На пробах она себя тоже неплохо показала. Может, не главную роль, но кого-то из второстепенных персонажей режиссер подруге наверняка отдаст. Поэтому Каяко морально готовилась снова столкнуться с Мурэно на студии, однако, к ее изумлению, Одзи ей отказал. Каяко такого поворота не ожидала, но все-таки украдкой вздохнула с облегчением. Ей не хотелось, чтобы режиссер постоянно отвлекался на наряды девицы.

Спустя какое-то время кто-то даже спросил Одзи о той девчонке: «Ваша давняя знакомая? Такая милашка». Нетрудно догадаться, на что человек намекал, и Одзи переспросил:

– Кто, Аой?

Уже тот факт, что он назвал ее по имени вместо фамилии, говорил о том, что они в весьма коротких отношениях. Но тут режиссер продолжил без какого-либо трепета:

– Ну да, она хорошенькая, но трехмерным женщинам не тягаться с двухмерными. Поэтому для меня они все на одно лицо.

Запись шла своим чередом. Во время перерыва Каяко вышла купить себе попить. По дороге к автомату на втором этаже она вдруг увидела в курилке того, с кем совершенно не горела желанием встречаться. И он тоже обратил на нее внимание и воскликнул: «О!» – прежде, чем Каяко успела ретироваться в обратном направлении.

– Давно не виделись, коллега! – заговорил с ней продюсер со студии «Токэй» Осаму Юкисиро. А ведь Каяко предчувствовала недоброе еще с того самого мига, как увидела название студии-конкурента на белой доске у входа.

– Здрасьте, – пробурчала она, кивая. Она и сама чувствовала, что ее лицо немного скривилось, но моральные силы на фальшивые улыбки у нее вот уже несколько дней как исчерпались.

Юкисиро затушил окурок о пепельницу в огороженной пластиковой перегородкой комнате. Каяко отчаянно посылала ему мысленные сигналы, что вовсе необязательно ради нее прерываться и тем более к ней выходить, но он все-таки зашагал к ней с приветливой улыбкой.

– Как ваши дела? У вас сегодня тоже звукозапись? Слышал, вы на следующей неделе проводите на «Нико-Нико» трансляцию с анонсом нового проекта. Знаете, как бухтел знакомый журналист из «Анимезона»?^[13] Говорит: где это видано, чтобы студия не делилась до пресс-конференции даже намеками… Я с ним не согласен: обычно студии как раз пытаются отмалчиваться, просто все равно случаются утечки.

В их профессии многие ходили в рубашках-поло и джинсах, и Юкисиро не исключение, но от каждой из его вещей дышало брендами. Притом он любил не просто кричащие логотипы, а, скажем, пальто, выпущенные в рамках коллаборации сразу двух знаменитых дизайнеров, или рубашки ограниченного тиража. Сегодня он был с пустыми руками, но в прошлую встречу ходил с красивым черным портфелем, как сошедший с экрана стереотипный богатей-врач. Когда Юкисиро признался, что это винтажная вещь, которую он приобрел во время поездки в Париж, Каяко осталось только качать головой.

Безупречно чистые волосы, высветленные ровно настолько, чтобы это смотрелось уместно, изящная улыбка. Чуть опущенные внешние уголки глаз придавали его взгляду одновременно доброе, хитрое и немного саркастическое выражение. При этом он умел так подольститься, что оглянуться не успеешь – как ты уже в его сетях… В том случае, если он счел вас достаточно удобным инструментом.

Юкисиро прославился как чрезвычайно талантливый продюсер студии «Токэй», и при его участии выходил хит за хитом. Его имя светилось не только в профильных журналах, но вообще везде, где речь заходила о том, как добиться успеха и как уловить веяние эпохи. Говорили, будто под его крыло хотели бы попасть многие режиссеры.

А был Юкисиро ровесником Каяко. Он сощурил карие глаза, в которых она тщетно силилась прочесть эмоции, и спросил:

– Как поживает Одзи?

Каяко мысленно испустила тяжелый вздох. Они трудились в тесном мирке. Неудивительно, что конкуренты уже где-то прослышали, кто выступает режиссером их следующего проекта. Земля слухами полнится, но ничего страшного: уж про исчезновение он знать никак не может.

