– С праздником, – махнула она головой и длинные чёрные волосы упали на её лицо.

Элла поставила на пол небольшую дорожную сумку и откинула волосы назад. Лицо её из растерянного стало недовольным. В тот же момент к ней подошла Настя.

– Проходи, – улыбнулась она. – Мы тут Сашин день рождения отмечаем. Жениха твоего.

Элла метнула на меня быстрый удивлённый взгляд и кивнула. Разумеется, когда у меня днюха она не знала. Я поднялся с дивана.

– Знакомьтесь, друзья, – сказал я. – Это Элла, моя хорошая подруга из Москвы. Прошу любить и жаловать.

Такая аттестация ей, по-видимому, не понравилась, но она ничего не ответила и только слегка поджала губы. Её тут же усадили за стол, налили вина и дали еды.

– Я не голодная, – поначалу отказывалась она, но потом отбросила условности, ибо, как известно, голод совсем не тётка, и принялась за еду.

Вскоре вечеринка пошла на убыль. Не из-за Эллы, а потому что было уже пора. У всех оказывается, на сегодня были планы, кроме Насти. Вернее… у Насти, возможно, тоже были, связанные, например, с тем, чтобы подзадержаться здесь до утра, но теперь они должны были рассеяться, как дым.

Наконец, почти все разошлись и остались только Настя и Элла. Настя носилась по дому, убирая последствия сабантуя. Она уносила посуду, мыла её, расставляла стулья и всё такое. Я, разумеется, ей помогал, а невеста сидела на стуле, сложив руки на коленях и просто наблюдала за происходящим. Зашибись.

– Она что действительно ваша невеста? – шёпотом спросила Настя, когда мы были на кухне.

Спокойно спросила, как бы просто из любопытства, ну и, заодно, чтобы прозондировать почву.

– Нет пока, – усмехнулся я. – Но я её знаю.

– Уже неплохо, – хмыкнула Настя и больше к теме не возвращалась, подтверждая делом те слова, которые сказала мне в прошлый раз, когда ночевала у меня.

Когда всё было перемыто и расставлено, она засобиралась к себе в общагу. Неловко получилось, конечно. Я бы совсем не возражал разделить с ней свою постель. Честно говоря, я на это рассчитывал, и мне этого хотелось. Своим знакомым столичным штучкам сейчас я бы предпочёл именно её…

– Ну, ладно. Мне пора, – улыбнулась Настя. – Александр Петрович, ещё раз поздравляю вас с днём рождения и желаю всего самого наилучшего. Ну, и с Первым мая я вас тоже поздравляю. Всего хорошего. До свидания.

Проводив её до двери и неловко чмокнув в щёчку, я вернулся в гостиную. Сел на диван напротив Эллы. Она сидела в кресл напротив.

– Ну что, как долетела? – спросил я.

– Нормально. Я утром прибыла.

– Понятно. Гуляла по Верхотомску? Ну, и как тебе?

– Нормально, – махнула она рукой. – С милым же это… рай в шалаше.

– Точно. Представила себя декабристкой?

– Ага…

– Ну, не молчи, рассказывай.

– А чего рассказывать? – пожала она плечами. – Ушла из дома и прилетела к тебе.

– А родители знают? Отец знает, что ты ко мне прилетела?

– Знает, – нахмурилась она. – Наверное.

– Одобрил твой полёт? – хмыкнул я.

– Какая тебе разница? Ты с отцом моим жить собираешься или со мной?

Я улыбнулся, давая понять, что ни с кем из перечисленных людей.

– Хотя, – продолжила она, – у тебя здесь швеи все как на подбор. Целое стадо бурёнок.

– Думаю, надо ему позвонить. Вон телефон стоит в прихожей. Иди, закажи через ноль-семь.

– Не буду я звонить никому, – сердито сказала она. – Перебьётся.

– Скажи, что у тебя всё нормально, и что завтра домой полетишь. А то он там с ума сходит, думает, что тебя снова украли.

– Не думает он. Я звонила уже с главпочтамта. И никуда я не полечу. Я к тебе приехала. Честно говоря, думала, встреча будет другой немного.

– Неужели? И какой же, по-твоему, должна быть встреча?

– Романтичной…

– Понятно.

Я вышел из гостиной, зашёл в спальню, вытащил из шкафа одеяло, подушку и постельное бельё. Вернулся и положил всё на диван.

