Я вылезла наружу.

То есть не совсем наружу.

Я оказалась в подвале, по которому проходили несколько разноцветных труб. Возле одной трубы копошился коренастый лысоватый мужичок в сильно поношенном синем комбинезоне. Он пытался то ли отвернуть, то ли завернуть большой кран на этой трубе, но это у него никак не получалось.

Я попыталась прошмыгнуть мимо этого работяги к неплотно прикрытой двери. Однако сантехник услышал мои шаги и проговорил, пыхтя от натуги:

– Петрович, подай ключ на три четверти!

Я не отозвалась, и он обернулся.

Увидев меня, он удивленно проговорил:

– Ты не Петрович!

– Точно подмечено, дядя… – усмехнулась я.

– А где Петрович?

– Чего не знаю, того не знаю!

– А ты что здесь делаешь? Тут посторонним находиться не положено! – опомнился сантехник.

– А я уже ухожу! Пока, дядя, передай привет Петровичу, если встретишь!

Я действительно скользнула в дверь и покинула подвал.

За этой дверью была очередная лестница, на этот раз бетонная.

Я поднялась по ней и оказалась в подъезде обычного жилого дома. Ничего такого особенного – довольно чисто, сбоку ящики почтовые висят с номерами квартир, доска для объявлений прибита, под ней цветок какой-то полузасохший скучает.

Тут же ко мне подскочила женщина средних лет, в розовом махровом халате, с таким же розовым полотенцем, обмотанным вокруг головы на манер тюрбана.

– Безобразие! – выпалила она.

– Это вы о чем?

– Как о чем? Вы перекрыли воду, как раз когда я мыла голову! Что мне теперь делать?

Она взмахнула руками, при этом махровый тюрбан размотался, она с трудом подхватила его и, водрузив на прежнее место, повторила трагическим голосом:

– Что мне теперь делать?

– А я-то при чем?

– Как это – при чем? Разве это не вы ее перекрыли? Вы же в подвале были! Я видела!

– Точно не я! – открестилась я. – Это Петрович!

– Ну что за день сегодня такой! – заговорила она уныло. – Наверное, магнитная буря или еще что… Все как будто с ума посходили! Сначала та мегера сумасшедшая, теперь вот это…

– Мегера? – переспросила я. – Какая еще мегера?

Почему-то при этом слове я подумала про Аглаю Михайловну. Ей такое определение подходило больше, чем кому-либо другому.

– Да примерно час назад, когда я из магазина возвращалась, выскочила отсюда какая-то ведьма в пижаме, выбежала прямиком на проезжую часть и чуть не попала под колеса машины… главное, я ее первый раз вижу, а я здешних жильцов всех досконально знаю… Я с самого рождения в этом доме живу.

Точно, это Аглая! Я ведь убедилась, что она убежала из своей квартиры этим же путем.

– А как она выглядела? Волосы седые и такие взлохмаченные – прямо как воронье гнездо?

– Точно! – махровая женщина подозрительно уставилась на меня: – А вы… ты… вы откуда ее знаешь?

– Так это же тетя моя! – выпалила я первое, что пришло в голову. – Тетя… у нее с головой не все в порядке, так я беспокоюсь, как бы с ней не случилось чего…

– Если тетка с головой не дружит, так смотреть за ней нужно! – припечатала моя собеседница, вновь старательно обматывая голову полотенцем.

– Да никак не уследишь за ней… так вы говорите, она под машину попала?

– Да нет, чуть не попала. Я, конечно, подошла, хотела ей помочь, но тут из машины двое выскочили, мужчина и женщина, сами ее подняли… я говорю – надо «Скорую» вызвать, а женщина мне – какая, говорит, «Скорая», ее два часа ждать придется, а лучше мы ее сами в больницу отвезем… и посадили ее в машину…

– А в какую больницу они ее повезли?

– А я почем знаю? Они мне не сказали… а тебе зачем?

– Как – зачем? Это же тетя моя! Родная кровь! Мне надо знать, куда ее отвезли!

– Ах, ну да, тетя… нет, не знаю.

– А какая хоть машина была?

– А такая, знаешь, вроде жука…

– Это как? Круглая, что ли?

