Дядя Женя послушно ставил меня на пол, садился в кресло и смотрел на меня с улыбкой.

«Дядя Женя, – просила я его, – расскажи, где ты был на этот раз?»

И он начинал рассказывать мне какие-то небылицы про удивительные морские приключения. Например, про то, как его корабль в Магеллановом проливе попал в щупальца гигантского осьминога, и тот чуть не утащил их на дно моря, но, к счастью, кок – так называется повар на корабле – успел сыпануть в нос осьминогу огромную порцию красного перца, тот чихнул и выпустил корабль…

Я хохотала до слез.

Понимала ведь, что это выдумки – но мне это все равно очень нравилось…

Или как моряки поймали на удочку огромную акулу и решили отвезти ее в порт, потому что она была какая-то особенная, такие акулы в тех водах никак не могли водиться, и капитан сказал, что за нее могут дать большую премию.

Акула лежала на палубе, потому что не влезала в трюм, и все моряки с ней фотографировались: садились на нее верхом, лезли в пасть… По прошествии некоторого времени капитан все же решил убрать акулу с палубы, и, когда к ней подъехал погрузчик, она вдруг вильнула хвостом, встала едва ли не вертикально, прыгнула и перекатилась за борт, толкнув кока, который неосторожно оказался на ее пути.

Кока поймали, а акула уплыла как ни в чем не бывало, пролежав несколько часов на палубе. А моряки на нее верхом садились и позировали…

До сих пор не знаю, была ли эта история правдой или это были обычные моряцкие байки.

Так вот, к чему я вспомнила дядю Женю…

В своих рассказах он то и дело упоминал какие-то морские устройства и приборы – астролябии, квадранты, румпеля, кабестаны и прочие непонятные и красивые слова то и дело сверкали в его речи.

Была среди этих слов и эта самая алидада…

Вот только я не могла вспомнить, что она собой представляет и как может быть связана с обычной пудреницей.

В наше время узнать смысл непонятного слова ничего не стоит. На то существует интернет.

Я достала телефон и сделала запрос на слово «алидада».

Мне тут же сообщили, что алидада – вращающаяся часть многих астрономических, геодезических и навигационных угломерных приборов, например астролябии, секстанта и теодолита…

Но как это связано с пудреницей?

Я решила, что ответа у меня на этот вопрос нет, и он не появится, если я буду пялиться на пудреницу, поэтому я убрала все мелочи в Аглаину косметичку и спрятала ее в ящик кухонного стола. Вещь не моя, надо вернуть. Ага, было бы кому…

Как-то мне стало неуютно в собственной квартире. Я легла спать, но долго ворочалась, не в силах отогнать от себя неприятное чувство. И только уже засыпая, я квалифицировала это чувство как беспокойство за Аглаю Михайловну. Ну и ну, кто она мне? А вот поди ж ты! В офисе рассказать – никто не поверит…

Рослый португалец в пропыленном камзоле вошел в полутемную лавку. На него обрушилась симфония экзотических запахов – пряности и сушеные травы, благовония и фрукты, старая тисненая кожа и палисандровое дерево…

Навстречу ему шагнул хозяин, худощавый араб с длинным смуглым лицом.

– Чего желает господин? У Саида есть все – самые лучшие клинки из Дамаска, драгоценные камни из Голконды, пряности с Молуккских островов, ковры из Исфахана…

Он ловким жестом карточного шулера разложил на ковре несколько кинжалов с рукоятками, усыпанными самоцветами.

– Выбирай, господин! Ты больше нигде не найдешь таких прекрасных клинков!

– Все торговцы говорят то же самое.

– Все они врут! – араб округлил глаза.

– А ты не врешь?

– Саид никогда не врет! – торговец ударил себя кулаком в грудь. – Ты только посмотри на эти клинки – они сделаны лучшими мастерами Дамаска!

– А это что, вон там? – португалец показал на открытый сундучок в дальнем углу лавки. В сундучке лежала стопка пожелтевших пергаментных листов.

