Я снова посмотрела на Лагоду, которая тщетно пыталась скрыть дрожь. Она стояла прямо, но плечи ее мелко подрагивали. При этом она явно готовилась задорого свою жизнь продать.

– Лагода, иди ко мне, – мягко позвала ее.

Этот цирк пора было прекращать.

– Анджарли…

Девушка поспешно встала подле меня, а я выступила вперед, закрывая ее собой, что, в общем-то, было несложно сделать, потому что она была невысокого роста. И вот теперь-то я отлично видела гостя…

М-да… Ну что сказать?.. С лица, конечно, воду не пить, но…

И почему его «тенью» обозвали, тоже стало понятно. Не африканец, конечно, но будь мы на Земле, я бы сказала, что он коренной житель Индии. Относительно высокий рост (относительно, потому что пониже Виктрана будет, а тот, в свою очередь, довольно высок, считай, под два метра дядька), светло-коричневая кожа, черные смоляные волосы, при этом абсолютно гладкая кожа лица, правда, с одним нюансом. Левая половина лица – сплошной ожог, явно застарелый. От шрамов даже глаз не полностью открывался.

И, к сожалению, в первую очередь именно этот изъян бросался в глаза. Однако… Если смотреть только на правую половину, то однозначно можно было сказать, что мужчина мог считаться потрясающим красавчиком.

Я вглядывалась в него, а сама мысленно перенеслась в конец семидесятых годов, когда бегала в кинотеатр смотреть фильм «Зита и Гита»¹⁵. Боже, да я десять раз на него ходила! Могла бы и все двадцать, но в том же году в прокат вышел еще один фильм – «Табор уходит в небо»¹⁶, и я чередовала удовольствие… Сережке тогда уже третий год шел… Благо соседки не отказывали мне в пригляде за ним.

А потом, спустя несколько лет, вышел еще один шедевр индийского кинематографа – «Танцор диско»¹⁷, и вот на актера¹⁸, исполнявшего главную роль в нем, и был похож гость Виктрана. Правая половина его лица – так точно!

«Джимми, Джимми… Ача – ача!»¹⁹ – вроде бы мысленно хихикнула я, но оказалось, что все-таки вслух. Спасибо, хоть не всю строчку пропела, а только засмеялась.

Мое поведение знатно обескуражило всех присутствующих. С другой стороны, накаленную до предела обстановку слегка остудило.

– Добро пожаловать в Колыбель, – спокойно произнесла я.

Виктран говорил о троих. Но помимо того мужчины, кто желал более тесной беседы с Лагодой, по тропе, открытой морфом, прошли еще семеро… Шустро как-то число доверенных лиц увеличилось. Или это их сопровождающие?

– Предлагаю всем пройти в дом, – Виктран подошел ко мне и встал между мной и мужчиной, словно бы обозначил границу. – Леди Интена, леди Люси, могу я рассчитывать на вашу помощь?

– Конечно, Ваша светлость, мы позаботимся о гостях и будем ждать вас в малой гостиной. Полагаю, дорога была неблизкой, и от ужина никто не откажется. Если кто-то пожелает освежиться, слуги все подготовят. Пройдемте за нами, пожалуйста.

Спорить никто не стал. За Интеной последовали все, в том числе и Тирхан, который получил мой одобрительный кивок.

Так-то это был хороший ход, потому что венценосной особе явно отказывала выдержка. Я ощущала исходившую от него магию и однозначно могла сказать, что вкус у нее был смертельный.

Я даже на миг задумалась, а не схожа ли его магия с той, что использовал Дамрук, но тут же сама себе ответила: нет.

Потому что не было тлетворного вкуса смерти, не было ощущения постылости и тщетности бытия. Хотя я могла предположить, что магия данного мужчины прочно связана именно со смертью. Пыталась подобрать правильное слово, но пока все равно не могла дать определение тому, что ощущала от исходившей от него магической энергии.

– Анджарли, семь ходов – немалый срок. Хватит убегать! Я нашел тебя и уже…

– Для начала успокойтесь, – я перебила мужчину. – Виктран, представь мне гостя. Я правильно поняла, что он – один из тех, кто является твоим доверенным лицом?

