– Сорок лет… – эхом повторил Эфраим, будто узник, пытающийся осмыслить приговор.

Было ясно, что ему до выхода наружу не дожить.

– Что же мы будем всё это время есть? – выдохнул высокий тучный мужчина лет сорока. Скрытый под красной футболкой живот нависал над брючным ремнём.

– Сорок лет – это как исход из Египта, – проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь, Гильад.

Сам не понимая, относиться к сравнению всерьёз или как к шутке, он растянул губы в мимолётной неуверенной улыбке.

– Так и есть, – подхватил рыжебородый ортодокс. – За это время нам надо научиться жить по заповедям и быть настоящими евреями. Только так мы сможем освободиться из рабства вольнодумия.

– Вольнодумие – это не рабство, – вскинулся мужчина с русским акцентом. – Рабство – это когда наоборот. И вообще, хватит грузить нас проповедями, мы их не просили.

– Ты просто, наверное, не еврей, поэтому не принимаешь наших законов.

– Я не еврей? – Русскоязычный, зверея, вскочил на ноги. – Это почему я не еврей? Потому что говорю с акцентом, да? У вас мы все «русские», а не евреи? Показать тебе паспорт? – Он действительно извлёк из кармана кошелёк, а оттуда – карточку удостоверения личности. – Смотри, читай! Вот, чёрным по белому, на иврите написано – «Юрий Подольский», «еврей»! Или, может, ты на иврите не читаешь, только на идиш? Так, извини, в нашей стране, – он сделал особый акцент на слове «нашей», – государственный язык – иврит!

– Все ваши документы – купленные в России, им доверять нельзя, – вмешался смуглый мужчина, тоже в одежде ультраортодокса. – Ты праздники еврейские отмечаешь? Тору читаешь? Соблюдаешь субботу?

– Я тебе о национальности, а ты мне о религии.

– Нет еврейства без религии.

– Может, мне штаны снять, чтобы доказать, что я еврей?

Юрий всерьёз взялся за пряжку брючного ремня. Религиозные девушки поспешно отвернулись.

И снова Илай попытался снизить градус напряжённости.

– Из стран бывшего Советского Союза приехало очень много настоящих евреев, – заявил он.

– Очень низкий процент, очень! – возразил смуглый ортодокс.

– Начинается! – вконец разозлился Юрий. – «Звёздочка гиюр» ¹⁰, второй эпизод!

– Друзья, вы нашли совершенно неподходящий момент для спора, – вмешался Эфраим. – Мы сейчас совсем не в том положении. Мы, наоборот, должны объединиться.

Илай энергично закивал, довольный, что нашёл хотя бы одного единомышленника.

– Вы совершенно правы.

К ним приблизилась пятидесятилетняя женщина с короткими волосами ярко-рыжего оттенка. На шее у неё висели две золотые цепочки, одна с нейтральным кулоном в форме цветка, другая – с хамсой.

– Вы правы, – повторила она, понизив голос. – Негоже евреям ссориться между собой, когда совсем рядом – враги.

Она приподняла голову и кивнула в сторону арабов в перепачканной одежде, кучно устроившихся на полу у стены.

– А ведь верно! – воскликнул толстяк.

Юрий охотно кивнул и вместе с Эйтаном двинулся по направлению к палестинцам. К ним присоединились ещё несколько человек, включая хозяина маколета и мужчины сефардского происхождения с золотой цепочкой на шее, который прежде пытался взломать наружную дверь. Женщина с хамсой продвигалась чуть позади.

Арабы не слышали предшествовавшего разговора, но, с самого начала чувствовавшие себя крайне неуютно, моментально заметили, что обстановка накалилась, и поднялись на ноги.

– Что вы здесь делаете? Вас здесь быть не должно! – заявил хозяин маколета.

– Как вас вообще сюда пропустили? Вы из Палестинской Автономии? Это убежище для израильтян!

– Мы израильтяне! – с сильным акцентом произнёс один из арабов. – У нас синие удостоверения личности. Вот!

Он указал на документ, который успел вытащить его сосед.

Увы, особо сильного впечатления на окружающих это не произвело.

– Всё равно вы не имеете права здесь быть! Вы с нашими врагами. С теми, кто по нам стрелял. Вы небось радовались, когда Иран напал на Израиль. Хотели, чтобы нашу страну уничтожили. И как, довольны?

