Проморгавшись, Таня приняла сидячее положение и попыталась привести в сносный вид волосы, основательно растрепавшиеся. Причёсываться пятернёй было неудобно, да и эффект минимальный, Таня это чувствовала, хотя под рукой и не было зеркала. Беда в том, что расчёски не было тоже. Ну, не подумала она бросить в сумку такой нехитрый предмет. Подумала только про собаку.

Собака! Она тоже проснулась и теперь, приподняв голову, смотрела на хозяйку своими вечно страдальческими глазами навыкате. По утрам её следовало выводить на улицу, но как быть сейчас?

Этот нюанс заставил девушку изрядно напрячься. Ей и самой требовалось ненадолго отлучиться, но для людей всё было проще. Она, правда, заметила выстроившуюся в туалет очередь, но та быстро двигалась: кабинок здесь было предусмотрено много, и только теперь все начинали понимать, почему. Повернув голову, Таня встретилась взглядом с Ниром, улыбнулась ему в качестве «доброго утра», потом помахала рукой Эсти…

– Где мой мишка? Хочу мишку!

Девочка, задававшая тот же вопрос вчера, тёрла рукой мокрые от слёз глаза. За вторую руку её держала мать, тоже выглядевшая не лучшим образом: бледное лицо, появившиеся за одну ночь синяки под глазами.

– Она совсем не спала, ни одной минуты, – обеспокоенно поделилась она с Таниной соседкой. – Я не знаю, что будет дальше…

Нетрудно было догадаться, что мать тоже всю ночь не сомкнула глаз.

– Подожди, детка, иди-ка сюда! – позвала Рахель, та пожилая женщина, которой стало нехорошо накануне. Сегодня она чувствовала себя лучше, и теперь направлялась к девочке, держа в руках игрушечного зайца. – Смотри! – Она наклонилась к малышке, немного испугавшейся и на всякий случай прижавшейся к маминой ноге. – Это, конечно, не мишка, но всё-таки… Я купила этого зайчика для своего внука. Но… – Она запнулась. – Передать ему игрушку я всё равно не смогу. Поэтому держи, это тебе, вместо мишки.

Девочка шмыгнула носом, затем неэстетично вытерлась тыльной стороной ладони и, наконец, вынесла вердикт:

– Я не хочу твоего зайца, мне нужен мой мишка!

– Вы только посмотрите, как она любит своего мишку, – немного обиженно заметила Рахель, обращаясь к матери.

– Этого мишку ей подарил папа, – понизив голос, объяснила та. – Мы в разводе, она должна была завтра к нему ехать. Я не знаю, где он, и успел ли в какое-нибудь убежище.

Рахель кивнула, изменившись в лице. Поспешно спрятала зайца за спину.

– Да, да, – продолжая кивать, проговорила она. – Так же и с моими внуками…

Она пошла назад, к мужу, а девочка приблизилась к Ниру.

– Как его зовут? – спросила она, указывая на пса.

– Рам, – охотно ответил парень. – А тебя?

– Лия. А сколько ему лет?

– Пять.

– Не может быть! Это мне пять, – заявила девочка тоном, не терпящим возражений.

Наблюдая за ними, Таня улыбнулась. И тут Таффи, никогда не грешившая подобным в домашних условиях, слезла со спальника и присела, широко расставив задние лапы.

На полу быстро образовалась приличных размеров жёлтая лужа. Таня внутренне сжалась, лихорадочно соображая, где можно быстрее всего достать тряпку или бумагу. Но было поздно.

– Смотрите, она нагадила! – закричала смуглая блондинка, та самая, что накануне заподозрила Таффи в бешенстве.

Звали её Шошана, Таня узнала об этом случайно, когда та переговаривалась в темноте со своей подругой.

Девушка попыталась проигнорировать не вполне справедливое восклицание и продолжила искать что-нибудь, чем можно вытереть лужу, не отходя далеко. Однако выбранный ею подход не сработал: толстяк в красной футболке оказался тут как тут.

– Что я говорил! – воскликнул он, изобличительно вытянув руку. Таффи успела свернуться в клубок на спальнике, но лужа, увы, никуда не делась. – Чувствуете этот запах? – Он демонстративно поморщился. – Это грязь, антисанитария. Мало, что ли, на нашу голову свалилось без собак? Такое терпеть нельзя.