– Располагайся. Сегодня переночуешь здесь, а завтра я тебя отвезу в аэропорт. Как тебе такая романтика?

– Как это здесь? – искренне удивилась она. – А ты где будешь спать?

– В спальне. Я буду спать в спальне, а ты вот здесь, на диване. Проголодаешься, можешь есть всё, что найдёшь. Вот полотенце. Ванная там, в конце коридора. Всё, спокойной ночи. Если хочешь, можешь посмотреть телек, а я пойду лягу. Устал сегодня.

Я действительно пошёл и лёг. Разделся и упал в постель. Спать хотелось, спасу не было. Только лёг и в тот же миг уснул. Спал без снов и даже не шевелясь. И проснулся я только тогда, когда кто-то забрался ко мне под одеяло.

– Двигайся, – прошептали мне в ухо. – Да подвинься уже.

Это была Элла. Она скользнула ко мне под одеяло, как маленькая холодная мышка. Прижалась и засопела.

– Что за дела, Эллина… – попробовал протестовать я, но она тут же прикрыла мне рот тонкими прохладными пальцами, пахнущими клубничным мылом.

– Тихо, не говори ничего.

Она вынырнула из-под одеяла и нависла надо мной. К этому моменту я уже окончательно проснулся и понял, что она была совершенно голой.

Она убрала руку и поцеловала меня.

– Ты меня уже любишь, – шепнула она, оторвавшись. – Просто, может быть, ещё этого не знаешь. Но сейчас ты всё поймёшь…

За окном стояла сибирская ночь, хоть и первомайская, но ещё холодная. В открытую форточку лился свежий ночной воздух. В окно заглядывала луна, посылая свои белые лучи, как лазутчиков. Она хотела всё знать и видеть. Я тоже. Я тоже хотел всё видеть, поэтому отбросил одеяло в сторону. Элла улыбнулась и тряхнула головой.

– Я же говорила, – шепнула она, раскидывая по плечам чёрные волосы. – А ты не верил. Тебе понравится. Я постараюсь.

Утром меня поднял звонок в дверь. Я посмотрел на часы. Ёлки… Семь утра. Кого там принесло? Я подобрал валяющееся на полу покрывало, завернулся в него и прошлёпал в прихожую.

– Кто там? – спросил я через дверь.

– Майор Закирова.

Ух-ты… Не ко времени, блин. Надеюсь, настроена она была не на нежности… Я открыл и отступил назад. Ирина была в форме, подтянутая и свежая.

– Ну и видок, – покачала она головой.

– Ты чего, – нахмурился я, – в ресторан меня пригласить хочешь?

Она осмотрела меня с ног до головы.

– Нет, не до ресторанов сейчас. У меня к тебе вопрос. Снова. И, признаюсь, это начинает раздражать. Ответь мне, Жаров. Где ты был двадцать девятого апреля около двадцати часов вечера по московскому времени?

Я пристально посмотрел на неё.

– Ну? Есть у тебя алиби? Только давай без таких глупостей, как в прошлый раз.

– Надо подумать, – почесал я в затылке.

– Думай скорее. Я ведь, можно сказать, неофициально у тебя здесь. Ты в Москве был?

– Да, в Москве.

– Ну, а где именно?

Я замолчал.

– Лучше не зли меня, Саня, – помотала она головой. – Лучше не зли…

3. Ветры перемен

Позади меня послышался тихий шелест. Я обернулся и увидел… ну разумеется, кого я там мог ещё увидеть? Я увидел Эллу. Она стояла в моей рубашке, надетой на голое тело, растрёпанная, босая, невыспавшаяся.

– Так, Жаров, даже не думай! – раздражённо бросила Ирина. – Даже не пытайся!

– Он со мной был весь вечер, – с вызовом сказала Элла.

Я глянул на Ирину и улыбнулся, даже руками развёл, мол, вот так, ничего не попишешь, дело молодое.

– Твою мать, Александр! А пооригинальнее ничего нельзя придумать?

– Так зачем придумывать?

– И родители могут подтвердить, – добавила моя «невеста». – Мама курочку запекала в честь Сашиного прихода.

– Пойдём-ка, – сурово, сказала Ирина и, схватив меня за покрывало потащила в сторону кухни.

– Кофе сварить? – спросил я, когда Ирина закрыла за собой кухонную дверь.

– Вари.

