Киваю головой и не знаю что сказать. Он строго осматривает меня и делает замечание какое-то. Я его боюсь, потому что сразу сообразила, что это и есть их Никодимович. Он когда-то на Соловках сидел, много всего прошел. На руках несколько пальцев не хватало, но обладал такой силищей и моментом умел скрутить и связать даже самых буйных. Поэтому его в больнице и держали, прощали его вспыльчивый характер, но его даже врачи побаивались. Мне так рассказал молодой врач, когда мы еще только ехали туда. Никодимыч замечает, что за углом курят интерны и устраивает им взбучку. Говорит негромко, но смотрит так, что обоих в ту же минуту как ветром сдувает. И вдруг водитель нашей скорой выходит из машины, подходит к крыльцу и ни слова ни говоря демонстративно справляет нужду на ступени прямо на глазах у Никодимыча. Я думаю, все! Сейчас кровавая резня будет.

– И что?

– И ничего. Никодимыч опускает глаза и ничего не говорит, разворачивается и уходит в больницу. А водитель застегивает штаны и спокойно возвращается в машину. Я теряю дар речи, а врач, который с нами приехал и вышел в этот момент из клиники шепчет: Рот закрой и быстро в машину, потом расскажу что это было.

Катя подняла на Макара глаза:

– Откуда я знаю эту историю?

– Так а что дальше? Что это было?

– Я быстро в машину и этот молодой врач…

– Как его звали?

– Не знаю.

– Ладно, продолжай.

– И он рассказал, что у них пару месяцев назад был вызов. Тоже клиент психиатрии, но только тихий. И вот они его привозят в эту клинику, идут оформлять и сажают прямо в фойе у входа за колонну. Мужчина спокойный, они уверены, что никуда не денется. Дальше – узкий коридор с туалетами и потом второе фойе с регистратурой. Но там скамеек нет. Поэтому они оставляют пациента в первом фойе и сами идут в регистратуру. А там никого нет. И оформить не могут, ждут минут двадцать, пытаются вызвонить эту даму. А она никуда не торопится. Через какое-то время женщина возвращается и все наконец оформляют. Она вызывает санитара. Вот как раз этого Никодимыча. У него не смотри, что пальцев нет. Таких узлов как Никодимыч, никто у них вязать не умеет. И силища огромная, молодые рядом не стояли. Тут наша врач встречает знакомого, с которым училась и мы все дружно заваливаем к нему в кабинет на чай. Наше дело – сделано, а десять минут на чай мы найдем, тем более новых вызовов не было. Пьем чай и выходим. Машина наша открыта у входа. А водителя нет. Думаем, мало ли куда вышел. Садимся и ждем. Проходит еще минут десять. Никого. Начинаем нервничать, идем в фойе и у вахтера спрашиваем, мол не видел ли водителя. Вахтер отвечает, что тот заходил, спрашивал где туалет.

Возвращаемся в машину и снова ждем. Мало ли проблемы у человека с животом. Еще минут десять проходит, а его все нет. Начинаем злиться. Идем второй раз к вахтеру и тут из-за колонны тихий голос: “А мне еще долго здесь сидеть?” Понимаем, что нашего больного до сих пор не забрали и возвращаемся в регистратуру, мол что за бардак. Почему полчаса прошло, а пациент наш все еще один у входа сидит. Дама в регистратуре смотрит на нас как на полоумных и говорит, что больной наш давно в отделении. Только он ни разу не тихий, а очень даже буйный. Таких драк тут давно никто не устраивал. Но Никодимыч с ним в два счета справился. Пациент отбивался, кричал, что тут все идиоты и сами ненормальные. Орал, что он здоровый и это мы – психи. Никодимычу пришлось снова свои фирменные узлы продемонстрировать. Руки ему связали, а он все равно вопил, ругался и кричал, что водитель. А Никодимыч говорит, ты не волнуйся так, у нас там в отделени и водители, и трактористы, и балерины и генаралиссимусы. Всяк на своем месте и тебя пристроим. И тут мы все поняли. Оказалось, что водитель наш в туалет пошел, а в это время санитар идет в фойе и никого не находит, пациент тихонько за колонной сидел, он снова в регистратуру, а тут открывается дверь туалета и оттуда выходит мужик. Ну Никодимыч и решил, что это его клиент. Сразу его под руки. Водитель не понял, что происходит, начал отбиваться, а Никодимыч свою работу хорошо знал. Короче, пока разобрались водителя нашего успели отвезти в отделение, переодеть, определить в палату и даже вколоть успокоительное. С тех пор он в эту клинику больше ни ногой и тем более в фойе и туалет не заходил. Теперь, если сильно припрет, демонстративно у крыльца справляет нужду, а Никодимыч скрипит зубами и со стыдом опускает глаза. Неудобно ему, что такой конфуз вышел. Вся больница его подкалывала.