– Это карты, господин! Хорошие морские карты! Господин – мореплаватель? Тогда господину нужны хорошие карты! Здесь есть карты островов и проливов от Малакки до Мозамбика…

Португалец наклонился над сундучком и начал одну за другой доставать карты.

Цейлон и Малакка, острова пряностей…

А это что?

Он держал в руках очень старую карту.

Пергамент потемнел от времени, вытерся на сгибах, но на нем можно было разглядеть очертания незнакомого берега, протянувшегося с севера на юг…

Что это за берег?

Португалец вглядывался в карту – и не верил своим глазам.

Не может быть…

Это была новая земля, не так давно открытая тем испанским мореплавателем… как его? Коломбо… или Колумбо… да, несомненно, это Вест-Индия…

Но ему никогда не приходилось видеть такой подробной карты Вест-Индии!

Кто мог ее составить? Ведь в тех краях почти никто не бывал… по крайней мере, ни один мореплаватель не заходил так далеко на юг вдоль этих берегов…

Вдруг карта в его руках словно ожила. Рисунок на ней стал непостижимым образом меняться, берег расплывался и снова возникал – но уже в другом месте…

Португалец протер глаза.

Должно быть, ему это мерещится… должно быть, он перегрелся на безжалостном малайском солнце…

Но рисунок на карте перестал меняться.

Теперь очертания берега изменились.

В них появился разрыв, пролив, пересекающий таинственную землю с запада на восток.

Пролив, пересекающий новую землю…

Если этот пролив и правда существует – это самый короткий путь из Испании и Португалии к баснословно богатым землям Востока, к островам пряностей…

Если этот пролив действительно существует – он сделает мореплавателя, который сумеет пройти через него, богатым и знаменитым…

– Я куплю у тебя эту карту!

– Эту карту? – торговец вгляделся в пергамент и протянул к нему руку, похожую на лапу коршуна. – Зачем господину эта старая карта? Купи лучше вот эти, они гораздо новее…

– Но я хочу эту! Она лежит в твоей лавке – значит, она продается!

– Если господин так желает… если господину угодно… кто я такой, чтобы спорить с господином!

– Сколько стоит эта карта?

– Десять мараведи.

– Десять мараведи? То ты говоришь, что это старая, никчемная карта, то назначаешь за нее несусветную цену.

– Но это не моя карта… ее оставил у меня один знатный индус, и он назначил цену…

– Держи, вот тебе два мараведи, это более чем достаточно!

Португалец бросил на прилавок две золотые монеты, свернул пергамент в рулон и сунул его за пазуху своего камзола.

Он вышел из лавки и быстро зашагал по торговой улице в сторону порта.

Тем временем в лавку Саида вошел одноглазый малаец в дорогом, расшитом серебром саронге.

Хозяин лавки бросился ему навстречу, низко поклонился и почтительно проговорил:

– Приветствую тебя, благородный тюан Лютфи! Какая счастливая звезда привела тебя в мою жалкую лавчонку?

– Перестань кривляться, Саид! – оборвал его малаец. – Я пришел не выслушивать твою болтовню. Ты сам знаешь, зачем я пришел.

– Зачем, тюан?

– За картой, Саид! За той самой картой!

Торговец склонился еще ниже и забормотал:

– Прости меня, благородный тюан… я виноват перед тобой… моя вина так велика…

– Что ты несешь? О какой вине ты болтаешь? Мне надоели твои причитания! Отдай мне карту, и я уйду!

– Но ее нет, тюан!

– Что значит – нет! Я знаю, что ее передали тебе. Отдай ее – и закончим на этом!

– Прости меня, благородный тюан! Эту карту… ее унес какой-то белокожий демон!

– Белокожий демон? Испанец?

– Испанец или португалец – ты же знаешь, тюан, эти белые все на одно лицо…

– Почему ты отдал ему карту?

