– Хватит тянуть время, Кайн. Хочешь повеселиться, давай веселиться, – не смог я остыть.

Майк и Сара поворачиваются друг к другу. Я в ярости, а это плохо. От злости сотрясает озноб, а в таком состоянии за руль нельзя.

Кайн громко бьёт в ладоши и объявляет о начале гонки через пять минут. Он просит толпу найти стартера и уходит к машине.

Из толпы выходит Тая в чёрном кожаном купальнике, и Сара в бессильной злости сжимает деревянные шарики своего браслета.

– Ну кто же ещё, если не она.

Майк массажирует мне плечи.

– Утихомирься! – он повышает голос, но в нём миллиард сомнений, колебаний, дурных предчувствий. Голос Майка, как моё внутреннее состояние.

– Ты знал, что Сара встречалась с Кайном?

Я смотрю на Сару, но вопрос адресован Майку. Сара тут же забывает о полуобнажённой Тае.

Руки Майка падают с моих плеч.

– Мы встречались полгода. Нам было по пятнадцать.

– Ты считаешь, что эту информацию можно вычеркнуть из жизни и не рассказывать о ней?

– Я так не думаю, Артур. У вас с ним отношения и так натянуты, куда тебя ещё расстраивать.

– Сара, я сам решаю, расстраиваться мне или нет. Я расстроен тем, что вы оба даже не упомянули об этом.

Девчонка-счётчик сбивается в минутах. Ей кричат, чтобы считала заново.

– Поговорим об этом позже. Я умоляю, как не умоляла никого, береги себя. Не лезь на рожон. Не ведись на провокации. Я помогу деньгами, если ты проиграешь.

Майк цыкает языком и трёт переносицу носа.

– Сара, не надо было этого говорить.

Смотрю на Сару долго – по счётчику громкой, настолько визгливой девушки, что та перекрикивает музыку – целую минуту.

Я подхожу ближе к Саре и наклоняюсь к ней. Мои губы касаются её влажных и слегка дрожащих губ. Я вижу, что она вот-вот заплачет, и мне хочется успокоить её.

Хочу, чтобы мы вместе забыли обо всём вокруг, отключили звуки, оглохли на время, и чтобы её грусть растворилась в этом поцелуе.

Я не закрываю глаза, и Сара тоже. Слеза скатывается по её щеке и проскальзывает через губы к нашим языкам. Я целую Сару быстрее, обнимаю её до стона. Солёный привкус гуляет между нашими языками.

Я останавливаю поцелуй, обхватываю Сару руками так сильно, как бьётся моё сердце.

Я знаю, как ей страшно.

И мне тоже страшно.

Пол подходит к Майку узнать у него о правдивости слов о гонке без правил. Они отходят поговорить.

– Вишневолосая, я люблю тебя. Я не дам Кайну прервать мою жизнь. И его не оборву.

Я прощаюсь и устремляюсь к машине. Люди расступаются. Знакомый лысый парень, которому я врезал в живот, открывает передо мной дверь «Honda Civic». Сиреневые полосы и звёзды разделились, сияя в свете ламп – скоро я отправлюсь в космос, где гравитация останется для машины, но не для меня – я улечу, как будто сижу за пианино.

– Вот мы и встретились. Прощай, щенок.

Сажусь в машину и захлопываю дверь, не собираясь вестись на провокацию. Включаю музыку, пусть вливается в тело, как целебная жидкость. Кайн показывает мне средний палец из «Suzuki». Его липучка, которую я снял с торпеды, валяется сзади, так я в тачке и не убрался.

Тая посылает мне воздушный поцелуй, но в её голубых глазах ни щепотки эмоций. Она как оболочка, не больше.

Опускает руку.

Я поднимаю ногу с педали сцепления и давлю на газ. Вырываюсь вперёд, но держусь на этой позиции недолго, Кайн обгоняет и резко виляет в сторону моей тачки. Руль влево, тормоз. Пусть пока проезжает, чтобы не вышвырнул с дороги.

Оранжевый становится моим любимым цветом. Музыка, подсветка приборной панели, задние фары «Suzuki» Кайна – водоворотом втягивают в особую атмосферу адреналина и вытягивают наружу обещание для Сары быть осторожнее.

