одобрением.

– Надо тикать, да как? – ответил Сафрон и посмотрел на Данила, что в поту трудился над путами из сыромятных ремешков.

– Даже освободившись, мы не сможем улизнуть, – пробурчал Сафрон. – Кругом светло, и татары постоянно поглядывают на нас,

– Не всю ведь ночь они будут жрать! – зло ответил Гераська. – Будь они прокляты, нехристи! Вы ведь тут чаще с ними встречались, да?

– Приходилось. И хорошего было мало. Эта саранча так иногда надоедала, что продыху не было! – отозвался Сафрон в отчаянии.

Неожиданно татары быстро покончили с ужином и так же быстро устроились на ночлег. Шатров на всех не хватало, и многие легли прямо на разостланных потниках, укрывшись кожухами с головами.

– А в шатре мурзы продолжают не спать, – заметил Сафрон, потирая ушибленную скулу плечом. – Лечат начальника, а он постанывает.

– Ребята, я свободен, – прошептал Данил и незаметно стал растирать руки. – Подлазьте ко мне незаметно, поближе, будто согреваясь. Они не должны обратить на нас внимания. Холодно, а у нас одни дыры, а не одёжка.

Данил сноровисто стал развязывать верёвки и ремешки, и через полчаса все пленники оказались без пут.

Оглянувшись по сторонам, Данил молвил тихо:

– Подождём малость. Не все ещё заснули. Без коней нам не уйти. Думайте, как завладеть конями. И оружием, значит.

Казаки оглядывали тёмное пространство лагеря. Во многих местах виднелись караулы с пиками и редкими мушкетами. Шагах в ста и дальше паслись лошади, всхрапывая и стуча копытами по раскисшей земле.

– Ничего не выйдет, – грустно заметил Аким. – Слишком много сторожей, а у нас даже ножа нет.

– Будем ждать. Вдруг повезёт, – и Сафрон вздохнул, высвобождая руки из тугих верёвок.

Прошёл примерно час. Казаки дрожали от холода, но никто не бросил им кости, ни подал ковшик воды. И тут появился тот самый молодой татарин с кожаным ведром в руке. Оглянувшись на пленников, выплеснул ведро на них, усмехнулся, хотел уйти, но передумал и подошёл близко. Наклонился, заглядывая в лица казаков, оскалил зубы в довольной усмешке. В этот момент Данил схватил его за шиворот и мгновенно притянул к себе. Удар в лицо – и только начавшийся крик застрял у того в глотке.

Аким тут же повалил татарина, который оказался довольно щуплым. Гераська оказался проворнее всех и нащупал нож на поясе. Не раздумывая ткнул тому в шею, а Данил ещё крепче сжал его рот, предотвращая крик.

– Обшарь его, – прошипел он. – У него должна быть сабля.

– Ничего больше нет, – ответил Сафрон, судорожно шаря руками по уже затихшему телу. – Куда его девать?

– Под нас запихивай! – прошептал Данил и отпустил рот татарина. Всё было испачкано кровью, но это уже никого не занимало. Они оглядывались по сторонам, с ужасом ожидая зова этого мальчишки.

Гераська поднял свалившуюся шапку татарина и нахлобучил на голову себе.

Данил шарил по карманам и добыл несколько медных монеток. Стащил кожух. Словно зверь, оглядывался по сторонам, ожидая нападения. Но всё было тихо. Даже костры один за другим затухали, лишь несколько ещё горели малым пламенем у стражи.

– Ползём отсюда подальше, – прошептал снова Данил и первым полез по грязи, удаляясь от шатра мурзы. Там всё временно затихло.

Они незаметно выбрались за пределы лагеря и передохнули. Тяжело дышали.

– Обойдём дальше и подлезем к лошадям с другой стороны, – проговорил Данил и полез на четвереньках дальше. – Хорошо, собак с ними нет, а то бы ничего у нас не получилось с побегом.

– И так ещё не получилось, – буркнул недовольно Сафрон, трудно, натужно скользя по грязи.

Им понадобилось больше часа, чтобы выйти к табуну с другой стороны.

– Лежите на месте, а я пойду собирать лошадей, – сказал Данила. – У меня татарский кожух и они не должны испугаться меня. Когда отойду, двигайтесь в ту сторону, – указал в сторону от лагеря.

Он исчез в темноте, а казаки стали осторожно и неторопливо идти, согнувшись, в нужном направлении.

Слышались окрики татарских пастухов, взвизгивания жеребцов и нервный топот копыт. То жеребцы пытались озорничать с кобылицами. Томительное ожидание чего-то ужасного длилось довольно долго. И наконец, послышался негромкий топот лошадиных копыт, постоянно приближающийся. На фоне неба снизу казаки увидели нескольких лошадей, идущих неторопливо.

Ещё немного, и голос Данилы спросил:

– Эй! Вы где? Вылазь! Садимся и тикаем быстрее!

Лошадей оказалось пять, но никто ничего не спросил. Быстро взобрались на низкорослых лошадей и ударили по бокам пятками. Кони недовольно замотали головами, но потрусили на полдень, куда указал Данила.

Удалились уже версты на две, когда от лагеря долетели в ночи далёкие крики, а небо там осветилось десятками факелов.

– Заметили! – проговорил Данила и стал понукать лошадь. – Погнали, казаки! Пока обнаружат следы, мы должны уйти далеко. Искать должны нас в сторону полуночи. У нас, может статься, будет ещё немного времени.

