У них нет свободного пространства.

У них нет времени.

Дело не в цене, просто сейчас не то время.

Может быть, в следующем сезоне.

Может быть.

Я не перебиваю. Русские всегда так себя ведут, это их манера вести переговоры.

В самом деле, на третью или четвертую мою попытку подстроиться под него он медленно поднимается с кресла и с таким лицом, как будто собирается оказать мне самую большую услугу в моей жизни, произносит волшебное слово:

– Ну, хopoшo! Я согласен! Кое-что можно сделать.

Я должен прислать ему образцы, а о количестве поговорим позже.

Уверен, что и с количеством у Дзерновича проблем не будет. Intercentre Lux – хорошо отлаженный сборочный конвейер, а у работниц, которых я видел за швейными машинками, нет ни отпусков, ни страховок, ни перерывов, они работают по 10 часов без сверхурочных и получают зарплату 120, максимум 150 долларов в месяц. Какие проблемы могут быть у этого славного парня Дзерновича!

Наконец мы подошли к себестоимости продукции. Он говорит, что даст мне хорошую цену.

– Насколько хорошую? – спрашиваю я.

Он смотрит мне в глаза, колеблется с ответом, словно в этот момент делает в уме последний расчет, потом хлопает меня по руке и говорит:

– Двадцать.

Двадцать евро за штуку. То, что в Италии обошлось бы нам в 50 евро, а в Румынии – в 35, здесь мы можем произвести за 20.

Я бесстрастно смотрю на него, будто не слышал его слов. Тогда Владислав произносит, впервые за все время моего пребывания здесь по-итальянски:

– Да, в 20 евро за штуку можно уложиться.

20 евро! Меньше половины себестоимости в Италии. Это идеальная цена для тех, кто послал меня сюда. 20 евро за штуку – ниже этого опускаться некуда. И это самое главное для тех, кто рассчитывает получать большую прибыль. И никого из них не волнует, что рабочие, сидящие за машинками, не имеют никаких прав и получают мизерную зарплату. Чтобы сэкономить, они подписывают договор с Дзерновичем и ему подобными и уезжают.

Я согласно киваю и ищу глазами бумаги, которые надо подписать. Я не могу дождаться, когда выйду оттуда.

Вскоре после встречи на фабрике мы снова отправились в путь. Нам нужно попасть в Одессу, откуда у меня через несколько часов рейс в Италию.

Мы уже в машине, когда я соображаю, что девушка на ресепшене, та же самая, что была накануне, взяла с меня 100 долларов только за номер, забыв про ужин, то есть на 22 доллара меньше, чем полагалось. Я говорю об этом Серджио.

– Это их проблемы! – говорит он.

– И что они теперь будут делать? Приедут за мной в Италию из-за 22 долларов? – смеюсь я.

Мы возвращаемся в гостиницу. Руки девушки дрожат, когда она берет протянутые ей деньги. Возможно, от радости.

Между Одессой и Тирасполем чуть меньше 80 километров, а таможня всего в шести-семи километрах.

Перед тем как попасть туда, мы съезжаем на дорогу, параллельную нашей. Их разделяет несколько десятков метров грунтовой насыпи с ветхим железным забором, в котором полно больших проломов. Серджио говорит, что с той стороны дорога уже другой страны. Время от времени какая-нибудь фура или грузовик по ту сторону разрушенного забора встречается у пролома с другой фурой или грузовиком по эту сторону, и происходит обмен товарами.

– Самый крутой товар – оружие! – говорит Серджио.

– Никаких правил, – говорю я.

– Никаких правил и особых хлопот. Так здесь говорят. Мы в Восточной Тортуге. Новые пираты! – смеется Серджио.

Я продолжаю разглядывать границу, полную дыр, и чувствую, что у меня снова начинает болеть голова. Мне больше не хочется говорить. Скоро мы прибудем в Одессу, через некоторое время я буду дома с тяжелым грузом на душе.

