Расколотое сознание (страница 5)
Она непонимающе стоит в сторонке и прикусывает губу. Глаза голубого неба давят на меня, как ливневый дождь.
Если она делает так со мной, то с другими играется похлеще.
Красивая, но такая сука.
– И ещё передай Майку, что я пошёл домой.
Неосознанно, как-то случайно, бросаю взор на её подругу. Та встала со ступеньки, но от меня взгляд не отвела.
Да что ей нужно?
Тая догоняет. Мне приятно её внимание, но я в него не верю. Неискренне она ко мне.
– Тая, – окликает её девчонка со ступени, – пойдём покурим, а?
Я пользуюсь моментом и ускользаю.
Глава 6
Я принимаю это
Домой не хочу, а по тёмным улицам идти страшно. Это тоже своего рода адреналин – кого я могу встретить по пути. Не изобьют ли меня гопники.
Улицы пока пусты, над головой луна и маленькие точечки на ночном небе. Пугающая тишина.
Где-то час ночи. Никогда не находился за пределами дома в такое позднее время.
Что там родители, переживают, наверное. Но этот день перевернул во мне многое, и я не беспокоюсь о матери с отцом.
Я спускаюсь по песчаному берегу к реке и прячусь за валунами. Сажусь на один из них и облокачиваюсь на соседний, чуть повыше.
Кладу ладонь на лоб и провожу рукой по лицу.
Я встрял в непростую ситуацию. Может, уехать в другой город, где меня никто не найдёт? Сменить имя и внешность.
Так и остаться трусом.
Из мыслей не выходит та скорость, те мелькающие за окном деревья и кусты. Колдобины под колёсами, дрожью ощущавшиеся в теле.
Было весело и страшно.
Я улыбался.
Настоящая гонка не похожа на компьютерные игры – отсутствовали дополнительные жизни и сохранения.
Это чувствовалось как воскрешение. Вечность.
Не так уж и плохо повторить рождение себя.
На воде рябь, в воздухе прохлада. Запах воспоминаний из детства – море, сладкая вата, прогулка с мамой за ручку. Пока я не вступил на путь музыканта, родители вели себя нормально. Они мечтают, чтобы я стал знаменитым.
Вот что со мной делает смех – я теряю самообладание, зарываюсь в мысли.
Наверняка, Майк и Кайн не выпили настолько много, чтобы забыть о нашей договорённости.
А мои слова: «Подумаю и дам ответ», как громкие слова для глухого. Всё будет не по-моему.
Поведение Таи меня разочаровало, не такой я рисовал её в мыслях.
Завтра на учёбу, поспать бы ещё.
Рука в спутанных волосах. Выброшу все лаки, раз похож на того, кого обосрали голуби.
Вдалеке плывёт катер и пропадает во мраке. Ночное время – это тоже жизнь, только в темноте, со своими секретами и загадками.
Дойду до дома Пола, а оттуда до своего путь знаю. Мне нужно отдать Полу одежду и забрать свою, но почему-то я продолжаю сидеть и разглядывать лунное отражение в речке.
В выходные состоится очередной концерт. Деньги за него и за предыдущие выступления я оставлю себе, а не отдам родителям. Куплю себе телефон получше. Пролазаю интернет, чтобы разобраться с азами вождения.
Выиграю Кайна и тачка моя.
Кривая улыбка получается. Возомнил из себя альфа-самца.
Я прихожу домой часа через два, я замёрз и почти уснул на камнях. Но какая разница, где спать, если во сне ничего не чувствуешь.
В квартире выключен свет. Я снимаю обувь и на ощупь кладу кроссовки на полку.
Дома даже без освещения всё напоминает о ничтожном, скучном существовании.
Сегодняшняя ночь начинает казаться сумасшедшим бредом. Куртку на крючок не повесить, и она падает на пол. Там и оставляю.
Прохожу мимо комнаты родителей, где чернота заполнила всё пространство. Дверь открыта и это странно.
Щелчок, и на секунду ослепляет свет. Отец стоит в дверном проёме, смотрит на меня как на чужого. Мама на диване плачет, держа в руках смятый лист бумаги.
– Твоя бабушка умерла.
– И ты её убил.