– И они шумят! – добавила мама, у которой вчера вечером разбудили ребёнка.

– Я сейчас всё уберу, только сбегаю за бумагой, – попыталась исправить положение Таня, но её уже никто не слушал.

– Это совершенно неприемлемо! – раздался из-за спины девушки чей-то бас. – Куда смотрит мэрия?

– При чём тут мэрия? – огрызнулся Нир.

– При том, что они обязаны обеспечить нам нормальные условия. Сносные хотя бы. Теперь они следят здесь за порядком.

– А что, если нам действительно обратиться к мэру? – подхватил толстяк.

С разных сторон послышались одобрительные возгласы.

– Ну вы же тоже ходите в туалет! – воскликнула Таня.

– В туалет! А не на пол, – отрезала Шошана.

– Так и собаку можно приучить! – заверила Таня, поднося руку к отчаянно заколотившемуся сердцу.

Сказать по правде, она не вполне была уверена в своих словах: Таффи давно уже не щенок, а переучить взрослую собаку не так-то просто. Однако Нир поддержал её, положив руку на плечо и убеждённо заявив:

– Однозначно. Я специалист по собакам, я служил в «Окец». Мы этим займёмся.

– А я пока всё уберу.

– Ну нет! Я этого так не оставлю! – воскликнул толстяк. – Я иду к мэру!

И он действительно зашагал в направлении таинственной кабинетной двери, решительно размахивая руками.

Диану он застал буквально на пороге.

– Госпожа заместитель мэра! Госпожа заместитель мэра! – закричал он, изо всех сил стараясь привлечь её внимание.

Диана повернулась, не слишком довольная тем, что её «перехватили» прямо сейчас. Под мышкой она с трудом удерживала наспех сложенный спальник, а второй рукой тщетно пыталась пригладить волосы. Волосы, надо заметить, были весьма роскошные, здоровые, густые, но в отсутствие расчёски это стоило рассматривать скорее как недостаток, нежели достоинство.

– Я вас слушаю.

– Там, там… – Не найдя определения для места, откуда он пришёл, толстяк повернулся и махнул рукой в сторону лестницы. – Там собаки! – выдохнул он наконец и уставился на Диану так, будто ожидал от неё немедленных и решительных действий.

– Какие собаки? – устало выдохнула Диана, непонимающе хмурясь.

Если бы незнакомец заговорил про инопланетян или летающих крокодилов, она бы, наверное, отреагировала точно так же.

– Собаки! – Он раздвинул руки, давая понять, что речь идёт о ком-то большом. – Невоспитанные! Крупные! Здесь же с ними нельзя!

– Они на кого-то напали? – уточнила Диана.

– Нет. Но точно нападут! – поспешил исправиться мужчина, понимая, что вот-вот потеряет в лице заместителя мэра благодарного слушателя.

Увы, момент был упущен.

– Зайдите часа через два! – заявила Диана и захлопнула дверь с внутренней стороны кабинета, решительно отсекая поток каких бы то ни было претензий, оправданных или нет.

Дани ещё спал; его старшая сестра, похоже, только-только проснулась, и теперь сидела на спальнике, протирая глаза. Литаль стояла, опираясь о край стола, и наблюдала за младшей дочерью. Йуваль…по-прежнему сидел за столом.

– Он что, совсем не спал? – спросила Диана.

Литаль покачала головой, глядя с плохо скрываемым испугом. Диана снова посмотрела на своего босса. На том же месте, будто на дежурстве, разве что поза изменилась: теперь Йуваль откинулся на спинку стула, а правая рука свисала с подлокотника.

Полчаса спустя Диана сидела за столом, просматривая вчерашние списки выживших. Несколько часов ночного отдыха были забыты; впрочем, немного помогал растворимый кофе, которого обнаружилось в избытке. Воду вскипятили на конфорке: располагавшаяся в соседнем помещении плита подсоединялась к заполненному газом баллону. Им ещё только предстояло научиться разжигать огонь, не тратя ради этого драгоценные ресурсы.

– Лекарства… Почему мы сразу не догадались спросить о необходимых лекарствах?

Диана похлопала себя ладонью по голове, вроде бы легонько, но звук показался оглушающим, будто с похмелья.