– Да нет, почему круглая? Переливчатая такая, как майский жук. Так посмотришь – вроде зеленая, а с другой стороны – красная. Но только тебе лучше про эту машину у Зинаиды спросить…

– У кого?

– У Зинаиды Павловны со второго этажа. У нее инвалидность, так что она никуда не выходит, сидит целыми днями перед окном в своем кресле и смотрит – кто пришел, кто приехал… она даже бинокль себе завела, чтобы лучше видеть. Вот она точно все запомнила, а что не запомнила – то записала, а мне только и дела, что за чужими машинами смотреть! Я вот пришла из магазина, хотела голову помыть, только шампунем намылила – а тут как раз вы воду отключили!

– Говорю же вам – это не я! Я тут совершенно ни при чем! Обращайтесь к Петровичу!

– Но хоть скажите, когда ее снова включат!

– Через неделю! – ответила я и выскользнула из подъезда на улицу, на всякий случай отложив в памяти наблюдательную Зинаиду Павловну со второго этажа. Хотя зачем мне разыскивать Аглаю, сама не понимаю. Если честно, то в офисе без нее только спокойнее.

На улице шел дождь, я сунулась в сумку за зонтиком и увидела там старую косметичку, которую я зачем-то забрала из квартиры Аглаи Михайловны. И тут вспомнила, для чего, собственно, меня начальник посылал.

Получается, что я его поручение не выполнила, то есть не могу ему сказать, где находится Аглая Михайловна и почему она не выходит на работу.

Больше того: если я честно перескажу на работе все свои приключения в этой квартире, мне не поверит даже Аринка Якушева, а уж она-то всему верит, даже в то, что все звезды из телевизора похудели исключительно оттого, что выбросили из дома холодильник и зашили себе рот суровыми нитками (это они так утверждают).

И что скажет начальник? Он не скажет, он заорет. Обзовет по-всякому, ногами будет топать и так далее.

Кроме того… Машинально я села в подъехавший автобус и продолжала размышлять.

Судя по всему, у Аглаи Михайловны большие неприятности. В ее квартиру вломились и что-то там ищут, ее караулят возле подъезда, теперь еще ее квартира на заметке в полиции. И она ушла из дома тайно, через кухонный лифт, об этом говорит найденная мною заколка, она ее уронила по дороге.

В общем, там явно какой-то криминал, и мне лучше не иметь с этим ничего общего.

Но что тогда сказать начальнику?

Как объяснить свое долгое отсутствие?

Допустим, я скажу ему, что просто не застала Аглаю дома. Звонила, стучала, и никакого результата.

Между прочим, сначала все именно так и было, так что я не так уж сильно отклонюсь от правды.

Да, но тогда где я пропадала столько времени?

Я стала придумывать всякие правдоподобные объяснения.

Допустим, я не застала Аглаю, отправилась обратно на работу, но на улице увидела пожилую женщину, которая потеряла сознание. Я вызвала «Скорую помощь» и ждала, пока та приедет, а «Скорая» все не ехала и не ехала…

Нет, глупость какая-то! Тем более наш шеф не склонен проявлять сочувствие к посторонним людям, да и к не посторонним тоже, он бы просто прошел мимо…

Так, а если сказать, что я пошла к соседям Аглаи, чтобы расспросить их – не знают ли, где она и что с ней случилось?

Так я и не могла придумать ничего подходящего и решила положиться на волю случая, хотя твердо знаю, что с нашим начальником делать этого не следует.

Но все же вошла в офис как можно более незаметно и тут же поняла, что там за время моего отсутствия что-то произошло.

Все метались из комнаты в комнату, о чем-то шушукались, и никто даже не заметил моего появления, чего я, собственно, и добивалась.

Снимая куртку в закутке, где у нас вешалка, я столкнулась нос к носу с Ленкой Головановой и тихонько спросила ее:

– В каком настроении шеф?

Ленка только замахала на меня руками:

– Ох, и не спрашивай! Лучше сегодня не попадайся ему на дороге! Сожрет и не подавится!

– Да что тут у вас стряслось?

