К… был К… с длинным носом, с носом барана, с носом-тараном, таранить, человек, который таранит, которого таранят (К… war ein K… mit einer langen Nase, mit einer Rammnase, mit einer Rampfnase, mit einer Nase zum Rammen, ein Rammgift, ein Mensch, welcher gerammt hat, welcher gerammt ist) [и т. д.].

41 Из этих примеров видно, каким ассоциативным законам подчиняется мыслительный процесс: главным образом это сходство, сосуществование, словесно-моторные сочетания и созвучие. Кроме того, налицо многочисленные персеверации и повторения («стереотипии», по Зоммеру). Сравнив этот материал с ассоциативным рядом при dementia praecox, приведенным ранее Пеллетье, мы обнаружим много общего^[85]: в обоих случаях действуют одни и те же законы сходства, смежности и ассонанса. В анализе Пеллетье отсутствуют лишь стереотипии^[86] и персеверации, хотя в ее материале они, несомненно, есть. Позже Странски подкрепит это очевидное совпадение превосходными примерами из dementia praecox.

42 Следует отметить, что в экспериментах Странски с участием здоровых людей встречаются многочисленные объединения слов и фраз, которые можно охарактеризовать как контаминации. Например:

…мясо, никак не выходит из головы, от мыслей не убежишь, особенно когда они неотступны, неотступны, не отступать, ступать, ступенька (uberhaupt ein Fleisch, welches man nicht mehr losbringen kann, die Gedanken man nicht losbringen kann, besonders wenn man perseverieren soll dabei, perseverieren, perseverieren, severieren, Severin) [и т. д.].

43 Согласно Странски, в этой совокупности слит следующий ряд представлений:

а) в Англии потребляют много баранины;

б) я не могу отделаться от этой мысли;

в) они повторяются бесконечно;

г) я должен говорить все, что приходит мне в голову.

44 Контаминация, таким образом, представляет собой сгущение различных представлений и, следовательно, должна рассматриваться фактически как непрямая ассоциация^[87]. Это свойство контаминации очевидно в патологических примерах, которые приводит Странски:

Вопрос. Что такое млекопитающее?

Ответ. Это корова, например акушерка.

45 Слово «акушерка» является непрямой ассоциацией на слово «корова» и раскрывает вероятный ход мыслей: корова – рожает живых детенышей – так делают и люди – акушерка^[88].

Вопрос. Что вы понимаете под Пресвятой Девой?

Ответ. Поведение девушки.

46 Как справедливо замечает Странски, ход мыслей, вероятно, таков: непорочное зачатие – virgo intacta^[89]– целомудренное поведение.

Вопрос. Что такое квадрат?

Ответ. Угловой прямоугольник.

В этом случае сгущение состоит из следующего:

а) квадрат – это прямоугольник;

б) у квадрата четыре угла.

47 Из этих примеров ясно, что многочисленные контаминации, возникающие при отвлеченном внимании, в чем-то похожи на непрямые ассоциации, возникающие в состоянии рассеянности при простых словесных реакциях. Наши эксперименты статистически подтвердили увеличение количества непрямых ассоциаций в условиях отвлеченного внимания.

48 Такое совпадение результатов у трех экспериментаторов: Странски, меня и, так сказать, dementia praecox – не может быть случайным. Оно доказывает правильность наших взглядов и служит дополнительным подтверждением апперцептивной слабости, наиболее яркого из всех дегенеративных симптомов при dementia praecox.

49 Странски указывает, что контаминация часто приводит к диковинным речевым конструкциям, которые настолько причудливы, что напоминают неологизмы, характерные для dementia praecox. Я убежден, что огромное количество неологизмов возникает именно таким образом. Одна юная пациентка, желая убедить меня в том, что абсолютно здорова, как-то воскликнула: «Конечно, я нормальная. Это же бело как день!» Она настойчиво повторила эту фразу несколько раз. Это образование состоит из следующих компонентов:

а) ясно как день;

б) средь бела дня.

50 В 1898 году Найссер^[90], анализируя клинические наблюдения, заметил, что новообразованные слова, как, впрочем, и глагольные корни, обычно нельзя отнести ни к глаголам, ни к существительным; на самом деле они вообще не являются словами, а представляют собой целые предложения, ибо всегда служат для иллюстрации некоего процесса. В этом утверждении содержится намек на понятие сгущения, однако Найссер идет еще дальше и прямо говорит об отображении процесса. Здесь я хотел бы напомнить читателю следующее: в своем труде «Толкование сновидений» Фрейд показал, что сновидение – это, в сущности, сгущение^[91]. К сожалению, в настоящей работе я не могу подробно останавливаться на всеобъемлющем и чрезвычайно важном психологическом материале, представленном этим до сих пор недооцененным исследователем, иначе мы рискуем уйти слишком далеко в сторону. Вынужден предположить, что читатель знаком с этой основополагающей книгой. Насколько мне известно, до этого времени не было предложено никакого убедительного опровержения взглядов Фрейда, посему я ограничусь утверждением, что сновидения, которые в любом случае имеют многочисленные аналогии с ассоциативными нарушениями при dementia praecox, также характеризуются особыми речевыми сгущениями, состоящими из контаминаций целых предложений и ситуаций. Сходство между языком сновидений и языком dementia praecox^[92] отмечал и Крепелин. Из многочисленных примеров, выявленных мною в собственных и чужих сновидениях, приведу один, очень простой. Это одновременно и сгущение, и неологизм. Желая выразить одобрение некой ситуации в сновидении, сновидец заметил: «Это преколепно». Очевидно, что неологизм «преколепно» (Das ist feimos, fein + famos) есть результат слияния слов «прекрасно» и «великолепно».