– Никогда не слышал чего-то подобного, – рассмеялся Макар. – А что за клиника?

– Не знаю, возможно, я и не знала ее названия. Это же не может быть моей историей. Я не могла бы говорить: “Когда я была молодая и проходила практику…”. Очевидно же, что я бы так не сказала. Но у меня сейчас возникли такие отчетливые воспоминания! Словно мне кто-то рассказывает и мне хорошо и хочется смеяться. У меня сразу настроение стало меняться. Это вообще первое, что я вспомнила за все время.

– А до этого?

– Ничего, ни знакомых запахов, ни фраз, вообще ничего.

– Первые воспоминания, получается. Хороший знак. Попала в другую среду, плюс стресс, конечно, и этот фрагмент из прошлого стал на место. Значит и остальные встанут. Просто не торопись и спокойно живи.

– Только вот где? И как? И к тому же вдруг я это просто где-то прочла?

– Где ты могла это прочесть? У тебя в доме Максима был телефон, телевизор, компьютер с интернетом?

– Нет. Был его ноутбук, но он всегда его прятал.

– Вспомнишь все, не быстро, но память вернется. Это просто первая ласточка.

– А вдруг Максим прав и я не совсем в себе. Может я действительно в детстве была в лечебнице, как он уверял? И там эту историю услышала? Кто же я?

– А может наоборот у тебя подруга в психиатрии практику проходила? Вариантов много может быть. Не переживай, высажу тебя сейчас у отделения и там найдут кто ты такая. Тогда либо сможешь подтвердить, что Максим твой брат, хотя к такому родственнику не рекомендую возвращаться, либо опровергнуть, но тебе точно помогут установить твою личность. Вдруг тебя кто-то ищет?

– Мои первые воспоминания в доме, когда за окном снег шел. А теперь не знаю что за месяц, но явно лето.

– Весна. Май сейчас, 25 мая.

– За столько месяцев меня бы уже могли найти, если бы искали.

– В этом тоже зерно правды есть.

Они немного помолчали. Навигатор скомандовал повернуть направо и сообщил, что до пункта назначения, которым и был полицейский участок, осталось восемьсот метров. Близился момент, когда он высадит ее у скамейки и отправится на свое задание. В этот момент у Макара зазвонил телефон. Он осторожно поднял трубку, немного помолчал, но потом, узнав голос, выпрямил спину и строго ответил:

– Да, Сергей Борисович, я уже в пути.

Напряженно выслушал то, что ему сообщили по телефону, резко затормозил у участка и выругался:

– Твою ж дивизию? И что теперь делать…

Глава 4. Операция на грани срыва или Из любой ситуации есть выход

Макар включил левый поворотник и прижался колесами машины к бордюру чуть не доезжая до полицейского участка. Не отрываясь от мобильника, он показал девушке на здание и дал понять, что звонок слишком важный и он не сможет сейчас оторваться от разговора. Катя неуверенно пожала плечами, шепнула “Спасибо” и тихонько выскользнула из машины. Как только за ней захлопнулась дверь, Макар включил громкую связь и салон заполнил волевой низкий мужской голос:

– Кто-то слил нас. В городе знают, что ты к ним едешь. Ждут. Так что операцию нужно отменять. Считай, провал.

Макар сжал руль так, что побелели костяшки:

– Кто мог слить? Об этом знали только вы и я.

– Значит, кто-то сумел сопоставить факты и сделать выводы. А может даже в кабинете прослушку устроили. Многие видели, что ты приходил ко мне, а сразу после этой встречи уехал со старого места. В кадрах есть документы о твоем переводе. Никогда не знаешь, кто на кого работает на самом деле.ё

– Твою ж дивизию! Простите, твое ж генеральство!

