Вода заливает глазницы маски, искажая реальность. Сердце колотится где-то в горле от бега или страха, охватывающего каждый дюйм моего существа. Потому что это не просто дождь, не просто бег… Нас хотят загнать в дом. В тупик. В лабиринт. Это часть жуткой игры, где каждое действие может стать последним.

Наконец, мы с мистером Зиро влетаем в особняк, задыхаясь. Промокшая одежда липнет к телу, с масок капает вода. Других участников я не вижу, словно абсолютно все разделились и нашли свой индивидуальный вход в обитель дьявола. И что теперь?

Марионетки загнаны в извращенный театр, вот что.

Из—под влажных ресниц поднимаю взгляд на своего напарника – его кобальтовая рубашка становится почти прозрачной, облепляет широкие и рельефные плечи. Капли воды блестят на его густых ресницах, а я невольно ловлю себя на мысли, что до одури хочу увидеть его истинное лицо. Сбросить маски…

Это ненормально, что он всего за пять минут общения вызвал у меня такой интерес. Я не должна ни к кому привязываться. Никому доверять. Все, что мне нужно понять – это куда пропала Лиама, была ли она здесь, держат ли ее создатели этого безумия взаперти? Ну и конечно выжить.

Внезапно пол вспыхивает неоновыми дорожками, и от этого света по спине бегут мурашки. Каждая линия ведет к своей двери, словно путеводная нить в лабиринте безумия. Наш путь светится зловещим синим, приводя к массивной двери, испещренной точками Брайля.

Пока все продолжает складываться. Шрифт Брайля – отсылка к Лиаме? Она знала, что может полностью ослепнуть и изучала его, поскольку не ждала чудесного исцеления. Все эти «пасхалки» лишь кричат мне о том, что я должна пройти все испытания, чтобы найти ее. Найти ответы.

А что, если ее давно нет в живых? И создатели этого безумия просто знают, как мной манипулировать? Вполне возможно.

Я не хочу думать о том, что она мертва. О том, что все зря. Надежда, пусть и самая ложная – самый сладкий яд, способный стать лекарством и разрушением в зависимости от дозировки.

Мы с моим непоколебимым и широкоплечим партнером по несчастью проходим в комнату. Удивительно, но изнутри она выглядит стеклянной, несмотря на то, что за толщиной огромных окон от пола до потолка ничего не видно. Но у меня создается четкое ощущение того, что за мной наблюдают зрители.

Бестелесный голос, холодный и механический, заполняет пространство.

– Добро пожаловать в Комнату Похоти! – бесчувственный голос, холодный и механический, заполняет пространство, отражаясь от стен и как бы проникая прямо в мозг. – У вас есть ровно тридцать минут, чтобы пройти испытание. Мастер, свяжи госпожу так, чтобы она не смогла освободиться и испытала то, чего никогда не испытывала прежде. Госпожа, ваша задача – полностью довериться мастеру, расслабиться и… получить удовольствие. По правилам шоу, участники особняка спят в комнатах с камерами и находятся под круглосуточным наблюдением. Если вам удастся пройти испытание, то госпожа получит ключ от особой комнаты, где нет камер, и сможет сделать свое пребывание на проекте более комфортным. Помните: вы удовлетворите зрителей, если проведете успешную шибари-сессию, целью которой является полное растворение партнерши в Мастере. Докажите, что достойны получить самую безопасную комнату в особняке! Ваше время пошло. – я с ужасом дослушиваю все, что вещает нам Идол.

Стою как вкопанная, ощущаю себя ни живой ни мертвой. Господи. Это все жуткий сон. Это не может быть правдой. Не может быть…

Вцепляюсь в руку так называемого Мастера сильнее, осознавая – это только начало. Только первая комната. Игра становится реальной, и цена проигрыша – непомерно высока. Если все, что здесь происходит, транслируется куда-то в сеть… то есть ли смысл возвращаться к прежней жизни? Это клеймо. Грязное клеймо на все будущее.