Не хватает Майка на пассажирском сиденье. Никто не остановит. Машина круто рвётся вперёд, преследуя Кайна. Он ведёт машину, как пьяный, перестраиваясь из полосы в полосу. Он не даст мне проехать. Мы играем в игру «Угадай, куда я сверну, идиот».

Он движется влево, а я – вправо. Я постоянно сбиваю его с толку, как и он меня.

Я надавливаю на педаль газа так сильно, что она упирается в пол, и вот-вот проделает в нём отверстие.

Жду, когда Кайн опять уедет в сторону. Я хочу проскочить, и насрать, если он поцарапает мне тачку.

Сдаёт правее. Переключаю пятую передачу, еду уже под сто восемьдесят. Все гоночные тачки апгрейдили, и такую скорость я испытывал только тогда, когда за рулём был Майк. Но в этот момент я сам держу руль в руках.

Резко вправо, пока Кайн не перестроился.

Ещё немного, и я поравняюсь с машиной Кайна.

Гравий вылетает из-под колёс, и я утрачиваю сцепление с асфальтом.

Меня мотает по сторонам, руль сопротивляется, становится непослушным. Кайн летит на мою переднюю фару задней. Удар, и меня откидывает в сторону. Одна рука отпускает руль, и машина рискует потерять управление.

Кайн подъезжает к гравийной дороге и едет в сантиметре от моей машины. Камушки из-под его колёс летят в моё лобовое стекло. Трещина на стекле продолжает расти и мешает обзору с пассажирского сиденья.

Педаль находится так низко, что, кажется, и нет пола. Я не чувствую ног, они двигаются сами по себе. Руль перестаёт сопротивляться и послушно реагирует на движения рук.

Ещё газу, толкаю тачку Кайна Тормоз. Газ. Удар по багажнику "Suzuki". Тормоз. Газ. Я тараню его.

Тормоз, резво перестраиваюсь. Поддаю газу, иду на обгон. Еду налево, на его тачку. В поле зрения попадает сморщенное от злости лицо Кайна.

Ещё левее. Почти двести километров в час – это самая большая скорость, на какой я ездил.

Не знаю, есть ли шанс выжить в этой гонке. Управление машиной на такой скорости отличается от обычной. Любая ошибка может стоить жизни.

Кайн смещается правее, хочет встретиться железом к железу. Кто-то из нас определённо вытолкнет другого в кювет.

У меня намного меньше опыта, но я не ухожу от столкновения, я тороплюсь к нему. Ускоряюсь ещё, но машина сопротивляется, её словно толкают назад.

От удара швыряет вверх. Вижу, что и Кайна тоже. Он пытается избежать нового удара, а мне он нужен, и я газую, и пусть тачка ревёт от сопротивления. Врезаюсь в «Suzuki» , сношу боковое зеркало, оно падает и оказывается под моими колёсами. Руль выкручивается сам по себе, заносит, но не одного меня – Кайн тоже теряет управление. Я поворачиваю руль в сторону заноса, убираю ногу с педали газа. Кайн готов выиграть ценой собственной жизнью:

Он не собирается тормозить – он газует.

Из выхлопной трубы вылетает белый дым.

Кайна заносит ещё сильнее.

Я сигналю Кайну и тороплюсь вперёд, оставляя его выравнивать тачку.

Я первый пересёк линию финиша, но у нас договорённость на два круга.

Люди разбегаются, многие падают на газон. Я вижу, как моя передняя фара катится по асфальту. Всё-таки отвалилась после стычек между машинами.

Я не ищу Сару среди других людей. Невыносимо видеть её заплаканное лицо, и волосы до плеч цвета спелой вишни.

Увидеть её сравнимо с огромной ямой под колёсами. Руки дёрнутся, тачку опять уведёт, и я точно кого-нибудь собью.

Я обязан продолжать двигаться, сделать ещё один круг и снова прийти к финишу первым.

У меня нет другого выбора.

Победа важна, чтобы наладить отношения с Сарой и дать ей возможность успокоиться.

В зеркале я вижу машину Кайна. За ней бегут люди, будто подталкивают её.

Во рту сушняк, и нет слюны, чтобы смочить губы.

Стресс передаётся рукам. Я сильнее вжимаюсь пальцами в руль. Я не сижу прямо, я склоняюсь к лобовому стеклу, чтобы лучше видеть дорогу.

Свет от фар «Suzuki» всё ближе, уже проникает в салон.