51 Сновидения представляют собой «апперцептивную» слабость par excellence^[93], что особенно ясно проявляется в их известном пристрастии к символам^[94].

52 Наконец, есть еще один вопрос, на который следовало бы ответить в первую очередь, а именно – действительно ли состояние сознания в экспериментах Странски, проведенных в нормальных условиях, соответствует состоянию нарушенного внимания? Прежде всего следует отметить отсутствие существенных расхождений между результатами его экспериментов с отвлечением внимания и результатами экспериментов в нормальных условиях; следовательно, ни с точки зрения ассоциаций, ни с точки зрения внимания эти два состояния не могут существенно отличаться друг от друга. Как же тогда понимать отклонения в нормальных условиях?

53 На мой взгляд, главную причину следует искать в «форсированном» характере эксперимента. Испытуемым было предложено говорить без остановки, и иногда они говорили очень быстро; в среднем участники произносили от 100 до 250 слов в минуту, тогда как при нормальной скорости речи среднее значение составляет всего от 130 до 140 слов в минуту^[95]. Когда человек говорит и, возможно, думает быстрее, чем привык говорить и думать об обыденных и о нейтральных предметах, он не может уделять достаточное внимание ассоциациям. Второй момент, который необходимо учитывать, заключается в том, что для подавляющего большинства испытуемых ситуация сама по себе была необычной, а значит, должна была повлиять на их эмоциональное состояние. Они находились в положении взволнованного оратора, впавшего в состояние «эмоциональной тупости»^[96]. В таких условиях я обнаружил необычайно большое количество персевераций и повторений. Но «эмоциональная тупость» также вызывает сильное нарушение внимания, посему можно считать несомненным, что в «нормальных» экспериментах Странски внимание испытуемых было в самом деле нарушено, хотя фактическое состояние сознания не ясно.

54 Другим важным наблюдением мы обязаны Хайльброннеру^[97]. Изучая ассоциативные ряды пациента, страдавшего гебефренией, он обнаружил, что в одном эксперименте 41 %, а в другом – 23 % слов-реакций относились к окружению. Хайльброннер считает это доказательством того, что фиксация возникает в «пустоте», т. е. обусловлена недостатком новых идей. Это наблюдение подтверждает и мой опыт. Теоретически было бы интересно узнать, как этот симптом связан с таким симптомом Зоммера—Лейпольдта, как «называние и касание».

55 Новые и оригинальные взгляды на психологию dementia praecox высказывает Отто Гросс^[98]. В качестве названия этой болезни он предлагает термин «dementia sejunctiva», подчеркивающий характерную дезинтеграцию, или сеюнкцию, сознания. Понятие сеюнкции, конечно, заимствовано у Вернике^[99]; с таким же успехом Гросс мог бы взять более старое, синонимичное понятие диссоциации у Бине и Жане. В сущности, диссоциация сознания означает то же самое, что и сеюнкция сознания (по Гроссу). Последний термин дает нам еще одно новое слово, хотя в психиатрии их и так предостаточно. Под диссоциацией французская школа подразумевала ослабление сознания, обусловленное отщеплением одной или нескольких последовательностей идей; они отделяются от иерархии «я»-сознания и начинают вести более или менее независимое существование^[100]. На этой основе построена и теория истерии Брейера—Фрейда. Согласно более поздним формулировкам Жане, диссоциация есть следствие abaissement du niveau mental, разрушающего иерархию и облегчающего или фактически вызывающего формирование автоматизмов^[101]. Брейер и Фрейд показали, какие именно автоматизмы высвобождаются в этом случае^[102]. Гросс первым применил эту теорию к dementia praecox. Излагая свою основную идею, он пишет: «Дезинтеграция сознания в моем понимании означает одновременное возникновение функционально прерывных цепочек ассоциаций… На мой взгляд, главное заключается в том, что сознательная деятельность в любой момент времени есть результат многих психофизических процессов, протекающих синхронно»^[103].

[88] Профессор Блейлер предпочитает следующую конструкцию: