Воевода. Закон Зверя (страница 15)
С ними я поговорю вечером, выдам им всем документ, оформленный сегодня у городского судьи по всем правилам, так что рабы будут свободными людьми (пусть и без гражданства), заодно и расскажу о том, что им придётся делать.
Но пока были другие задачи. Игнат Громов заверил меня, что никто не сбежит, так что я оставил всех в лагере неподалёку от моего старого дома, а сам отправился с Громовым, его сыном и Тигром на встречу с инквизитором. Ехали молча, разве что бывшие рабы озирались по сторонам, отвыкли от леса, зелени и свободы.
Вскоре добрались до нужного места. От моего дома остались только заросшие зеленью руины. Через крышу бани пробилось дерево, брёвна покрыты мхом, а где колодец – я даже не видел.
У остатков сарая были привязаны чёрные кони, а их седоки ходили во дворе, осматривались, нервничали. Седобородый инквизитор выглядел так, будто болел – явно тяжело возвращаться на месте своей смерти. Даже лицо зелёное, будто его тошнило, и он постоянно дотрагивался до шрама на шее. Болел, наверное. Где-то там до сих пор должны лежать обломки меча, которым ему срубили голову.
Меня он здесь видеть не ожидал, вот и удивился. Я спрыгнул с коня, придерживая саблю за гусёк рукоятки, и шагнул к нему, остановившись в двух шагах. У него опасный меч, более длинный, чем у меня, и во время боя один на один у него будет серьёзное преимущество.
Поэтому бить надо первым. Своих я об этом предупредил, нападут по сигналу.
– Снова вы? – инквизитор удивился.
– Да, еду на север, ищу места для лагеря, а тут раз и вижу знакомых, – я заулыбался и встал поудобнее, чтобы удар вышел получше.
– Именно здесь вы решили проехать? – он жестом подозвал своих людей и положил руку на эфес меча. – Как интересно вышло.
– Именно, коллега, – я поднял левую руку и большим пальцем потянул за цепочку. – А здесь вы уже были, насколько я знаю. И вам тут нанесли травму. Несовместимую с жизнью.
Инквизиторский медальон, золотой, а не серебряный, выпал наружу и пару раз дёрнулся на цепочке. Седобородый уставился на него.
– Так, – он наклонился чуть вперёд. – И что это значит? Кто ты такой?
– Операция переходит под контроль военной инквизиции, – сказал я громким голосом. – А уж она проследит, чтобы у вас ничего не вышло. Ведь про это место нам говорил Ворон. Место, где дважды падёт неумирающий… ты не понял, что тебя заманили сюда специально? Хе, ну вы и попались, как дети. Якобы искать старика, который однажды тебя убил? Нет, знаешь, это нам нужно исполнить наше пророчество. Прощай.
Пусть никакого пророчества и не было, но инквизитор, когда его вернут к жизни, предупредит своих о предательстве (через несколько месяцев – после того, как весть дойдёт до Аркоса). Тогда они начнут трясти свою тайну, искать виноватых и разбираться, что это за пророчество и как далеко оно продвинулось.
А даже если и нет – знать кто я такой на самом деле они не будут, решат, что это какой-то инквизитор-отступник. Так что если есть возможность запутать планы врага – ей надо пользоваться.
– Убить их! – рявкнул инквизитор.
Меч у него длинный, но такой пока достанешь…
Я выхватил свою саблю и начал взмахивать так, что она аж засвистела. Тот пытался отбиться и отступать, всё ещё пытаясь вытащить длинный клинок.
Но когда вытащил, сделать ничего не успел.
Я ударил саблей ещё раз, целясь в голову, она свистнула ещё громче, но в конце раздался глухой стук и треск.
Седобородый с удивлением посмотрел на меня и замахнулся мечом, чтобы рубануть. Но выронил его, а из длинного и глубокого разреза над бровью, который проявился не сразу, потоком полилась кровь.
Инквизитор просто махнул рукой, потом ещё раз, силясь меня достать, затем сделал шаг и упал, неловко завалившись на землю. Больше не поднялся и не поднимется, острый клинок сабли рассёк ему лоб. Готов.
Но из того, что я знаю о нём, этот тип вернётся из мёртвых и отправит известие своим. Но не о том, что я вернулся, под своим именем или именем ученика, а о том, что у них предатели, с которыми говорил Ворон.
Какую-то фору мне это даст.
Пока я рубился с седобородым, остальные уже закончили. Все три сопровождающих инквизитора человека лежали на земле, только один ещё был жив. Тигр из Кайро навис над ним, поплевал на ладонь, перехватил молот и размахнулся посильнее. Звук удара по голове был характерный, такой не спутаешь ни с чем.
– Собрать всё ценное, – велел я, – оружие, золото, вещи, провизию, доспехи, пригодится всё. Даже сапоги снимите, может, кому подойдут. Коней тоже берите, пригодятся.
– Есть! – отозвался Громов.
Я подозвал его к себе. Он первый мой человек, и заслуживает особого отношения.
– Держи, – я снял с пояса саблю, которой только зарубил инквизитора, и протянул ему. – Это «Железоруб», он принадлежал Воеводе, который жил прямо здесь, в этом доме, – я выделил слово «Воевода» особой интонацией, и Игнат понял, о ком я. – Пользуйся теперь сам, воевода Громов. Нам с тобой ещё многое надо сделать.
– Это большая честь, – он поднёс саблю к глазам, а потом перехватил её за рукоять и отсалютовал мне. – Сделаю всё, что возможно и что нет.
– Занимайся, – отослал я его.
А себе я забрал колющий меч инквизитора, очень уж он мне приглянулся. Не без недостатков, о чём говорило тело предыдущего владельца, но оружие без недостатков – оружие и без достоинств. Каждый клинок делался для какой-то цели, с которой он будет справляться лучшим образом, и этот для меня пока подойдёт больше, а дальше посмотрим.
Кроме меча я забрал медальон инквизитора, в коллекцию. Никогда не знаешь, когда такой козырь может пригодиться. Я бросил украшение, и пёс его поймал прямо в воздухе. Медальон с орлом исчез, отправляясь в Завесу.
– А теперь – на север, – приказал я. – Наша работа только начинается.
Глава 8
Вечером мы разбили лагерь на возвышенности, где я когда-то объяснял Александру, а до этого и многим другим ученикам, в чём преимущество высоты при обороне. Люди разбили палатки, кто-то начал готовить на костре, стреножили коней, выставили караулы. Пока у меня чуть больше десятка человек, этого хватит, чтобы отбиться от мелкой банды в пути, и в то же время этого не так много, чтобы привлечь внимание кого-то крупного.
Самая большая палатка – моя, я прошёл в неё, расстегнул ремни и снял тяжёлую кирасу. Надо бы оруженосца, который будет следить за доспехами, чтобы те не ржавели, потому что доверить это служанке я бы не хотел. Скажу Игнату, пусть даст кого-нибудь подходящего.
Вместо постели – тонкий походный матрас, купленный сегодня, и это вся мебель. Обрасту войском, позволю себе шатёр побольше и куплю стол для карт. А у матраса меня ждала шахматная доска с расставленными фигурами, причём расставлены они были, как сегодня ночью, когда мы с духом не закончили партию. Пёс зашёл вслед за мной и выжидающе уставился на меня.
– Думай пока, – я передвинул пешку и вышел на свежий воздух.
Делёж трофеев – традиция древняя, даже я не помню, когда она зародилась. Уже не все армии её соблюдают, куда чаще солдат просто берёт то, что было у его убитого соперника. Не убил никого или не успел обобрать – сиди без денег.
А вот в империи, что в Старой, что в Аркадийской, всё было регламентировано, были даже специально отобранные люди, которые шли за войском и собирали всё ценное с тел на поле брани. Цель этого простая – солдаты в бою не должны покидать строй ради того, чтобы успеть раньше других снять с трупа броню или кошелёк – каждый получит свою долю после.
Но уследить за всеми легионами невозможно, да и кроме сборщиков за армиями всегда ходили толпы тех, кто хотел поживиться. Только отвернёшься, и те как стервятники начинали кружить над полем боя, собирая вообще всё что есть.
В Велиграде, когда княжество ещё существовало, поступали иначе – всё приносили командиру (кроме оружия убитого соперника, которое воин имел право оставить себе), и главный решал, кому что достанется. Мог вообще всё забрать себе, но такой жадный жест люди не поймут.