До скорой встречи, Тирасполь и Приднестровье. Через месяц я снова вернусь сюда, чтобы наладить производство и довести до совершенства линию шикарнейших пуховиков.

В том, что все будет происходить очень быстро, я не сомневаюсь, судя по физиономиям Владислава Дзерновича и капо этого Центра роскоши с его рабочими, гробящими здоровье за 120 долларов в месяц. Да и эти 120 долларов они получают приднестровскими рублями! Банкнотами, которые имеют только локальную ценность.

Доллары, настоящие доллары, сотни тысяч долларов, миллионы долларов. И, не в последнюю очередь, евро… Миллионы евро. Их зарабатывают дизайнеры. Наши креативные дизайнеры Мade in Italy. В данном случае – в Made nel Buco del Culo dell’Europa dell’Est – произведенного в заднице Восточной Европы! Легко снижать себестоимость за счет несчастных людей. Мы же на Тортуге, не так ли? Никаких правил и особых хлопот.

Глава 2. Sonoma

Работорговец из Бакэу

Если меня спросят, существуют ли сегодня реальные формы эксплуатации труда, или, употребляя более правильное слово – рабства, то ответ безусловен – да!

Это дети, работающие на фабриках в Индии, Лаосе или Бангладеш. Это фабричные рабочие в Китае. А также, если поискать поближе, те же китайцы, которые работают в грязных подвалах на окраинах итальянских городов (например, в Прато) за жалкие гроши от местных работодателей, а точнее – эксплуататоров. В производстве почти всей одежды, маркированной самыми престижными брендами итальянской моды, задействованы миллионы таких рабов.

Есть кто-то, – как ни прискорбно, итальянец, поскольку мы склонны пролагать новые пути, – кто положил концепцию эксплуатации в основу научной организации фабричного труда и дешевой рабочей силы.

Есть немало тех, кто очень хорошо выполняет свою работу работорговца.

И есть те, кто с помощью современной рационализации промышленных процессов и злоупотребления понятием дешевизна рабочих рук создает превосходный продукт. Высочайшего качества!

Здесь я использую слово рабство не для красного словца и не на основании догадок или слухов. Я говорю о том, что видел собственными глазами.

Мне даже не пришлось далеко ехать, чтобы найти парадоксальную и гротескную реальность, подобную той, о которой я собираюсь рассказать. Порой легко – как ни больно это говорить, но это особая форма самоуспокоения – заставить себя верить, что эксплуатация дешевого труда, порабощающая людей, личностей, обладающих душой и достоинством, – это явление, принадлежащее культурам, отдаленным от нас тысячами километров.

На Дальнем Востоке, в Китае например. Как он далек от нас! Трудно представить, в каких жалких условиях находятся рабочие на китайских фабриках. Если вы думаете, что только на Дальнем Востоке способны отдать человека в рабство, то вы ошибаетесь. Не надо кивать на якудзу или китайскую мафию, сонм современных работорговцев гораздо шире. Мы тоже хороши! Мы, хорошие итальянцы.

И среди нас есть те, кто прекрасно освоил профессию работорговца. Многочисленных доказательств их результативной работы в интересах различных промышленных структур предостаточно.

На их визитных карточках указаны другие профессии, часто коммендаторе или предприниматель, маскирующие их истинное занятие, – работорговлю.

Я познакомился с одним из таких предпринимателей, который даже удостоился внимания такого солидного еженедельного журнала, как Panorama. На нескольких его страницах было напечатано интервью с ним, сопровождаемое фотографиями, в котором он был представлен читателям как пример высокого уровня итальянского предпринимательства за рубежом, которым можно гордиться, как образец для подражания!

Я познакомился с деятельностью этого образцового человека несколько лет назад, когда работал в компании Moncler и от ее имени несколько раз посещал румынский город Бакэу, где обосновались многие итальянские швейные компании.

В основном это компании из Венето и Бергамо. Со временем у них с румынскими предпринимателями установились прочные и гармоничные деловые отношения, что является главным для поддержания хорошей и постоянной прибыльности для всех.