Готовить кофе, завернувшись в покрывало, было неудобно.

– Саня, это что за бред? Ты на каждое дело новую мокрощелку будешь подсовывать?

– Что значит, на каждое? – улыбнулся я. – Сколько ты думаешь у меня этих дел будет?

– Боюсь, что вот это может оказаться последним. И смешного здесь очень и очень мало. В Москве такой шухер подняли, просто пи**ец!

– Ого, ты сматерилась сейчас.

– Хватит паясничать! Нападение на инкассаторов! Это вообще расстрельная статья. За такое без разговоров к стенке ставят!

– А что, инкассаторов ограбили?

– Пытались, одного ранили. Ещё милиционера убили и гражданского одного, а ещё военного работника прокуратуры ранили.

– Неслабый замес. Но причём ты здесь? Это ж Москва! Ты ведь про город Москва рассказываешь, не про кинотеатр?

– Что-то не пойму я, почему ты весёлый-то такой? Тебя вообще не волнует, что прокурор по особо тяжким дал команду выяснить, где ты находился во время налёта? Из генеральной прокуратуры звонили в область, а они нам уже. Ты понимаешь, чем это пахнет? А тебе всё смехуёчки да пиздихаханьки, каждый день новую девку дерёшь и в ус не дуешь?

– Тише-тише, зачем напраслину возводишь? – я протянул ей чашку. – На вот, выпей кофейку и расскажи всё подробно. Что там за резня такая и почему на меня стрелки переводят? Съешь вот пирога кусочек, меня угостили вчера.

Собственно, это могло означать только одно – то, что Зубатый выжил и решил приплести к этому делу меня.

– Официально нам не довели. Просто есть распоряжение опросить тебя и всё. Но без задержания, без тяжёлой артиллерии.

– А неофициально? – кивнул я наливая кофе и себе. – Ты же разведала что-то?

– Не слишком много.

– Погоди, так это вчера вечером пришло распоряжение? Прямо в праздник?

– Да, а завтра я тебя опрошу по представлению прокуратуры. Ну, или поручу кому-нибудь другому.

– Так что ты узнала неофициально?

– Там Зубатый твой в передрягу попал. Он ранен и довольно серьёзно, насколько мне известно. И при нём нашли два ствола. Экспертиза ещё не закончилась, но, похоже, что из одного из его пистолетов убиты мент и бывший мент. Бывший прям в упор. Между глаз получил. Но вообще там очень тёмная история. У убитого мента был пистолет, и он из него выстрелил в инкассатора.

– Не убил?

– Нет, но ранил серьёзно. А у бывшего мента был обрез. А ещё там военный артиллерист находился с пробитой головой и несколькими бутылками с зажигательной смесью. Такое ощущение, что эти трое готовили налёт на инкассаторов, но им помешали. Есть два свидетеля, которые сидели в машине. По их словам составили фоторобот, но получилось два совершенно разных и даже не вполне человеческих лица.

Странно, наверное из-за моей кепки. Козырёк отбрасывал тень, скрывая лицо.

– Короче, получается, что Зубатый наш грохнул бывшего мента, который, кстати, был в милицейской форме. А тот из обреза разворотил Зубатому брюхо. А ещё кто-то, если это был не Зубатый, подстрелил другого мента, вернее, единственного мента. И кто-то ещё грохнул военного.

– Ира, просто жуть. Как ты не запуталась в этой мешанине? И каким боком я-то к этому делу оказался прилеплен?

– А Зубатый заявил, что это ты всех перестрелял, потому что хотел украсть инкассаторские деньги.

– Один? Серьёзно? И сколько там денег было? Я бы их на себе поволок?

– Сколько было, я не знаю, но, наверное, немало, раз столько крови из-за них пролили. То есть, ты всех перестрелял, а он явился туда, поскольку давно за тобой следил и подозревал тебя в причастности к некоторым тяжким преступлениям.

– Зашибись. То есть он приехал в Москву за мной следить? Отлично. Он что, частный сыщик что ли?

– Ну, судя по всему, ему не особенно верят, поскольку смывы ясно показали, что он стрелял. Нужно подождать результаты баллистической экспертизы и тогда что-то станет ясно, наверное.

– Или наоборот, – задумчиво протянул я, – ещё больше запутается. Если ему не удастся выкрутиться, он может пытаться меня за собой тянуть, типа мы вдвоём это дело замутили, да? Как думаешь?