Вот и меня ждали трофеи, расстеленная на попоне. Несколько колец, цепочки с амулетами, элементы брони, плащи, сапоги… короче, всё, что я приказал собрать. Из оружия в куче лежали только топор с изящной рукояткой и узкий меч с защитным кольцом для указательного пальца над эфесом, чтобы можно было перехватывать оружие для укола, не боясь, что кто-то сможет отрубить этот палец. Должно быть, Тигр из Кайро не стал брать себе оружие, предпочитая молот, а Игнату я подарил саблю, ему трофей не нужен.
Сын Игната подошёл к куче и осторожно положил сверху серебряный перстень, потом медленно отошёл на три шага, смотря на меня, как на диковинку. Вообще не понимает, кто я такой и что мне нужно. Да и остальные тоже переглядываются, наверняка всё обсудили, но ни к чему не пришли, а сам Игнат молчал, как мы и договорились.
– А теперь о важном, – я поднялся на камень, лежащий у костра, и достал пачку бумаг из походной сумки. – Почти все из вас – рабы, принадлежащие хозяину арены Платону, и он передал мне всех. Это – свидетельство о собственности.
Я взмахнул пачкой… и бросил её в костёр. Пришлось чуть подтолкнуть, чтобы бумаги с печатями долетели до костра и мгновенно сгорели, только дымок пошёл вверх. Люди начали переглядываться, только Игнат скрестил руки на груди, внимательно глядя на меня.
– А это, – я достал ещё пачку, – грамоты об освобождении, всё заверено официально. Вручу каждому, мне армия рабов не нужна, от них толку мало. Мне нужны верные люди с боевым опытом и свободной волей. Не все из вас были в армии, но на арене пришлось подраться, и я сам видел, на что вы способны. Как костяк будущей армии – подойдёте отлично.
– И с кем воевать? – спросил сын Игната.
– Сначала – кочевники, что атакуют на севере, – я повернулся к нему. – Чтобы выбить их со старой территории княжества. А потом… с Аркадийской империей.
– С империей? – парень выпучил глаза. – Серьёзно?
– Ну, если боишься – не держу, хе, – я спрыгнул с камня. – Но знаешь, по тебе видно, что имперцев ты не любишь. С детства в рабстве?
– Да, но…
– Он, – вмешался его отец, – просто хочет сказать, что очень рад такой возможности…
– Да я сам скажу! – огрызнулся парень, но тут же получил от отца подзатыльник.
– Ну, не мог я его воспитывать по-человечески, как у нас принято, – сказал Игнат, глядя на меня, и отпихнул парня. – Я его до шестнадцати лет видел только раз в месяц, вот старших он и не слушает, дерзкий. Но драться я его научил за последние пару лет, в бою он прикрывает, сам рану получит, но товарища в беде не бросит. Я вообще рекомендую его твоим телохранителем, господин.
– Я хотел взять на это место Тигра, хе… но… ладно, если умеешь следить за оружием, – я достал из ножен меч и всучил парню, – прошлый хозяин за ним ухаживал не очень, а клинок добрый. Подточи, отполируй и смажь, чтобы не ржавел. Если справишься – научу тебя так владеть этим, что сможешь прикончить даже самого лучшего имперского фехтовальщика-дворянчика.
Взгляд парня стал совсем уж злобным, у него аж плечи передёрнуло. Но в то же время он стал смотреть решительно, я задел какую-то струнку в его душе. Это что-то личное. Пусть, решительные мне нужны, да и у многих тут счёты с аркадийцами.
– А против какой империи? – спросил очень смуглый лысый мужик с длинной чёрной бородой, заплетённой в косу. Акцент у него очень сильный.
Это из тех гладиаторов, кто был не из Велиграда, а просто дрался в их компании на арене и победил в том бою. Я присмотрелся к нему. Так, у него сведённая татуировка на его шее в виде змеи с короткими рожками на голове, она говорила мне о многом.
– Как зовут? – спросил я.
– Закир, – отозвался он.
– Ты пустынник, – утвердительно сказал я. – А судя по татуировке, поклоняешься Газиру, рогатой гадюке.