От первой новости скручивает живот, совсем не так приятно, как от скорости. От второй отпускает, но вскоре крутит с новой силой.
Я не виделся с бабушкой три недели.
– Как убил?
– Я позвонила ей, сказать, что ты сбежал из дома, стал неуправляемым. И у неё не выдержало сердце.
Неуправляемым? Марионетка решила разрезать нити – матери с отцом это не по нраву.
– Так это ты её убила, – выпаливаю я, не подумав.
Ладонь отца врезается в мою щеку. Голова дёргается в сторону, в глазах образуются слёзы.
Не поднимая глаз, говорю:
– Скоро всё изменится, и вы вспомните, сколько мне лет. Я верну себе контроль.
– Это для тебя, письмо… – мать всхлипывает, протягивая мне мятую бумагу.
Вбегаю в комнату, выдёргиваю письмо из её рук, и так же быстро удираю в свои хоромы.
Раскрываю листок одной рукой, а второй тру мокрую щеку. Моргаю, избавляясь от слёз.
«Внучок, это бабушка. Твоя мама рассказала, что ты начал плохо себя вести. Моё старое сердце болит за тебя. Если бросишь дурачества, ты будешь великим пианистом. Твоя игра вдохновляет меня жить, не бросай своё дело. Бросай пить и курить, если начал. А если нет – не начинай. Мама с папой любят тебя. И я тебя люблю, внучок.
Помни, что дома хорошо.
Твои родители добились только такого прекрасного сына, как ты, а сами дураки дураками».
Почерк не бабушки. И когда она успела написать письмо и передать его?
Манипуляции. Ложь.
Я не могу позвонить ей сейчас и проверить достоверность их слов, мобильный у матери. Номер её телефона я не помню наизусть и мне с ней не связаться. Завтра пойду к ней домой.
Это последний толчок, и я принимаю его как предназначение судьбы.
Я соглашусь обучаться вождению у Майка и вольюсь в среду их обитания.
А если родители не врут о смерти бабушки, буду извиняться на коленях.
Глава 7
Не принуждение, а предупреждение
Вместо рюкзака – портфель. Выкину его и куплю рюкзак.
Расчёсываю густую светлую шевелюру, смотря на баллон с лаком в помойном ведре.
Это отправная точка.
Мама с заплаканными глазами входит в комнату без стука. Я не хочу её видеть, но сказать матери об этом, это почти как выкапывать ей могилу – снова схватится за сердце, и перестанет дышать.
– Ты выспался?
Звучит заботливо, но сам вопрос перечёркивает беспокойство. Она упрекнула меня за то, что я отсутствовал полночи.
– Я в порядке. На днях ко мне придёт Пол, забрать свои вещи.
– Ты же знаешь, мы не любим гостей.
– А я не люблю ложь.
Откладываю расчёску.
– У тебя своих вещей нет? И что на тебе надето?
Моя тайно купленная одежда. Выбирал под впечатлением собственной независимости, поэтому вещи всё равно не относятся к модным трендам.
Коричневые брюки с широкими карманами и бордовое поло.
– А как же твои любимые костюмы?
– Они ваши любимые.
– Ты же так хорошо в них смотришься.
– Я приобрету себе другой, который будет нравиться мне.
Мама расстёгивает халат до груди, тяжело дышит. Её глаза выражают печаль, но настоящую ли? Не так-то просто подавить совесть, как я представлял. Но если я не подумаю о себе, то это продолжат делать за меня.
– Я люблю тебя, мама, но ты забыла научить меня любить себя.
Хочу пройти мимо неё, но она не пропускает.
– Обнимешь маму?
Она раскрывает объятия, и я быстро обнимаю её, чтобы не успела прижать к себе.
Затем спешу к выходу.
Первым делом я забегаю к бабушке домой, но никто не открывает дверь. Я звоню в звонок минут десять, но никто не отзывается.
Я обязательно выясню, что происходит. Я чувствую, что всё не так, как сказали родители.
И всё же одежда не придаёт уверенности. По коридорам колледжа я всё так же иду по стеночке и не могу сказать ни слова тем, кто мешает проходу.
Много громких студентов, и хихикающих над всякой чепухой девчонок. После вчерашнего на меня косятся, обо мне шушукаются. Кто-то улыбается, а у кого-то на лице неясная злость.