В последние годы одна из фабрик значительно расширила свои возможности, обогнав в этом конкурентов, – Sonoma.

Это производство, специализирующееся на пошиве спортивных курток с брендами Armani, Prada, Moncler, Tommy Hilfiger, Benetton, Fila, North Sails, Puma, Chervò и многих других. Объем их сбыта ошеломлял!

Головной офис (мозг) Sonoma располагается в провинции Бергамо, а предприятия (руки) – в Румынии, главным образом в Бакэу.

Владелец компании – 50-летний итальянец Антонелло Гамба. Больше всего в нем поражает холодный, острый взгляд. Уверенный в себе человек, с решительным, целеустремленным характером, полностью преданный культу денег, готовый на все, чтобы их заработать, и любящий хвастаться тем, что сделал себя сам, собственными руками. Когда слышишь эти его слова, в голову всегда приходит мысль: да-да, сделал себя сам, но плод работы с гнильцой!

Синьор Гамба, после того как произвел в Бакэу большую часть своей Made in Italy, сложил два и два и обнаружил, что стоимость рабочей силы в Румынии растет. А с переходом на евро, глобализацией и всем прочим стоимость продовольствия в румынских магазинах практически сравнялась с итальянскими. Рабочие стали отказываться работать за 230, максимум 260 евро в месяц, если только одна аренда жилья в старом здании без лифта стоила всей их зарплаты. И вот синьор Гамба начинает получать требования о повышении зарплаты.

И что же делает в этом случае этот человек, которого приводят нам в качестве образца итальянского предпринимательства? Он принимает простое, прагматичное решение.

Поскольку местные рабочие стали стоить больше, чем он намерен платить, он решает импортировать тех, что ему обойдутся ощутимо дешевле.

Именно так. Если вы импортируете товары, то почему вы не можете импортировать и рабочую силу?

Поэтому он через посредников начинает завозить в Румынию необходимых ему работников из Китая и Бангладеш. Ибо, по его словам, в настоящее время только там можно найти людей, готовых к переезду и желающих овладеть новой профессией и работать в этой области производства.

Идея импорта людей работает. Бенгальцы из Бангладеш, сингальцы из Шри-Ланки и китайцы из самых дальних уголков Китая. Китай огромный, и синьор Гамба положил глаз на самые бедные и отсталые регионы, куда еще не добрался прогресс, и именно там он вербует необходимых ему рабочих.

– А что говорит румынское государство по поводу этого трафика? Что думает их правительство об этом импорте людей? – спрашиваю я.

Синьор Гамба берет меня за руку, улыбается и, слегка понизив голос, отвечает:

– Румынское государство позволяет мне это делать. Естественно, не без наличия нужных политических связей… – он удрученно разводит руками и объясняет мне обратную сторону медали своего бизнеса: – Посмотри туда.

Он указывает мне на новенький Maserati Quattroporte Sport GTS. Мощность 5 тысяч кубов, цена 150 тысяч евро. Он пользуется им для поездок по Румынии.

– Я был вынужден его купить, – говорит он. – У родственника одного из местных политиков, который владеет несколькими автосалонами.

Да уж, на какие только жертвы не приходится идти ради процветания бизнеса!

Румынских рабочих, за многие годы сделавших ему состояние, он уже в расчет не принимает, а для бенгальцев, китайцев и сингальцев, поскольку им приходится жить здесь месяцами, а то и годами, синьор Гамба в рекордно короткие сроки организовал жилье.

– Они должны себя чувствовать здесь как дома и даже лучше, – говорит он мне.

Для начала он приобрел несколько больших промышленных ангаров и зимой разместил в них производственные линии, точнее, упаковочные конвейеры – конечный пункт готовой продукции.

Затем, чтобы новые работники, находящиеся вдали от дома, чувствовали себя по-настоящему комфортно, он занялся их средой обитания.