– Ты про бизнес? Так мне еще рано…

Джулия усмехнулась и покачала головой. Нэйту не нравился ее взгляд – полный отчаяния и покорности обстоятельствам.

– Если бы дело было только в деньгах. Все гораздо сложнее. Эти люди – твой отец и его братья – не ставят для себя никаких рамок. Их интересует власть. Власть, которая не сводится к одной лишь точке на карте.

– Мам…

– Он ничего тебе не рассказывает, – истерично рассмеялась Джулия. – Он думал, детей у него родится много, будет из кого выбрать достойного. Но сама судьба против его планов.

Нэйт переступил с ноги на ногу, не сводя взгляда с почти дотлевшей сигареты в пальцах матери. Ему осточертели эти игры, эти недомолвки и гребаная таинственность. Почему у него нет нормальной семьи?! Почему его отец не живет дома, как все, почему проводит с сыном от силы десять раз в год, почему не любит свою жену? Почему он так хладнокровно отправил его на ринг с опытным бойцом, позволив избить сына до полусмерти? Почему Нэйт никогда не видел бабку с дедом? Почему у его отца пять долбаных клонов, на которых смотреть нет никаких сил?

– Да плевать мне на него, – не выдержав, выпалил Нэйт, распаляясь все больше. – Я его и отцом-то не считаю! Что у нас за семья такая, мам? Мне иногда кажется, что я никому из вас не был нужен, так на хрена ты меня родила? Тупо, чтобы у отца был хоть какой-то наследник? А не пойти бы вам обоим…

Джулия до боли впилась ногтями в ладонь сына и грубо встряхнула. Мутные зеленые глаза сощурились, цепко глядя в разноцветные.

– Тошно тебе? – прошипела она. – А мне каково?! Да я понятия не имею, от кого из этих клонов тебя родила! Каждый раз в Эдинбург прилетает кто-то из братьев и тащит меня в спальню. Они до сих пор надеются, что я рожу еще кого-нибудь, как будто мне тебя мало! А знаешь, что забавно? И Томаса, и новорожденную девчонку записали на меня. – Джулия хрипло рассмеялась и бросила остатки сигареты под ноги. – Потому что в мире существует лишь один ублюдский Кристиан Эшбёрн. И официальная жена у него тоже одна.

Глаза Нэйта округлились, а рот приоткрылся. Жуткая правда вцепилась в него клешнями, вспарывая кожу до мяса. Хотелось отодрать ее от себя, отбросить в сторону и растоптать, уничтожить, забыть все сказанное…

– Хватит! – выкрикнул он, сжимая кулаки и отступая к своей спальне. – Я не хочу ничего знать!

Но Джулия подскочила к сыну, больно сдавила плечо и торопливо заговорила:

– Нам не скрыться от него, Нэйт. Это невозможно! Мы с тобой увязли так, что выбраться не получится, как ни пытайся. Он найдет, везде найдет. И отказаться от его условий не выйдет. Я сказала все это, чтобы ты был готов, когда придет время. Эшбёрн страшный человек. И я уже давно живу в самом настоящем кошмаре. А ты… Ты должен понять – он вложит в тебя много сил. Сделает невероятно выносливым и ловким. Даст тебе достойное образование. И ты примешь все это. Ты будешь делать все, чтобы стать лучше. Но вот дальше… – Джулия покусала нижнюю губу и отпустила плечо сына. – А дальше ты можешь обернуть эти способности себе во благо. Воспользуйся всем, что Кристиан тебе даст – его властью, его деньгами и связями. Воспользуйся и вытяни нас из этого ужасного сна.

Они стояли в полутемной гостиной и неотрывно смотрели друг на друга. Джулия протянула руку и сдавила окоченевшие пальцы Нэйта.

– Я много думала и сейчас абсолютно уверена – только тебе это под силу. Только ты справишься с ним. Обещай же мне.

Горло першило от дыма и сухости, а глаза пекло. На сердце было тяжело с самого начала разговора, но теперь, после жаркой речи матери, внутри крепло какое-то пока смутное ощущение собственной значимости. Он медленно произнес:

– Обещаю, мам.

Глава 5

В феврале Нэйту исполнилось шестнадцать, а в конце весны Кристиан объявился в их с Джулией доме и не то чтобы предложил, а, скорее, озвучил предложение, от которого Нэйту нельзя было отказываться:

– На все лето уезжаешь в военный лагерь. Пройдешь подготовку.