– Вы совершенно правы, драгоценнейшая. Мы знакомы уже восемь ходов, и пять из них нас связывает не только политика. Аджай Аранкеш Вираджар, властитель Абхарты и мой друг, – морф обернулся ко мне и мягко улыбнулся, а затем строго и вместе с тем властно произнес: – Аджай, угомони свою магию, ты дал мне слово. Не вынуждай меня отправлять тебя остужать голову.

Лагода за моей спиной сдавленно пискнула. Надо понимать, от тона Виктрана, который приказывал целому королю. Вероятно, к нему мало кто мог так обращаться.

– Я отыскал свое небо, Вик. Семь ходов я сходил с ума от неизвестности, а она все это время была в твоем королевстве! Не ты ли прятал ее? Отойди и не мешай…

Вместо слов вспыхнула магия Виктрана. Красиво, надо сказать, вспыхнула, разноцветным всполохом унося от нас разъяренного мужчину. Я точно знала, что морф перенес его к озеру, почувствовала.

– Прошу простить, мне стоит побеседовать с другом, – Виктран обернулся ко мне, аккуратно взял мою руку и едва коснулся кожи губами. – Не уходите, пожалуйста, пока в дом. Лучше все решить сейвеху.

Я промолчала. Оно, конечно, лучше. Но… как насчет предупредить о таких вот мелочах? Если ты понял, кто такая Лагода, какого черта устроил эту стрессовую ситуацию?!

Я злилась… А еще говорят, будто женщины головой не думают. Мужики и сами в некоторых моментах те еще идиоты! Надо же, пообещал ему Аджай вести себя подобающе. Серьезно? Если мужик, как одержимый, семь лет гонялся за отказавшей ему девушкой, с чего бы он, увидев ее, будет мирно стоять в сторонке и ждать, пока та объяснит, почему сбежала без оглядки за тридевять земель?

– Хозяйка, Ваша светлость… – голос Лагоды дрожал. – Простите меня, простите за обман! Я уйду вместе с ним и не доставлю проблем. Правитель он… могущественный, его магия… она опасна. Даже для вас опасна! Я бы не хотела, чтобы из-за меня пострадали дети и вы…

– Пойдем, – я увлекла девушку за собой к лавочке, усадила и крепко обняла.

Она дрожала, как лист на ветру, хотя погода стояла чудесная, да и Виктран магией нас изолировал так, чтобы мы точно не замерзли. Заботливый, тьфу!

– Лагода, я пока буду называть тебя так, хорошо?

Ко мне лишь прижались сильнее и громче всхлипнули, но против такого обращения точно были не против.

– Ты ведь давно поняла, что я не просто герцогиня и не просто маг, не так ли? Ты же когда-то сама рассказывала сказку о Хозяйке. Помнишь, когда мы сидели у костра?

– Я знаю, кто вы, и знала это с самого начала. Та сказка была для вас, не для детей. Я – первая пряха, Ваша светлость.

Именно за такие моменты собственного ступора мне и хочется надавать лещей Аху, когда тот вернется! Потому что ощущение того, что ты невероятная дура – оно не то чтобы неприятно, оно отвратительно! Ахадэриан, зараза!

Кто такие пряхи, я узнала благодаря Люси. Те две девочки, которых они с Ксандером сейчас опекали, обладали ровно этим же даром. И надо сказать, отвратительный это был дар!

Дар, что накладывал на носителя множество табу!

Начнем с самого главного – они не могут поведать никому о своем даре, пока собеседник сам не узнает о существовании такого дара. Как вам, а? Шикарная формулировка, правда?

А теперь вопрос: Священная Пара действительно хотела спасти Нежку, когда мне ее навязывала, или им требовалось, чтобы я спасла прях и вообще про них узнала? Люси вот уверенно мне заявила, что прях в мире всего три и никогда не рождается больше!