На доске объявлений новая афиша с моим лицом. Выбрана самая уродливая фотография: я сижу за партой, выпрямив спину, и внимательно смотрю на доску.
Именно так и видят меня люди. Руки так и тянутся сорвать афишу, но вандализмом заниматься не хочу.
Хотя кто-то срывал, пару раз точно.
Я уже поднялся на третий этаж, а Пола не видно. Проходя мимо столовой, я почувствовал запах пережаренных овощей.
– Привет, – я слышу голос Таи и чувствую пальцы на плече.
Оглянувшись, я, как обычно, млею от её ангельской красоты. Она заплела волосы в высокий хвост, оставив две тонкие пряди на щеках. На изящной шее золотая цепочка с кулоном в виде спящего котёнка.
Бесконтрольно всплывают её образы с вечеринки и чувствуются руки в моих волосах.
– Привет.
– Ты извини, я вчера повела себя неправильно.
Студенты обходят нас, но при этом специально задевают меня локтями.
В этих стенах я ощущаю себя в аквариуме – и я внутри него, а не снаружи.
– Ладно, я забыл.
Ложь она такая – когда тебе лгут – неприятно. Когда сам – находишь этому оправдание.
– Перепила. Я стараюсь не пить так много, – трёт пальцами виски, – но вчера что-то понесло.
– Не знаю, не пью.
– Ох, – недоверчиво изгибает брови, – вообще? Мне бы так.
Что говорить дальше? Как поддерживать разговор? Ответить на вопрос, или начать обсуждать новое?
– Я… э… пробовал, но мне не понравилось.
Пробовал в пятнадцать вино из бокала матери. Считается? Считается, даже если и нет, всё равно сказать нечего.
– Майк на тебя рассчитывает. Ну, с тачкой Кайна и гонкой, не забыл?
Её лицо расслабляется. Она не сводит с меня голубых глаз, а я не могу долго выдерживать чей-то взгляд. Не справляюсь. Становится неловко.
– Я согласен, но ему ещё не сообщил.
– Согласен? – вопит она.
Студенты останавливаются и с интересом смотрят в нашу сторону. Одни продолжают идти, другие греют уши. Некомфортненько.
– Это будет взрыв, Артём, бомба!
– Я…
Подруга Таи возникает за её спиной. Неожиданное появление.
– Он Артур, – заканчивает она за меня.
С интересом смотрю на неё. До этой девушки моё имя коверкали, как только могли: и те, что знали обо мне косвенно, и те, что лично.
Долго не пялюсь, возвращаю внимание любимому объекту: потёртому полу, в чёрных полосках.
Есть в этой девушке изюминка. В её карих глазах, намного светлее моих, плещется целый мир, который она скрывает глубоко в душе. Или же я сужу по себе, и она обычная, популярная у ребят – никто.
– Спасибо.
– Вчера я впервые видела, как ты улыбнулся. Отлично получилось, продолжай!
Сарказм?
Повторяю попытку посмотреть на неё подольше.
Не сарказм.
Искренняя улыбка розовых губ на смуглом лице.
– И волосы такого интересного цвета, – изрекает Тая. Трогает копну моих волос от кончиков до корней.
– Как пшеница на лугу под солнечными вечерними лучами, – добавляет безымянная подруга.
Что эти две несут. Ладно Тая, она ещё ночью не отлипала от волос, а эта… городит про солнце, луга. Издевается, и теперь я в этом уверен.
Парни в стороне ржут, коверкая сценку, взятую из этой ситуации: один дурак трогает волосы второго.
– Мне пора, простите! Пол, Пол, подожди, – кричу другу в конец коридора, не видя его.
Понятия не имею, куда запропастился Пол. Но хоть не выгляжу как дурак, сбежавший посередине разговора.
Пара за парой.
Запоминаю материал и сразу забываю. Не до этого мне. Тетрадь исписана кривым почерком, но я всегда отличался аккуратностью. Каждую минуту во мне что-то надламывается.
Моя тень хочет занять место светлой стороны.
Дверь в класс открывается, преподавательница умолкает. Все повернулись…
Пол?
На лице кровоподтёки, под носом струйка крови, губа разбита.