Мать бросила на сына мимолетный, но многозначительный взгляд и потянулась к синей пачке «Данхилла». Нэйт не забыл их разговор одной холодной зимней ночью и медленно кивнул, глядя строго в матово-черные глаза Эшбёрна.

– Хорошо. У меня будет только одна просьба, – внезапно добавил он.

Кристиан удивленно изогнул идеально прямую, словно нарисованную бровь и уточнил:

– И какая же?

– Может ли и мой друг поехать в этот лагерь?

Мужчина перевел цепкий взгляд на Джулию. Она в этот момент возилась с зажигалкой – подожгла фитиль свечи с ароматом яблочного пирога, как гласила этикетка, а затем поднесла огонек к тонкой сигарете.

– Что за друг? Из школы?

– Нет. Мы вместе занимаемся тхэквондо, – пояснил Нэйт. – У него тоже зеленый пояс. Военный лагерь пойдет ему на пользу. Вот только… Он из простой семьи. Не думаю, что родители смогут оплатить его пребывание там.

Эшбёрн усмехнулся и потер идеально гладкий подбородок без намека на какую-либо растительность. Нэйт молча разглядывал отца: песочный джемпер в темно-синюю полоску, черные брюки с ровными стрелками, ботинки из мягкой телячьей кожи, часы «Роджер Смит» с корпусом из платины, которые он носил исключительно на правом запястье. От отца пахло как от новенького автомобиля класса люкс, с нотками дыма и острого перца в парфюме.

– Отправь мне сообщение с данными, – наконец ответил Кристиан, пожав плечами. – Его тоже примут. Пусть подойдет сюда третьего июня к восьми утра. Мой водитель отвезет вас. С собой брать ничего не нужно. Там все выдадут.

***

Нэйт довольно быстро пожалел, что втянул во все это Леджера. Во-первых, всю дорогу до проклятого лагеря, расположенного в ста пятидесяти километрах от Эдинбурга, друг, то и дело косясь на водителя, шипел:

– На хрена ты меня в это втравил, Виски? Три месяца торчать в лесу, стать грушей для битья каких-то военных придурков! Мне что, делать больше нечего?!

Леджер, одетый в простые спортивные штаны, черную футболку и дешевые кроссовки из масс-маркета, нервно дергал ногой, развалившись на заднем сиденье «Эстон Мартина».

– А ты хотел бухать до посинения все лето? Ледж, твоя новая компания тянула тебя в яму. Чуть ли не у каждого из них есть по приводу в полицию. Ты хочешь закончить так же? Тренер и так тобой недоволен, ты гребаную вертушку делаешь через раз! А дальше что? Ногу для удара задрать не сможешь?

– Завали, Нэйт, – буркнул Леджер, прикрыл глаза и откинул светловолосую голову на кожаный подголовник.

Но в глубине души он знал, что друг прав. Последнее время что-то шло не так. Компания, в которую его втянула Эшли, и правда сильно повлияла на него. Он то и дело обнаруживал себя в пьяном угаре, скованный по рукам и ногам тяжелым сладковатым дымом, придавленный телом Эшли.

Он уже не чувствовал ту эйфорию, то удовольствие и кайф, как было с ней в первые несколько раз. Его разум погрузился в вязкий туман, из которого он уже почти не видел выхода. Но Нэйт протянул руку, и Леджер, собрав в кучу остатки здравого смысла, принял ее. Позволил вести его из этого мрака к свету. Перспектива провести все лето с грубыми и безжалостными командирами, которые наверняка готовились вытрясти из молодняка души, не очень-то прельщала, но он решил, что так, наверное, лучше, чем продолжать деградировать вместе с Эшли и ее дружками. Перед отъездом он порвал с девушкой, решив оставить ее в прошлом.

Нэйта это нытье порядком задолбало, но хуже стало в самом лагере. Там Леджер перешел на сплошной мат, поскольку стоило им переступить красную линию, обозначающую вход в палаточный городок, как с них вместе с привычной гражданской одеждой сняли и спесь наряду с прежней уверенностью в себе.