– Позвольте мне сделать вид, что я понятия не имею, о чем вы спрашиваете. Пока что.

– Представляю, как с ним тяжело, – весело заметил Юкисиро и сам себе кивнул. – Он раньше был у нас. А с тех пор, как ушел, я тут и там слышу, как он опять что-то учинил. Так обидно за людей. Я с ним тоже натерпелся. Семь раз надо подумать, прежде чем с таким связываться. Наверное, он ваша головная боль.

– Так, говорите, у вас сегодня тоже запись? Я слышала, вы тоже снимаете новый оригинальный проект, который будете транслировать одновременно с нашим. И как я слышала, тоже анонсируете подробности на следующей неделе.

– Удивительно, как совпало, – улыбнулся Юкисиро и повторил: – Чудеса да и только!

– Да уж, – только и ответила Каяко.

А ведь копирует формат их анонса и даже не краснеет.

Упрек, готовый сорваться с губ, она проглотила. Пусть собственное мероприятие «Токэй» назначил на другой день, но они точно так же собирались дублировать трансляцию на «Нико-Нико». Их студия снимала, если верить слухам, подростковое аниме про боевых роботов. Источники Каяко молчали по поводу личности режиссера, но, что продюсировать его будет Юкисиро, она не сомневалась. И попала в самое яблочко.

И тут…

– Юкисиро, простите, вы долго еще? Мы уже продолжаем.

Дальше по коридору открылась дверь, из которой выглянула девушка. И при виде ее хмурого лица Каяко чуть не вскрикнула.

Юкисиро прекрасно понял, что она ее узнала, но не повел и бровью.

– Мне пора, – все так же элегантно улыбаясь, попрощался он. Однако вместо того, чтобы сразу уйти, вежливо представил: – Хитоми Сайто. В позапрошлом году она сняла анимационные вставки для «Пинк Сёрча».

Это Каяко знала и без него.

Визитная карточка «Токэя» – «Солнечный ангел Пинк Сёрч», и по его мотивам недавно вышла игра. Заставка и прочие катсцены^[14] в ней получились динамичные, красивые, и их обсуждали дольше самой игры. По слухам, тематические игрушечные жезлы разлетелись с прилавков мгновенно.

Каяко тоже видела те ролики, и Хитоми Сайто пополнила список режиссеров, к которым она хотела бы когда-нибудь обратиться.

Тем временем сама Сайто во все глаза смотрела на продюсера. Робко кивнула: видимо, смущалась, что в присутствии постороннего человека прикрикнула на Юкисиро. За ней неловко повторила кивок и сама Каяко.

В лицо она эту девушку знала, но лично встречалась впервые. Хрупкое создание в очках, футболке и мешковатых штанах, волосы же Сайто собирала в небрежный хвост, из которого выбилось несколько прядок. Девушку заметно помяло, и сердце Каяко при столь знакомом ей виде храброго воина аниме-производства сжалось в груди.

«Как хороша, – подумала она. – Любо-дорого посмотреть!» В глазах Каяко Сайто была воплощением красоты. Вот как выглядит человек, с головой отдающийся работе.

Она знала, что этой молодой знаменитости, которая в позапрошлом году потрясла всех теми роликами в игре, исполнилось каких-то двадцать четыре года. В том же самом возрасте Одзи снял «Опору».

От направленного на нее пристального взгляда Сайто смутилась, торопливо отвернулась, попросила Юкисиро поспешить и, хлопнув дверью, исчезла в помещении студии.

– Правда, страшная у нас начальница? – весело спросил Юкисиро. – При случае обязательно представлю вас друг другу как следует. Очень интересная девочка.

– Представьте непременно… Спасибо.

В последние годы в режиссеры шло довольно много женщин. Большинство людей на этом посту, вне зависимости от пола, отличаются настойчивостью и легкой склонностью к садизму. Одзи и, видимо, Сайто не исключения. За плечом режиссера-садиста обычно стоит закаленный не хуже самурая продюсер, который молча исполняет все его прихоти. Словоохотливый Юкисиро немного выбивался из этого образа, но чувствовалось, что он с Сайто как шелковый.