Один из мужчин, совсем юный, начал что-то говорить по-арабски.

– Мы ничем не довольны, – отрезал второй, то ли переводя, то ли высказываясь от себя лично. – Мы тоже из Израиля. Я строил этот бункер! Я имею право здесь находиться!

– Что вы к ним привязались? – Блондинка с короткой стрижкой поспешила вступиться за строителей, прикрыв их от евреев не слишком внушительной грудью. В ухе поблёскивали две круглые серьги. – Они в таком же положении, что и мы все! Как вам не стыдно, вы же настоящие расисты!

– Да пусть хоть расисты! – и глазом не моргнул сефард. – Всё, что с нами случилось, – из-за арабов! Они всегда нас ненавидели. Они хотели сбросить нас в море. И всё уничтожили своим ядерным оружием! Теперь даже моря нет!

– Это не арабы стреляли, это персы, – возразил Гильад, но на него никто не обратил внимания.

– Я, Мохаммад Тлалка, ни в кого не стрелял! – ткнул себя кулаком в грудь тот араб, что лучше всех говорил на иврите. – Я честно живу и честно работаю! Меня никто ни в чём не может обвинить! Вы пришли и забрали нашу землю, а теперь хотите забрать у нас даже кусочек убежища! Если бы вы по-настоящему хотели мира, всего этого бы не случилось!

– Слышите? Он прав! – воскликнула блондинка, похоже, готовая до последнего защищать всех, за исключением, разве что, русскоязычных евреев: к недавней атаке на Юрия она не проявила ни малейшего интереса.

– Лучше отойди в сторону, – прорычал хозяин маколета.

И быть бы драке, но тут между враждующими сторонами вклинился Бен, вновь принявший на себя обязанности охранника.

– Ну-ка назад! – рявкнул он еврейской части конфликтующих.

Спустя всего несколько секунд рядом с ним возник Габи. В нескольких шагах от него, не рискуя вклиниваться в толпу, остановился заметно нервничающий Дани.

– Разойдитесь! – властно приказал телохранитель мэра. – Быстро все отошли!

Эйтан, немного подумав, встал возле Бена. Постепенно образовалась линия мужчин, отгородившая арабское меньшинство от воинственно настроенных евреев.

– Нам с тобой придётся здесь подежурить какое-то время, – заметил Габи.

Бен кивнул.

Толстяк в красной футболке развернулся и с крайне недовольным видом зашагал прочь. Но далеко пройти не успел. Резко остановившись, уставившись в одну точку, он возмущённо воскликнул:

– А что здесь делают собаки?!

Таня проснулась от громких возгласов, дезориентированно заморгала и распрямилась, потирая затекшую шею. Непосредственно над ней нависал незнакомый мужчина и вопил, временами брызгая слюной.

– Тебе какое дело до собак? – отбрил его Нир весьма недружелюбным тоном.

Вернее, попытался отбрить. Результат вышел прямо противоположный.

– Мне какое дело? Мне ещё как есть дело! Это не по правилам!

Мужчина вытянул руку, указывая на настенные таблички, среди которых, как на грех, была и та, что запрещала приводить в убежище животных. На ней была изображена крупная собака, весьма похожая на Рама, перечёркнутая красной линией. Рядом висели таблички, уведомляющие о запрете на распитие алкогольных напитков, курение и разбрасывание мусора в неположенных местах.

– А тебя здесь поставили за правилами следить? – поинтересовался Нир. – Или тебе лично эти собаки чем-то помешали?

– Ещё как помешали! – От зашкаливающих эмоций голос толстяка сделался совсем высоким. – Нам здесь есть скоро будет нечего! Вы чем их кормить собираетесь? Нашей едой?

– Ну точно не вашей лично, – вмешалась Таня, наконец более-менее разобравшись в ситуации и оттого не на шутку испугавшись.

Она крепко прижала Таффи к себе. Собака тоже только проснулась и непонимающе хлопала выпученными глазами.

– Здесь вся еда общая, – отрезал толстяк. – Нельзя кормить собак, когда людям не хватает!

– Да не волнуйся, мужик, – беззлобно подключился к разговору парень с дырявыми джинсами. – Если у нас еда закончится, эти две собачки погоды не сделают.