Подъемы в пять утра, быстро натянуть солдатскую форму на покрытое гусиной кожей от прохлады тело и бежать кросс пять километров в быстром темпе. Скудный завтрак и снова военная муштра. Отжимания на поляне под проливным дождем, затем резкий свисток, означающий смену деятельности, и вот их отряд из десяти человек уже бежит на другой конец поляны, чтобы подтянутся не менее пятнадцати раз. Многие подыхали уже на восьмой. Затем они собирали и разбирали оружие, изучали разные его виды, учились метать ножи и стрелять по мишеням. После этого обед из картошки и рыбы, крепкий чай. То и дело между парнями вспыхивали драки из-за какой-нибудь ерунды, сцеплялись двое, а затем и остальные бросались с кулаками на тех, кто рядом, просто потому, что нервы не выдерживали. Нэйт в какой-то момент сообразил, что сюда родители ссылали своих нерадивых отпрысков. Кто-то плотно сидел на запрещенных веществах, кто-то был слишком агрессивным или наоборот слишком хилым. Отчего-то не получалось заводить здесь дружбу. Многие парни смотрели друг на друга волком, другие даже не собирались поднимать глаз, словно погрузившись в себя, иные казались настолько забитыми, что шарахались от любого вопроса. Нэйт мысленно радовался, что Ледж поехал с ним. Только Бёрнс неизменно начинал утро с проклятий и злобного взгляда, адресованного другу.

– Да ладно тебе, – усмехнулся Нэйт, который в какой-то момент даже начал получать извращенное удовольствие от этих лишений. Он видел, как изменилось его тело спустя месяц, и эти изменения вызывали явное удовлетворение. – Сегодня спарринги, выпустишь пар.

– Надеюсь, меня поставят против тебя, – процедил Леджер. Он не признавался, но тоже втянулся в процесс и даже моментами упивался своим превосходством над некоторыми остальными парнями. Бёрнс и Джеймисон стали одними из сильнейших ребят в отряде.

Нэйт был более собранным, расчетливым и сообразительным. Леджер же слишком часто демонстрировал взрывной характер и язвительность, из-за которой он то и дело попадал в переделки и выходил из них с разбитым лицом. Нэйт, впрочем, тоже, потому что никогда не бросал друга.

Но в тот раз Леджера поставили против здорового парня из четвертого отряда, которого все звали Быком. Поэт одарил Нэйта испепеляющим взглядом, но тот лишь усмехнулся и крикнул:

– Не побеждать сегодня не было в планах, Ледж!

– Ты на меня хоть поставил? – уточнил друг, стягивая футболку цвета хаки через голову. Он немного попрыгал, пружиня, сплюнул в траву и принялся размахивать руками, разогревая суставы.

– Естественно. Не подведи.

– Я заряжен на победу, – прищурившись, усмехнулся Леджер, но Бык, похоже, не разделял его оптимизма.

Здоровяк какое-то время занимался боксом, был на пару лет старше, и это помогло ему противостоять опытному в спаррингах Леджеру. Однако, когда друг пропустил пару тяжелых ударов, все пошло наперекосяк. Нэйт видел, как помутнели глаза Поэта, а движения лишились былой грации и четкости. Парень поплыл, а это значило, что стоять ему осталось недолго.

– Черт, Ледж, будет больно, – поморщившись, пробормотал Нэйт себе под нос, и спустя десяток секунд Бёрнс рухнул в траву, обессиленно раскинув ладони со сбитыми костяшками. – Фак, не повезло.

Он помнил, как самому было хреново после боя, устроенного ему отцом. Прошлый позор и жуткую, разрывающую голову боль, из памяти вытравить не получилось. Но это лишь придало Нэйту злобы и ярости. Будто сейчас он выходил драться против того самого парня, что отправил его на больничную койку. Или же против собственного отца.

Последовав примеру Леджера, которого уже уносили в палатку к докторам, Нэйт рывком стянул с себя футболку и принял боевую стойку. Против него поставили лысого парня с бешеным взглядом бледно-голубых, как будто застиранных глаз. О его неадекватности уже давно расползлись слухи, и Нэйт понимал, что победу придется вырывать с мясом. Он вдруг усмехнулся с каким-то необъяснимым удовлетворением и первым бросился в атаку.

***

– Ну и чего лыбишься? – сухими треснутыми губами произнес Леджер, глядя на фиолетово-синий кровоподтек на скуле Нэйта. – Выглядишь как псих, честное слово.