«А я?»

В самом деле, что думают окружающие о Каяко с Одзи? Настанет ли день, когда и она будет так же гордо стоять рядом со своим режиссером, ее стараниями таким же загнанно-прекрасным?

– Надеюсь, он найдется, – бросил на прощание Юкисиро, и Каяко разом пришла в себя. Ее собеседник загадочно улыбнулся. Но она и удивиться не успела, как он добавил:

– Я про Одзи. Надеюсь, найдется.

– Ума не приложу, о чем вы, – наконец выдавила из себя Каяко.

– С нетерпением жду презентации! Пресс-конференция же будет открытая? Можно и нам с Сайто заглянуть к вам на огонек? Там заодно ее вам и представлю в спокойной обстановке. Она, кстати, упоминала, что большая поклонница Одзи.

Все так же улыбаясь, он наконец ушел.

Дождавшись, когда останется в полном одиночестве, Каяко стукнула автомат с напитками. Гулкий удар пронесся по этажу, дрогнул пол. Поддавшись досаде, женщина еще и стену пнула. Однако только ушибла ногу, а раздражение никуда не делось. В мозгу намертво запечатлелась ухмылка Юкисиро.

«Придурок, даром что личико смазливое!» – мысленно выругалась Каяко. Пропади они все пропадом: и этот засранец, и Одзи, и она сама.

Запись закончили практически в ночи. Годзё с командой пригласили ее поужинать вместе со всеми, но Каяко отказалась и с тяжелым сердцем потащилась в «Эдж».

У них на работе не различали день и ночь. Студию никогда не закрывали, и тут всегда кто-нибудь да работал. На первом этаже так и вовсе круглыми сутками не выключали свет.

А как второй этаж? Наверное, все уже разошлись?

Каяко подняла глаза к тьме, в которую уходил лестничный пролет, и передумала сейчас возвращаться за рабочее место. И хотя сама отказалась от приглашения поужинать, ей не хватало силы воли в такие минуты оставаться одной.

Поэтому она тихонько открыла дверь кабинета ключевой анимации и застала там одного-единственного человека. Что он тут делает в такой час и почему именно он? Так или иначе, на звук открывшейся двери обернулся тот самый Сакомидзу, который так показательно вчера ее не заметил.

Видимо, со времени их последней встречи он успел заскочить домой, потому что вместо безразмерной футболки на нем теперь красовалась фланелевая рубашка, основательно заправленная в штаны и подпоясанная ремнем.

Их взгляды столкнулись.

– Добрый вечер… Заработался?

– Угу, – односложно, но все-таки буркнул Сакомидзу, и даже такой ответ немножко порадовал Каяко. Впрочем, художник тут же отвернулся и принялся рисовать.

Очки он поменял на более изящные, с тонкими линзами.

«Уф! Может, вчера просто ради разнообразия надел», – подумала Каяко, и у нее отлегло от сердца.

В кабинете царила тишина. На всем этаже только карандаш шелестел по бумаге. Каяко задумалась, не оставить ли человека в покое, но в итоге решила остаться. Поставила позади поглощенного работой аниматора табуретку, как будто так и положено, и принялась наблюдать, как контуры заполняют бумагу.

Сакомидзу был фрилансером.

Студия «Эдж» вообще практически не держала штатных аниматоров. Многие работали по временному контракту и по мере необходимости перетаскивали свои вещи за выделенный для них стол.

Помимо тех, кто работал в студии, некоторые трудились из дома, и у каждого карьера складывалась по-разному. Самые рукастые разрывались между заказами разных студий, и некоторые из них даже заканчивали сторонние проекты прямо тут, в «Эдж». Им никто не мешал, и штатные сотрудники закрывали на такое глаза.

В их работе прежде всего ценилась способность выдавать колоссальное количество без потери качества, и на студии царила тишина немого превозмогания. Нередко, пока приходилось ждать, когда же наконец сдадут ключевую анимацию, Каяко пыталась немного разговорить работников анимационного фронта. Ей часто говорили, что подобную заботу больше проявляют женщины-продюсеры, нежели мужчины: она спрашивала, достаточно ли все спят, никто ли не болеет, и просила не надрывать силы.