– К тому же их самих если что можно схарчить, – гоготнул сосед Нира справа.

– Вот разве что схарчить. – Толстяк, похоже, воспринял шутку всерьёз. – А воду чью они будут пить? А воздух? Воздуха тоже может не хватить! Как мы здесь будем жить?

Рам рыкнул, неспокойно перебирая лапами.

– Тихо! – одёрнул его Нир.

– Вот! – почти радостно воскликнул толстяк. – Вы видите? Эта собака агрессивная!

При этом он так активно жестикулировал, что ненароком чуть не ударил Нира по носу. Пёс воспринял это как угрозу хозяину и громко залаял.

Поблизости заплакал ребёнок. Его мать, раскладывавшая на матрасе немногочисленные пожитки и до сих пор не обращавшая внимания на ссору, вскинула голову.

– Почему здесь собака? – воскликнула она, вскакивая на ноги. – Она мне ребёнка разбудила! Знаете, как трудно было убаюкать ребёнка в этом бедламе?

– Она права! – подключилась смуглая блондинка, которую Таня встретила в туалете в самом начале этого сумасшедшего и, казалось, нескончаемого вечера. – От собак грязь и антисанитария. А если у кого-то из них бешенство? Как мы здесь лечиться будем?

– Это у тебя бешенство, – пробормотал сквозь зубы Нир, к счастью, настолько тихо, что услышала только Таня.

– Послушайте, это здоровые собаки, у них все прививки сделаны, – попыталась исправить ситуацию девушка. – А здесь им неоткуда заразиться.

– Как это неоткуда? – возразила женщина. – А крысы?

– Почему вы решили, что здесь крысы? – простонала Таня.

Если грызуны в убежище и водились, ничто не мешало им навредить людям напрямую, а не через собак. Но девушка чувствовала, что приводить этот аргумент не стоит: для разгоревшейся ссоры он был слишком сложным.

– В любом подвальном помещении есть крысы, – со знанием дела заявила блондинка.

Неизвестно, куда бы завело дальнейшее обсуждение грызунов, но тут над убежищем зазвучал голос Дианы Моше, усиленный при помощи динамиков.

– Дамы и господа, доброго вам вечера! День был тяжёлый, а время позднее. Мой мобильный телефон показывает 23 часа 12 минут. Я понимаю, что вы чувствуете и как вам непросто, но сейчас всем необходимо хотя бы немного отдохнуть и поспать. Надеюсь, все уже получили спальные мешки; если нет, пожалуйста, подойдите к нашему кабинету в западной части убежища. Для того, чтобы люди могли отдохнуть, а также из-за необходимости экономить электричество, мы через две минуты погасим свет. Но не надо беспокоиться: наши волонтёры в ближайшее время пройдут по помещению и зажгут заранее приготовленные факелы. Кроме того, вы можете пользоваться фонариками, которые мы недавно раздали, и своими мобильными телефонами. Ещё одно важное сообщение: слева от входа в рабочий кабинет организован небольшой госпиталь. Сюда могут подойти те, кто нуждается в медицинской и психологической помощи. Желаю вам спокойной ночи!

Диана отключила микрофон и быстро вернулась в комнату. Габи закрыл за ней дверь, и заместительница мэра буквально упала на стул. Электричество и вправду надо было экономить, однако решение о срочном его отключении они приняли по другим причинам, едва стало ясно, что ссоры вспыхивают в разных частях бункера, подобно кострам в Лаг ба-Омер¹¹. Диана понадеялась, что темнота немного разрядит обстановку. Каждый отправится искать своё место, вещи и родных. Без электрического освещения это будет непросто, споры придётся отложить, страсти поутихнут. Раньше или позже конфликты придётся решать, но лучше позже, чем раньше. Сейчас дел и так было невпроворот, а вот эмоциональные ресурсы заканчивались.

– Вам тоже надо лечь, – обратилась Диана к Литаль.

Генераторы уже отключили, и кабинет подсвечивался при помощи двух мощных фонариков, работавших на батарейках.

– Пожалуй. – Литаль изогнула шею, чтобы взглянуть на лицо девочки, заснувшей, положив голову ей на плечо. – Но где?

– Вы оставайтесь здесь.