Но она только махнула рукой и убежала. Просветил меня Сережа Мохов. Вообще-то, он, как я говорила, в последнее время мало общается с коллективом, но сегодня в офисе творилось такое, что работать мог только Лелик, которому все вообще пофиг – хоть тайфун, хоть землетрясение, хоть извержение вулкана, хоть высадка инопланетян на крышу нашего бизнес-центра.

Оказалось, что Аринка Якушева попала в дорожно-транспортное происшествие, проще говоря, в аварию.

Ну да, как и предсказывала Аглая Михайловна, ее специфическое отношение к жизни сыграло с ней злую шутку. Дело было в обед, Аринка отчего-то не пошла в кафе, что находится у нас внизу, а решила проехать в ресторан, который находится через два квартала.

Насчет кафе ее понять можно, еда там отвратительная, но два квартала до ресторана могла бы и пешком пройти под дождем – не сахарная, не растает. Но поперлась на машине, как потом оказалось, чтобы подружкам ее показать, похвастаться и произвести впечатление. Встречу назначила за ланчем.

Сережа уж на что человек серьезный и вежливый, никогда ни о ком плохо не говорит, но тут, рассказывая, тихонько посмеивался, из чего я сделала вывод, что ничего страшного с Аринкой не случилось.

В общем, выехала она со стоянки, а тут, как сама потом рассказала, мимо проехала такая шикарная красная «Ауди», а в ней такая же шикарная девица. И у этой девицы была очень необычная стрижка, Аринка такую раньше не видела.

Она подумала, что раз машина дорогая и шикарная и девица такая же, то и стрижка у нее должна быть дорогая и модная.

Стрижка была ассиметричная, так что наша дуреха попыталась обогнать «Ауди», чтобы рассмотреть девицу сбоку. О том, что она едет по оживленной улице, Аринка благополучно забыла, в голове у нее была только стрижка. И разумеется, она не заметила, что на дорогу выезжает дорогущий джип. То есть заметила его слишком поздно.

И что вы думаете? Вместо того чтобы затормозить или хотя бы свернуть в сторону, наша Арина впала в панику, закрыла глаза и принялась визжать, как она делает всегда в любом случае, будь то незапланированное явление домашней мыши или падение стеллажа с папками в кабинете начальника.

Разумеется, авария имела место. Машина новая, сработала подушка безопасности, Аринка ничего себе не повредила, и перестала орать, когда осознала себя под этой самой подушкой. А когда открыла глаза, то увидела, что джипа впереди нет, как нет и шикарной «Ауди», а ее машина врезалась в цистерну с пивом.

Ее новая машинка спереди была разбита в хлам, а у цистерны от удара открылся кран, и Аринку всю залило пивом.

Поскольку случилось все рядом с нашим бизнес-центром, то охранники вытащили Аринку, убедились, что с ней все в порядке, и препроводили к нам в офис, потому что водитель пивной цистерны жутко ругался, что у него вылилось пиво, и сказал, что гаишников ждать не станет, потому что у него остатки пива скиснут.

Аринку кое-как отмыли от пива, но все равно несло от нее страшно, а потом, когда она в пятый раз пересказывала свою историю, вдруг закатила глаза и грохнулась в обморок.

Испуганные сотрудники вызвали «Скорую», там доктор быстро привел Аринку в чувство, отмутузив по щекам, потом посмотрел в глаза, поводил перед носом пальцем и сказал, что все в порядке, ничего у нее нет, просто отходняк после стресса, да еще и пивом надышалась. Но начальник, которому надоели шум и беготня, велел везти Аринку в больницу, ее и увезли. Она уже звонила, сказала, что из приемного покоя такси ей вызвали, она уже дома, а с машиной завтра разбираться станет.

– Ну и ну! – только и могла сказать я, больше слов у меня не было.

– Да уж, – кивнул Сережа, – слушай, а что ты все чешешься?

Тут я осознала, что там, внутри, кто-то шебаршится и щекочет мне шею, и вспомнила про хомяка. Пока мы ехали, он заснул, и я про него совершенно забыла и притащила его в офис. А куда мне было еще идти? Искать зооуголок?

– Это нервное, – ответила я, – расстроилась из-за Аринки.