И говоря об их числе, явно что-то скрывала. Она знала, коза такая, кто третья, точнее – первая из трех! Не потому ли еще Лагода отстранилась от Люси? Понятно, что они находились в разных местах Колыбели в связи с обретением дара Люси, а все ж прохладу в их отношениях только слепой бы не заметил!

Пряхи не могут толком рта отрыть, несмотря на то, что видят не меньше мага с даром видящего! Более того, этот дар предполагает вмешательство в нити судеб других людей! То есть, хотят пряхи или нет, а будут вмешиваться, даже если человек, чья нить судьбы требует заплатки или нового узелка, находится от них далеко, у черта на куличках!

Только если видящие видят все образами, картинками будущего, прошлого или настоящего во снах и видениях, то пряхи ощущают все через полотно мироздания, которое для них как ткань, состоящая из триллионов нитей. Причем каждая нить имеет для прях свой вкус, оттенок, и ни один из них не повторяется! Честно, вот это осознать гораздо труднее…

– Не бойтесь меня, я …

– Лагода, с чего ты решила, что я тебя боюсь? Я злюсь, но эта злость не на тебя направлена. Ты – заложник собственного дара. И я очень хорошо понимаю, что это значит. Но… ты ведь не с детства поняла, каким даром обладаешь, я права? Иначе бы точно не сбежала от предназначенного тебе мужчины.

– В веху, когда я сбежала от Аджая, я уже открыла этот дар. Я не смогла простить предательства, Ваша светлость. Мне было сложно… Я попробую объяснить, если вы не против выслушать…

Я-то не против, вот только… у нас ведь были и другие слушатели! И что делать? Дать им возможность подслушать исповедь или таки обозначить для Лагоды, что Виктран вернулся вместе с ее королем?

Размышляла недолго. Предательство или нет, но интуиция подсказывала, что между ними произошло чудовищное недопонимание. Конечно, мужик мог быть просто одержим этой девочкой, она ведь настоящая красавица, вот только…

Несмотря на злость, гнев и бушующую в Аджае магию, его нежность я уловила. И нежность, и радость, и даже трепет…

– Расскажи мне, Лагода, поведай о своей жизни. Выговорись…

– Я родилась в бедной семье. Мое детство нельзя назвать счастливым. До сих пор отчетливо помню чувство голода, злость отца и мамины слезы… Все изменилось, когда мне исполнилось десять ходов. К нам приехал очень дальний родственник, глава рода Лагодари. Ему нужен был наследник, а его жена уже не могла его дать.

Девушка мягко отстранилась от меня и украдкой утерла платком слезы. По-хорошему, ей бы высморкаться…

– Страшный пожар, случившийся во дворце правителя, унес много жизней. В их числе были оба сына главы рода Лагодари. Его жена совершила подвиг – несмотря на многочисленные травмы, она сумела вынести из пожара наследного принца, чем спасла его жизнь. Вы видели тот след, что оставил пожар на его лике. К сожалению, убрать последствия не смог ни один лекарь. А леди Гитана от полученных травм навсегда утратила возможность к продолжению рода.

– И поэтому глава рода приехал к вам?

– Знаете, Ваша светлость, он сильно любил свою жену, так сильно, что не желал связи ни с кем другим, хотя она дала свое позволение. Лорд Виардеш нашел мою маму. Бабушка являлась прямым потомком рода Лагодари, шестой сестрой позапрошлого главы, которая, вопреки требованиям рода, выбрала в супруги незнатного мужчину.

– Ты была единственной в семье?

– Что вы, я была старшей. После меня у мамы рождались только сыновья. Всего нас было семеро. Она и отец охотно продали меня и моего младшего брата Шаниаша лорду Виардешу и согласились на ритуал отречения, и после той вехи я больше никогда родителей не видела. Я тогда мало что понимала, только то, что моя семья с радостью от меня отказалась. Хотя лорд Виардеш изначально не планировал забирать меня, чем-то я ему приглянулась. А может, он уже тогда понял, что меня можно будет продать еще выгоднее…

Лагода закусила губу.

– О том, что я должна стать женой будущего правителя Абхарты, я узнала в тринадцать ходов. И не имела ничего против.

– Вот как?