Маска на моем лице кажется все тяжелее с каждой секундой, напоминая о том, что мы всего лишь безликие фигуры в чьей—то больной фантазии. И единственное, что у меня есть – это рука незнакомца рядом и отчаянная надежда выжить. Рука, которая вот-вот свяжет меня как сосиску на прилавке.

– Что мы должны делать? Это обязательно? Ты… ты причинишь мне боль? – в горле саднит, словно мне в гланды песка насыпали.

– Раздевайся, – мягко, но властно отзывается незнакомец. Он не выглядит удивленным заданию, и это заставляет меня поежиться и сгруппироваться.

– Ты издеваешься? – задыхаясь от возмущения, я пытаюсь отпрянуть от него.

– Не стоит терять время. Оно и за пределами острова бесценно, а здесь умножь его ценность на миллион, – усмехаясь, отзывается мужчина, что последние полчаса был оплотом безопасности на этом острове безумия, но обернулся эпицентром цунами.

– Что ты будешь делать со мной? Боже, – я закрываю лицо руками, пытаясь проснуться от кошмара. Мысль о том, что меня сейчас публично изнасилуют, запишут все действие на камеры, и все это будет транслироваться не пойми куда, продаваться для больных дрочеров – пронзает до мурашек. – Просто убейте меня.

– Ты слишком быстро сдаешься. Времени нет. Не заставляй меня причинять тебе боль, я этого не хочу.

Все происходящее напоминает мне съемки фильма «Пила» с эротическими элементами. На одной чаше весов – возможность продвинуться дальше и выбраться отсюда живой, на другой – моя честь и достоинство. Один дьявол знает, насколько сильно провокационные кадры будут здесь создаваться, и куда они транслируются прямо сейчас. Да, на данный момент лицо скрывает маска, но мое обнаженное тело настолько уродливо, что отличить его от других и узнать меня не составит труда.

В одежде мой выдающийся изъян не заметен. Но стоит мне лишь взглянуть на себя в зеркале ванной комнаты, как меня саму бросает в дрожь. Девушки в женской раздевалке всегда на меня пялились и не стеснялись обсуждать между собой мое голое тело.

Так что там говорил «Идол»? У победителя будет право на «цифровое забвение»? Записи, которые будут сделаны в процессе шоу, будут стерты, если я выиграю, останусь в живых, дойду до конца? Действительно ли часть участников умрет, или все обойдется угрожающими ударами тока?

Если честно, я до конца не поняла, почему меня не ударило. Связано ли это с моей ролью или же с тем, что однажды меня уже ударила молния?

– Раздевайся. Я не имею права трогать тебя, пока не начну обвязывать. В противном случае… боль тебе причинит кто-то другой, – заключает мужчина вдогонку леденящему душу крику, пронзающему тишину особняка. Вздрагиваю всем телом, осознав, что в соседних комнатах происходит нечто ужасное. Возможно, мне еще досталось относительно «лайтовое» задание и с вполне себе приятным молодым человеком. Если бы Идол запер меня здесь с этим здоровяком Маркусом, я бы сразу в одну из веревочных петель залезла.

И снова пространство комнаты пронзает этот истошный женский вопль. В нем запечатано столько боли и ужаса, что мое сердце на мгновение останавливается. Холодные мурашки бегут по спине, во рту пересыхает, адреналин закипает в венах. Короткая фраза с предсмертным выбором «бей, замри или беги» парализует сознание.

Я выбираю… замереть. Но перед этим, как ни крути, придется раздеться.

Разглядывая веревки, частично спускающиеся с потолка, частично валяющиеся на полу, расстегиваю свой комбинезон, прилипший ко мне, словно вторая кожа. Тонкие канаты для шибари представляют собой змей, что вот—вот опутают мое тело. Кажется, словно они живут своей жизнью и елозят по полу, готовые наброситься на меня в любой момент.

