Непокорная для палача (страница 6)
– Какая подопечная?
Я злой, уставший. Меня совесть весь день, как Баба Яга, грызла гнилыми зубами, мне вообще не до препирательств сейчас.
– На заправке видели, как ты сегодня утром подвозила рыжую девушку в белом платье и с белыми розами в наволочке. Где она?
– А-а-а, эта девушка. Не знаю. Высадила на остановке в центре.
Начинал терять терпение:
– Сколько ты хочешь за информацию? Сто тысяч? Двести? Миллион?
Девушка цокнула языком, надула пузырь, лопнула.
– Кучеряво живешь, че так мало предлагаешь? Давай два.
– Я тебе сейчас пулю в висок – одну – дам, – прорычал, выходя из себя.
– Папик? – спросила девушка развязно, не боялась меня, а зря. – Они далеко уже.
Насторожился. Кто они?
Родственников у девчонки нет. Только враги могли забрать. Мертва, обрывается что-то внутри. Прости, малыш, не хотел. Правда не хотел.
– Девушка к матери ехала. Сбежали от тебя? – Снова пузырь надула.
– Где ты ее высадила? – Из последних сил сдерживался, чтобы орать не начать.
Она пожала худыми плечами:
– У Ахунского кладбища.
Блядь!
За переносицу схватился, боль нестерпимой стала. Девчонка же вчера ко мне приходила, спрашивала о чем-то, а я слушать не стал, не до нее было.
– Иван! Машину мне, и всех на Ахунское кладбище, нужна информация, где могила жены Трофима.
Раньше бы понял, где искать, если бы подумал. Точно, у нее же мать летом умерла, число не помню, но это неважно. Головоломка сложилась.
Она же меня вчера хотела попросить, чтобы я ее на кладбище отвез. А я весь день думал: на хрена ей эти розы.
Нужную могилу нашли быстро. Девушка напоминала эльфа или дриаду. Спокойно спала на могильном холмике. Рыжие длинные волосы рассыпались по мягкому мху. Губки приоткрыты. Вокруг лежали белые розы. И дела ей не было, что вся область на ушах. Красивая. Черт, такая красивая, что дух захватило. Юная совсем. Высокая девичья грудь, тонкая талия, округлые бедра, стройные ноги, изящные щиколотки. Поймал себя на том, что рассматриваю ее, любуюсь и вовсе не как девчонкой, а как женщиной.
Раз восемнадцать уже есть, ее и трахать можно…
Трофиму я тогда сказал, чтобы разозлить, а теперь смотрел на Карину и думал, что действительно можно, в любой момент, когда захочу, потому что она моя, как игрушка, как вещь.
Глава 12
Проснулась от резкой боли, пронзившей бедро. Вскрикнула, дернулась, задеревеневшее от лежания на холодной земле тело слушалось плохо. Я не понимала, где нахожусь. Глаза слепили яркие лучи фонарей. Не успела до конца проснуться, как бедро обожгло новой болью. Я попыталась укрыться, но не понимала от чего. Не видела угрозы, только слепящий яркий свет.
Еще один удар, на этот раз по плечу.
Из глаз брызнули слезы, а царившую вокруг тишину разорвал глубокий голос Романова:
– Проснулась?
Он выступил на свет, в его руке черной змеей извивался ремень. Так вот он чем меня. Исполнил свою угрозу. Промолчала. Оправдываться не буду, пусть хоть до крови изобьет. Я хотела по-хорошему, пришла к нему вчера, он сам меня прогнал.
– Вставай, – приказал Романов как собачонке. Я поежилась, на улице уже ночь, пусть майская, но еще холодная.
Тело слушалось плохо, но я встала. Посмотрела по сторонам, кругом люди Романова, они не то что поднимут, раздерут на части, если он велит.
– Что, я говорил, будет, если ты сбежишь? – спросил он сурово.
– Я не сбегала, я бы вернулась, – пробурчала в ответ, – у мамы годовщина.
Кому я это говорю? Разве его тронут такие слова?
– Кара, я спросил не об этом. – Романов подошел ко мне и взял двумя пальцами за подбородок, заставляя заглянуть ему в глаза. – Что будет, если ты сбежишь?
Вот же урод моральный.
– Ты меня накажешь, и наказание выберу я сама.