Я включаю поворотник. Путаю Кайна, показывая, что поверну направо. Он остаётся за мной. Он не дурак. Но я и вправду поворачиваю направо. Он выворачивает руль туда же, показывая, что будет ехать следом. Я дам ему это, но давай поднажмём, Кайн.

Двести двадцать километров в час. Это не скорость – это самоубийство. Деревья я ещё вижу , но кусты уже серо-зеленые пятна.

Кайн сигналит.

Сигналю в ответ.

Спина болит, всё истощено от боли в мышцах.

Кайн приближается, но я не ускоряюсь, боюсь.

Зачаровывающая музыка для энергичных танцев льётся из колонок. Она сопровождает всё: ухабы на дороге, заносы, пульсацию в сердце.

Кайн едет наравне со мной и умудряется смотреть в мою сторону, но я не отвечаю тем же.

Я в дороге, я в музыке.

В жажде, голоде и боли.

Чёрная стрелка на тахометре, достигнув конечной точки, дёргается вместе с автомобилем.

Кайн трётся об мою машину и отодвигает ближе к кювету, я выворачиваю руль, но не избавляюсь от тачки Кайна – она прилипла к моей.

Колёса заезжают на траву, и теперь нужно плавно затормозить, чтобы машина не съехала к деревьям. Я переношу ногу с педали газа на педаль тормоза.

В отместку за своё боковое зеркало Кайн сносит и моё зеркало, а тонкое деревце, с другой стороны, вырывает и второе зеркало.

Я остаюсь без боковых зеркал.

Телефон в брюках вибрирует, в музыку из колонок вторгается голос Майка:

– Пианист, придурок, останови тачку. Похер на Кайна, разберёмся. Останови, я сказал! Сей-час-же!

Разберёмся?

Я сам разберусь, а не кто-то за меня.

Голос Майка из смартфона только баламутит болото эмоций.

– Пианист, придурок, останови тачку. Похер на Кайна, разберёмся. Останови, я сказал! Сей-час-же!

Остановлю, Майк, только выиграю Кайна в этой гонке. Ведь гонка – это уже второстепенное.

Снизив скорость до пятидесяти, возвращаю колёса на асфальт.

Теряю Кайна из виду.

Я снова выжму педаль газа, и перестану следить за скоростью. Если умру, значит, такова судьба… Но в голове белый шум; Сара, Сара, Сара.

Нога нерешительно давит на педаль. Вишнёвые локоны, громкий смех, приятные касания рук Сары не дадут сдохнуть, даже если это и есть моя судьба.

Покрышки стираются, скользя по неровному асфальту.

Догнать. Обогнать. Выиграть.

Подпрыгиваю на кочках. Объезжаю те, что успел увидеть.

На горизонте появляется «Suzuki». Недалеко ты уехал, сволочь.

– Пианист, придурок, останови тачку. Похер на Кайна, разберёмся. Останови, я сказал! Сей-час-же!

Не переживай, Майк. Я в полном порядке. Действую не только на адреналине.

Изо всех сил жму на педаль газа и упираюсь пяткой в пол.

Кайн внезапно тормозит, и моя бурная реакция на неожиданное замедление молотком отбивает в сердце ломанный ритм. Я кручу руль, чтобы не столкнуться с «Suzuki».

Ненависть застилает глаза. Я делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие густым воздухом, что застыл в машине вместе с руками на руле, ногой на педали. И телом, стремящимся вперёд вместе с автомобилем.

Я вожу месяц. Кайн несколько лет.

Но у Кайна отсутствует чёткий порядок действий: я избежал его опасного манёвра, а он потерял скорость.

– Пианист, придурок, останови тачку. Похер на Кайна, разберёмся. Останови, я сказал! Сей-час-же!

Я близко, Майк.

Я оставляю Кайна позади.

Уже виден финиш.

Но я не вижу людей, вместо них – мигающие синие и красные огни и пронзительный звук полицейской сирены. Этот звук и эти цвета вмешиваются в тяжкие раздумья.

– Водитель синей «Honda Civic», остановите машину, вы арестованы, – предупреждают меня через громкоговоритель.

Сзади раздаётся визг шин. В зеркале заднего вида вижу Кайна, и он разворачивает тачку.

Я переключаю передачи и торможу как можно скорее и аккуратнее.

Я не буду убегать от последствий.

Первая передача.

Колёса на полосе, но не пересекли финишную черту.