– Это так тупо. Мне приходится раздеваться перед камерами, чтобы заполучить ключ от комнаты, в которой мне не придется существовать под этими камерами, – слегка нервничая, делюсь переживаниями с так называемым Мастером.

– Есть за что побороться. Идол всегда дает странные и сложные выборы, поскольку именно наблюдением за тем, как личность делает выбор, приносит ему удовольствие.

Всегда? Он что, не впервые здесь?

– На данный момент ты в маске, – тихо напоминает мой напарник. – Помни, что твое лицо надежно закрыто. Раздеться анонимно не так уж и страшно. К тому же, – его голос становится ниже, чувственнее. Я ловлю себя на мысли, что млею от одного его тона, – тебе совершенно нечего стесняться и нечего скрывать. Твое тело великолепно.

Черт. Его слова не должны влиять на меня, но именно это они и делают. Предают мне уверенности и желания поскорее раздеться, позволить ему сделать со мной все, что просит Идол, и оставить это задание позади как можно скорее. Сколько их там всего? Семь? Не так уж и много.

Я готова пройти все сразу, можно не ждать семь недель? Лишь бы выяснить, что случилось с Лиамой и не сойти с ума. За семь недель можно точно здесь умом тронуться, а вот если пройти экстерном…

Мужчины никогда вот так напрямую не оценивали мое тело. Внезапно голову простреливает одна простая и пугающая мысль: я впервые предстану голой перед особью противоположного пола, еще и перед незнакомцем. По позвонкам бежит холодок, словно кто-то приложил кубик льда к затылку и целенаправленно ведет его вниз. Страх, предвкушение пугающей неизвестности, присутствие наблюдателя… все это рождает внутри меня эмоции, с которыми я прежде никогда не сталкивалась. И у меня такое чувство, что они скапливаются в самом низу живота, зарождая во мне странное желание срочно справить нужду. Или… я даже не знаю. Это какое—то другое чувство? От него так тяжело и больно, и если все остальные называют это «возбуждением» и подсаживаются на это ощущение, словно на иглу, то лично мне оно совершенно не нравится.

Оно ощущается, как первородная сущность внутри, способная в любой момент взять под контроль твою душу и разум.

Твое тело великолепно.

Это неправда. Я очень часто слышу комплименты в сторону своей фигуры, но глубоко уверенна в том, что это потому что никто не видит, насколько оно уродливо под одеждой.

Всегда думала, что смогу раздеться догола лишь под дулом пистолета, и не ожидала, что этот момент реально настанет. Но кажется, это именно он.

– Зажимаешься так, словно никогда не раздевалась. Сколько тебе? Двадцать два? – вслух прикидывает мой Мастер, попадая в яблочко. Я слышу сарказм и усмешку в его голосе. Действительно, в современном мире двадцатидвухлетние девственницы встречаются реже, чем бенгальские тигрицы в природе. – У нас таким темпом нечего не выйдет. Время идет, принцесса. Просто сделай это так, как сделала бы это перед своим парнем.

– Но ты не мой парень. И я… я действительно никогда не делала ничего подобного. Не раздевалась перед мужчиной.

Не вижу смысла скрывать правду. Возможно, это мой последний разговор в жизни. Под угрозой смерти мы все становимся чуточку откровеннее.

– Никогда? – в голосе Мастера я слышу странный надрыв, словно эта новость действительно выбила его из колеи. Кажется, мы оба понимаем, что уже заранее близки к провалу. У нас ничего не получится. Идол хочет, чтобы я испытала удовольствие, но таких фригидных девиц, равнодушных к эротическим играм и стимуляции половых органов, надо еще поискать.

Я совершенно сухая и бесчувственная, как страницы старинных библиотечных книг, что тоннами поглощала в студенческой библиотеке.

– Никогда. Ох, черт, у нас ничего не получится, – инстинктивно прячу лицо в ладонях, поддаваясь внутренней панике. – Считай, я уже мертва. А тебе стоит поискать другую напарницу, если ты хочешь выжить.