Никто ничего не говорил, все молча нахлёстывали коней. Гераська тащил в поводу запасного коня.

– Сафрон, надень кожух, а то у тебя вовсе почти ничего нет на плечах, – и Данил бросил казаку одежду.

– Татарина зарезал? – спросил тот, стуча зубами, от холода и возбуждения.

– А что с ним делать было? И сабелькой разжился. Хоть что-то на боку у меня болтается. Нож не успел нащупать – торопился.

Проехав, как казалось, часа два, казаки остановились на пригорке и затаили дыхание. Послушали ночь, Сафрон, как самый тяжёлый, пересел на запасную лошадь, и помчали дальше.

– Погони не слышно, – заметил Аким. – Неужто не обнаружили следы?

– Рано ещё радоваться, казаки, – зловеще проговорил Данила. – Погоняй!

– Далеко до рассвета, интересно? – спросил Гераська. – Звёзд не видать…

– Когда будет, тогда и будет, – ответил Данил и опять стал нахлёстывать палкой круп коня.

– Как бы не загнать коней, – сказал Аким с неудовольствием. – Может, потише поедем. Пусть животина передохнёт малость.

Никто не ответил, но поехали шагом, вслушиваясь в тишину.

Серый рассвет застал казаков в незнакомой местности. Туман стлался по земле, цеплялся за кустарник и редкие низкорослые деревца. Где-то подала голос птица.

– Высмотреть бы пригорок, – нарушил молчание Сафрон. – Осмотреться бы.

Низкий холм обнаружили уже вскоре. С его вершины осмотрели местность.

– Кругом нет ни души, – со вздохом проговорил Аким. – Неужто татары не стали нас преследовать? Не верится что-то.

– Лучше скажи, куда направиться? – спросил Данилка. – К Дону, что ли?

– В тех местах наших уже нет, – ответил Сафрон. – Одни татары, а к ним у меня нет охоты попадать в лапы.

– Эх! Надо было оставаться в одном из хуторов, что раньше попадались, – с сожалением молвил Гераська. Он явно трусил.

С одного из пригорков заметили чернеющую рощу в низине между холмами.

– Не дальше версты, – заметил Сафрон. – Можно укрыться и передохнуть. Если забраться подальше, то можно до ночи переждать.

– А жрать что будем? – спросил Гераська.

– А коня лишнего на черта я добыл? – спросил Данил. – Поехали, пока никто не заметил нас. Вроде бы и ручей там имеется, по дну лога бежит.

Роща протянулась версты на две с лишним и, слегка взобравшись на склоны холмов, редела и исчезала, превратившись в низкий кустарник.

– Можно здесь остановиться, – натянул повод Сафрон. – Место глухое и нас трудно заметить. Можно и костерок запалить. Ручей вблизи. Слезаем, казаки.

Коней стреножили и пустили пастись. Осмотрев их, выбрали самого слабого.

– Этого под нож, а то скоро ноги сами протянем, – заметил Данил и вытащил татарский нож. Посмотрел на него и отбросил к Акиму. – Лучше саблей, а то ещё промахнусь, и конь умчится.

Он отвёл коня чуть дальше, примерился и с потягом ударил по шее. Конь только успел всхрапнуть, Данил снова ударил, и животное повалилось на землю, задёргало ногами, поливая всё вокруг кровью. Данил подошёл и сильно ткнул под левую лопатку.

– Вырезай куски – и на костёр! Да побыстрее, а то слюнями изойдём тут! – Данил отошёл к крупу вытереть клинок о шерсть убитого коня.

Без соли, едва обжарив мясо, казаки с остервенением вгрызались жадными зубами в жёсткое, но отменного вкуса мясо и молча жевали, обжигаясь и сопя.

– Нужно быть осторожными здесь, – заметил Сафрон, утирая рот рукавом. – Я пойду гляну вокруг. Негоже вот так беспечно сидеть тут, ничего не видя вокруг. А вы следите за конями. И мяса нарежьте полосками, и закоптите. Надо хоть дня на три запасти еды.

Глава 4

Все четверо стояли на базаре Азова, где их предлагали купцам и прочим богатым людям, ищущим рабов.

Они посматривали друг на друга, в глазах стоял упрёк. Каждый был виноват в случившемся и каждый не хотел признать только себя виновным.

– Какого дьявола ты все время на меня смотришь? – наконец не выдержал Данил, яростно огрызаясь.

– Думаю, как ты мог заснуть в карауле, – тихо сказал Сафрон.

– Мы истощены, Сафрон, были до предела. Остальные тоже просыпали, но просто им везло, а мне нет. Так что все виноваты. И чего тут гутарить?..

Сафрон вздохнул и продолжать склоку расхотел. В словах Данилки была правда, и упрекать его можно было так же, как и всех остальных. И его в том числе. Сам две ночи просыпал караул свой.

Рядом остановился высокий турок с вислыми усами, в красной феске. Он с интересом вслушивался в их говор, а хозяин тут же подскочил и стал быстро, навязчиво уговаривать купить отличных рабов. Казаки уже немного знали, чего татарин так распинается, и мрачно слушали, показывали зубы, терпеливо дали себя ощупать.

Потом турок стал отсчитывать монеты, с сомнением поглядывая на новых рабов, и наконец положил в ладонь татарина последнюю монету.