– Может, и правильно, – отозвалась Литаль. – Всё равно раздавать лекарства без консультации с врачами нельзя.

– Ситуация чрезвычайная, – возразила Диана.

– Чрезвычайная, – согласился Габи, возившийся в углу с какими-то проводами. – Именно поэтому нам не нужна в бункере, в придачу к остальным трудностям, самодельная наркота.

– А что, из лекарств можно делать наркоту? – оживился Дани, как оказалось, уже успевший проснуться.

Литаль вздрогнула, но Йонит отреагировала быстрее:

– Не волнуйся, тебе никто не предложит.

– И профессии. – Диана буквально зарылась в списки и даже комментировала их, не поднимая головы. – Мы запросили профессии, а надо было вообще выяснить, что люди умеют. Нам вот строители нужны. Не только профессионалы. Кто умеет не криво гвоздь забить, уже хорошо.

– А зачем строители? – спросил Шир из приёмного отдела.

С утра он тоже вернулся в кабинет, чтобы помогать по мере сил.

– Чтобы вот это было не только у нас. – Диана всё-таки оторвалась от бумаг и покрутила головой, будто бы осматриваясь. – Стройматериалов полно: проект ведь изначально планировался более масштабный. Можно превратить часть помещения в отдельные жилые комнаты. Да и вообще как-то облагородить это место, раз уж мы здесь застряли…надолго. И повара нужны, – продолжила перечислять она, – а это тоже необязательно профессия.

– А вы составьте новый опросник и включите туда хобби, – предложила Йонит.

– Хобби? – засомневалась Диана.

– Хобби? – недоверчиво переспросил Шир.

– Да. – Йонит пожала плечами, не проникнувшись их удивлением. – Почему в постапокалипсисе человечество всегда деградирует? Ну, почти всегда?

– Почему? – поинтересовался Шир.

«Что такое постапокалипсис?» – чуть не спросила Диана, но удержалась, вовремя осознав, что рискует потерять расположение молодого поколения.

– Потому что людям приходится всё время и силы тратить на выживание, – объяснила Йонит. – Они не занимаются тем, что им интересно. Не развиваются как личности. И забывают всё, что не является жизненной необходимостью.

Шир понимающе кивнул.

– Пирамида Маслоу.

– Точно, – не растерялось молодое поколение в лице Йонит.

А вот молодое поколение в лице Дани слегка подкачало.

– Это что за зверь?

Тут, к счастью, Диана смогла проявить осведомлённость.

– Пирамида потребностей, – пояснила она. – Теория о том, что необходимо человеку в первую очередь, во вторую и так далее. На первом месте, то есть в самом основании пирамиды – физические потребности, например, вода и пища. На втором безопасность. А необходимость в самовыражении находится на самом верху. К этой потребности человек приходит, только когда удовлетворены все остальные.

– Но без неё он не может чувствовать себя человеком, – с жаром вмешалась Йонит. – И деградирует. А если бы люди могли хотя бы час в день заниматься тем, что им действительно нравится – рисовать, читать, не знаю… петь хором! – они бы не потеряли…не знаю…что-то важное бы не потеряли.

Она поджала губы, недовольная тем, что не сумела до конца сформулировать мысль.

Все молчали. В наступившей тишине Диана впервые осознала, что в кабинете тикают часы. Она подняла взгляд, как раз вовремя, чтобы уловить движение минутной стрелки. Скользнула взглядом вверх по циферблату, от шести к двенадцати – и вниз, от двенадцати к шести. Кто-то продумал этот нюанс. Что электронные часы работать не будут. Надо разобраться, что делать с этими, заводить, наверное, или что-то в этом роде. Смутно вспомнились её детские часы и заводная головка, которую надо было ухватить подушечками пальцев и несколько раз провернуть. Следом за часами вспомнился и урок рисования, на который её водил папа. За краски она ни разу со школьных времён не бралась, но живопись любила.

– Хобби, – довольно громко проговорила она, выводя соответствующую запись в новой таблице. И тихо, буквально себе под нос, добавила: – Надеюсь, нас не примут за сумасшедших.

Какое-то время она сосредоточенно писала, зачёркивала, начинала заново, затем перевернула лист А4 горизонтально. Так в таблице появилось место для дополнительных колонок.

– Папа, может быть, поешь?