Романов прищурился, похоже, ответ его удовлетворил.
– И? – зло процедил он.
– Я не сбегала. Невиновна. Вот мое решение. – Я замерзла, у меня все тело болит, а еще мне ужасно страшно на кладбище – с психопатом и его подчиненными.
– Кара… – сказал он очень спокойно.
– Я приходила к тебе вчера! Хотела попросить, чтобы ты отвез меня к маме! Без «И»!
Романов отбросил ремень, схватил меня за волосы и прорычал:
– Как до тебя не дойдет? Тебя убить могут, ты сдохнуть могла сегодня.
– Лучше сдохнуть, чем жить с тобой и Квазимордой под одной крышей.
Романов прищурился:
– Нет, Кара, сдохнуть я тебе не позволю. В машину ее.
Вот так, как мешок с картошкой, запихнули в машину и вернули обратно в особняк.
Стоило войти, как из гостиной показалась девушка, подвозившая меня утром. Так вот как он меня нашел…
– Что ты здесь делаешь? – бросил ей Романов, кинув недовольный взгляд.
– Два ляма жду. – Девушка невозмутимо надула пузырь из жвачки, лопнула и окинула меня жалостливым взглядом. Ну да, выдавать ей меня не жалко было, а теперь за два миллиона крокодиловы слезы льет.
– Иди в свою комнату, – прогудел мне Романов.
– А ты придешь наказать меня? Возьмешь свой большой ремень? – Мне захотелось выкинуть что-нибудь вот такое, безбашенное, злое – и плевать, что будет потом.
– Кара, – прорычал он, теряя терпение. – Еще одно слово – и останешься без книг, компьютера и прогулок.
Эта угроза подействовала сильнее, чем предполагаемая порка. Я поплелась к себе, а Романов направился к девушке.
Два ляма отвешивать, очевидно.
Я была голодная и злая, но решила пробраться на кухню ночью, когда все уснут, а не мозолить больше глаза Романову, нарываясь на новые удары. Следов на коже не осталось, и, если подумать, он не бил меня и в половину своей ужасной силищи. Так, щелкнул пару раз, почти любя. Скорее унизительно, чем больно. С удовольствием залезла в горячую ванну, тело закостенело от сна на земле. Зато выспалась. Этого не отнять.
Из ванной вышла вся распаренная, разнеженная и замерла посреди спальни, приоткрыв рот.
За стеной раздавались вполне характерные звуки. Там трахались. Яростно, громко, с удовольствием.
Стоны и крики наверняка было слышно на весь дом.
Быстро же они подружились. А я-то уж думала, что Романов развлекается с Квазимордой, когда не занят убийствами и разбоем.
Выскользнула из спальни и осторожно подкралась к двери в комнату Романова, он меня наверняка прибьет, если увидит, но любопытство пересилило.
Дверь была слегка приоткрыта, и я заглянула в ярко освещенную спальню. Огромная кровать пустовала.
Девушка стояла на четвереньках на полу посередине комнаты, Романов пристроился к ней сзади и вбивался в нее с такой силой, что я поразилась, как не порвал. Но ей вроде даже нравилось, она закусывала губы и кричала. Я впервые видела, как это делают не на видео, а вживую. И впервые видела обнаженного мужчину. Мышцы перекатывались под его смуглой кожей, широкая грудь вздымалась от ровного дыхания. Мне должно было быть противно, но не было. Наоборот, внизу живота появилось странное томление. Вдруг Романов поднял взгляд от партнерши и заметил меня. Я замерла, как кролик перед удавом. Испугалась, что вот сейчас он точно изобьет меня до полусмерти, но Романов вышел из девушки и вбился так глубоко, что она издала длинный протяжный стон. Я бросилась в свою комнату, заперла дверь, залезла под одеяло и думать забыла о еде, перед глазами так и стояла увиденная только что картина. Стоны и крики доносились из соседней спальни до самого утра.
Глава 13
Человек такая скотина, что ко всему привыкает. И я привыкла к заточению, к отсутствию друзей и сверстников, к Романову, даже к Квазиморде.
Девушку, которую Романов жарил тем вечером, звали Женя, или Жека, как она представилась мне утром, когда с бесстыдной удовлетворенной улыбочкой уселась на колени к Романову за завтраком.