– Карта лежала в сундуке, среди других карт. Этот белый демон купил ее… он не хотел слушать никаких возражений…

– Почему ты держал ее на виду?

– Я рассудил, что среди других карт она будет незаметна.

– Ты рассудил! Кто ты такой, чтобы рассуждать?

– Ты прав, благородный тюан… я никто, я больше чем никто… но я взял на себя смелость и послал своего слугу, Мохаммеда, за этим белым демоном.

– И что?

– Мохаммед только что вернулся.

– Так зови его!

Саид хлопнул в ладоши – и в лавку тотчас вбежал смуглый мальчишка лет десяти. Он вытянулся перед хозяином в покорной позе, ожидая приказаний.

– Скажи благородному тюану, куда ушел тот белый человек?

– Он ушел в порт и поднялся на борт португальского корабля «Санта Магдалена».

Одноглазый малаец не стал дальше слушать.

Он развернулся и вышел из лавки.

Перед входом его ждали несколько слуг. Двое из них держали кресло-носилки. Малаец сел в это кресло и приказал:

– В порт! Бегом!

Слуги побежали в порт.

Но когда они выбежали на пирс, увидели, что португальский корабль уже поднял паруса и выходит из гавани.

Утром я проснулась оттого, что кто-то шуршал и скребся на кухне. «Мыши?» – спросонья подумала я, но тут же вспомнила про хомяка. Он за ночь съел весь птичий корм и смотрел теперь на меня из клетки с немым укором. Я дала ему честное слово, что вечером у него будет все: просторная клетка, игрушки и много еды, только нужно подождать.

Хомяк явственно пожал плечами и отвернулся.

В офис я успела за две минуты до прихода начальника и спряталась у себя в уголке за компьютером. Начальник рявкнул на Ленку, чтобы принесла кофе, потом велел соединить его с заказчиком… в общем, жизнь в офисе текла своим чередом, как обычно.

В обед мы с Ленкой пошли в зоомагазин, что находился напротив нашего бизнес-центра, там она помогла мне выбрать большую клетку со всякими прибамбасами. Было там колесо, по которому можно бегать, качели, поилка, кормушка. Потом мы купили разного корма и еще табличку на клетку, на которой можно написать имя питомца, и продавец сказал, что они сделают все красиво.

Я оплатила все и условилась, что заберу покупки после работы, к тому времени и табличка будет готова.

В последний момент я увидела целую кучу канареек и выбрала очень симпатичного кенаря в подарок соседу Гоше, чтобы он не ссорился с матерью.

Его мать Наталья баба хорошая, только жизнь у нее нелегкая. Бьется как рыба об лед одна с сыном, а Гоша – ребенок специфический. Так-то с виду ничего не заметно, но есть у него некоторый аутизм. Плохо сходится с людьми, друзей у него нет, придет из школы – и сидит с птичками.

В школу, кстати, ходит обычную, и учится там прилично, во всяком случае, некоторые учителя его хвалят. Не все, конечно, вот физкультурник вечно на него орет. А Гоша сразу в ступор впадает, когда на него кричат, он вообще перестает реагировать. А физкультурнику что ни объясняй, ничего до него не доходит. Он вообще-то идиот полный, я помню, Гоша в ту же школу ходит, где я училась.

Муж у Натальи был, но отпал почти сразу после рождения ребенка, то есть не совсем сразу, а когда выяснилось, что не все у Гоши в порядке. Кстати, врачи пугали, что будет хуже, да еще свекровь своему сыночку в уши напела, он и слинял. Алименты платит грошовые, и никогда сына не навещает, даже на день рождения или там на Новый год никакого подарочка не пришлет. Оно и к лучшему, призналась мне как-то Наталья, потому как Гоша его полностью игнорирует. Не отвечает на вопросы, уклоняется от прикосновений, смотрит в сторону. Что ж, Гоша – ребенок непростой, но далеко не чурбан, он многое чувствует. И папочка, который его терпеть не может, ему не нужен.