– Теперь без разницы.

Макар помнил, как горячился его шеф, впервые услышав про дивизию и даже прочел ему целую лекцию о том, что дивизии появились при Петре Первом и назывались тогда генеральствами, поэтому правильнее говорить не “Твою ж дивизию”, а “Твое ж генеральство”. Обычно Макар следил за языком и всегда говорил в присутствии шефа “генеральство”. Сергей Борисович в такие моменты довольно потирал руки и наверняка упивался своей властью над сотрудниками и как он это называл участием в “воспитательно-образовательном деле”. Теперь он даже не обратил внимания и лишь отмахнулся. Значит, дело совсем плохо.

– Сергей Борисович, а что именно они знают?

– У меня там есть один товарищ. Я его внедрил год назад. Провернуть серьезное дело не сможет. Но кое-что узнать получается. Сейчас мне был звонок. По обрывку одного разговора становится понятно, что в городе ждут сотрудника спецслужб под видом пожарного.

– Все ж абсолютно правдоподобно. Старый начальник управления МЧС помер. К ним в любом случае должны прислать нового. Откуда вообще взялись эти подозрения?

– Говорю ж тебе по-русски. Мой агент услышал, что ждут засланного от нас. Более того, знают уже многое о тебе. Сказали, что молодой, по натуре одиночка. Зовут Макар.

– Твою ж … Твое ж генеральство! Столько работы и коту под хвост. Кстати… Сергей Борисович, а про кота моего знают? Что я с котом?

– Нет, про кота речи не было. А ты Пухлого с собой взял?

– Пухляка. Да, на заднем сиденье дремлет. Получается, это не со старого места службы. Там бы не преминули указать на такую примету.

– Выходит, кто-то из центрального аппарата слил. Значит у нас завелась крыса.

Макар прикрыл глаза и думал. Он несколько месяцев разрабатывал это дело, собирая информацию по крупицам. Он практически знал с чего начать и был уверен, что сможет размотать весь преступный клубок. Практически не сомневался, что в деле так или иначе был замешан кто-то из мэрии.

– А чей разговор услышал ваш парень?

– Жена мэра говорила с родственницей. Готовят тебе подружку.

– Красивую?

– Уж наверняка! Сказала, что она как раз как ты любишь: длинноногая фигуристая блондинка, не отягощенная приступами стыдливости.

– Надо же! А я что правда таких люблю?

– Тебе виднее.

– Ну вообще да, правда. А как в этом деле жена мэра замешана?

– Да кто ж ее знает. Разве так на расстоянии разберешь? Я тебя поэтому и отправил на место. Но теперь уже все равно. В общем, разворачивайся и давай обратно ко мне в Москву. Извини, что оставил без сладенького. Блондинка и правда ничего, местная певица. Но придется пока оставить это дело. Может чуть позже к ним кого отправлю.

Макар хлопнул кулаком по рулю и машина издала пронзительный сигнал. Пухляк дернулся и возмущенно мяукнул. А со скамейки вскочила девушка в черной тунике. Катя… получается, она не пошла сразу в участок, а так и сидела на остановке. Идея пришла молниеносно.

– Сергей Борисович, есть одна мысль! Они ждут нового начальника по имени Макар и он должен быть одиночкой, верно? И любить шикарных блондинок.

– Точно. Только про шикарных я не говорил.

– Слов из песни не выбросишь, как есть. Но что, если к ним приедет начальник по имени Макар. И клюнет на эту их сладкоголосую диву. Они сосредоточат свое внимание на нем. А еще спустя пару дней в отделение переведут, скажем, Дмитрия Николаевича, семейного человека, который приедет к ним с женой и трехцветным котом. Никто на него и внимания не обратит.

– И где ты мне предлагаешь этого Дмитрия Николаевича найти? Кота, я так понимаю, ты своего пытаешься пристроить?

– Не совсем так. Слишком много времени мы с вами на разработку потратили. Сейчас нельзя отступать. Просто, если они ждут Макара, то и отправьте им завтра кого-нибудь по имени Макар. Что редкое имя?

– Вообще, редкое. Хотя, есть у меня еще один Макар, та еще заноза в заднице. И тоже холостяк.