– Я не ранен. Королева сообщила, зачем я здесь?

Королева, подумал Кава, слегка ошарашенный от произнесённого титула.

Конечно, это было правдой – Лани теперь королева островов. Сев позади варвара, она жестом приказала лекарю очистить и перевязать её рану, и Кава постарался заглушить гнев, который поднимался внутри от того, что его дочь пострадала.

– Дочь сообщила мне, что ты желаешь заключить союз с моей семьёй и моим народом. Это так?

– Да, король Капуле. Я желаю защитить вас от Нарана. Я женюсь на одной из твоих дочерей, если таков обычай, или же заключу любой договор, который потребует твой народ.

Кава почувствовал, как закипает от манер этого человека. Варвар орудовал словами как дубинами, даже разговаривая с королём! И тем не менее Кава оперся на другой подлокотник трона и спокойно отвечал.

– Защитить нас? Наран – наш торговый партнёр. Мы не враги.

Лицо Букаяга помрачнело, если это вообще было возможно. Дёрнулся жёлтый глаз, когда варвар оглядел лица советников Капуле.

– У нас нет времени на глупости. Наран нападает на каждый караван, что покидает ваши земли; пытается убить ваших генералов и офицеров в их постелях, подкупает ваших союзников и собирает солдат со всех уголков империи. Скоро они нападут. До следующего сезона засух, если моя информация верна.

Кава снова постарался ничем не выдать своих эмоций, но его молчание было достаточно красноречиво.

– Ты хорошо осведомлён, – бесстрастно сказал он, – если это правда.

– Это правда, король. Мне сообщил Фарахи. Мы были союзниками.

– Если вы были союзниками… – Кава удержался от насмешки, – почему тогда ты напал на его остров?

– Это была уловка. Я уничтожил его врагов, чтобы он смог объединить острова под властью одного королевства. Возможно, это нам следует обсудить наедине.

Несмотря на нелепость утверждения, Капуле решил, что в нём есть правда. Если кто и мог совершить подобное, так это патриарх Алаку. Он так и не смог побороть ненависть людей к имени своей семьи, как не смог и сплотить мятежных владык под единым знаменем. Во время «оккупации» шпионы Капуле доносили ему, что многие из злейших противников Алаку погибли во время «налётов», тогда как верные владыки остались невредимы.

– Боюсь, ты слишком опасен, чтобы мы беседовали наедине, господин Букаяг.

Грудь варвара шевельнулась – похоже, впервые за всё время он глубоко вдохнул, а может и вздохнул.

– Опасность не уменьшится, король, что со стражей, что без.

Это было сказано так просто, что стражники Кавы ощетинились, подняв копья и кинжалы, готовые атаковать по приказу. Теперь настала очередь Кавы вздыхать. Он оглядел окружавших его людей, прежде чем встретиться глазами с варваром.

– Если я позволю себя связать, это поможет? – спросил Букаяг.

Кава нахмурился и понял, что вспотел. Принц Ратама отбрасывал вооружённых людей одной лишь силой мысли. Если истории правдивы, принц умер от рук этого человека. Одно это осознание едва не убило Каву, но он отметил, что его рука сама сжала письмо Фарахи, вцепившись в него как в одинокий обломок древесины посреди бушующего моря.

– Думаю, поможет, – ответил он. – Принесите цепи и верёвку, – жестом велел он слугам.

На лице Лани проступило что-то похожее на ужас, но она ничего не сказала. Телохранители и советники Капуле молча ждали, пока трясущиеся слуги привязывали варвара к стулу, опутывая его тело, руки и ноги. Лило проверил узлы на прочность и кивнул.

– Благодарю вас, господа. – Капуле повернулся к советникам. – Оставьте нас, но не покидайте дворца. Сегодня вечером я созову вас на совет.

Некоторые выглядели удивлёнными, другие – обиженными. Пара советников высказали Капуле жалобы на ухо, но он ещё раз их поблагодарил и стал ждать, пока они не удалятся из тронного зала. Лани поклонилась и ушла, как и её стража. Остался только Лило.

– Ты тоже, племянник, – сказал Кава. Мальчик, что был ему как сын, дёрнулся, словно собака на поводке, и бросил на гостя настороженно-неприязненный взгляд. – Всё будет в порядке. Можешь подождать за дверью. Если понадобишься, я позвоню в колокольчик.

Окатив варвара напоследок угрожающим взглядом, Лило ушёл, а Кава поднялся, чтобы налить себе выпить.

– Не обращай на него внимания. У него рано умер отец, и я вырастил его как своего. Он хороший парень и отличный воин. – Капуле притащил стул и сел напротив, частично расстёгивая свои одеяния. – Мои советники желали бы, чтобы я тебя пытал, пока ты не расскажешь всю правду. Ой, прошу прощения, может, желаешь выпить?

Букаяг покачал головой. Если его и напугала перспектива пыток, он ничем этого не выдал.

– Спрашивай, и я отвечу.

Капуле положил письмо Фарахи в карман, не зная, готов ли он к этому, чувствуя себя практически как во сне, и посмотрел в странные глаза своего гостя.

– Скажи мне своё настоящее имя, Букаяг. Кто ты на самом деле?

Зрачки варвара удивлённо забегали туда-сюда по глазам Капуле. Он сжал челюсть, моргнул, а затем выражение его лица смягчилось.

– Я Рока, сын Бэйлы. Я родился уродом и стал изгоем. Мой народ верит, что я говорю от имени богов. Это не так.

Кава выпрямил спину и вспомнил, что следует дышать, а затем тяжело обмяк на стуле. Снова оглядел странного варвара и покачал головой, поскольку всё это казалось совершенно немыслимым, просто невозможным.

Могла ли это быть уловка, на воплощение которой потребовалось столько лет?

– Я часто думал, что Фарахи сумасшедший, – сказал Капуле. Задумался на мгновение, а потом встал и принялся развязывать путы шамана, продолжая говорить. – Он каждый год давал мне советы насчёт сроков посева риса – как будто мог предсказывать долбаный дождь. Сообщал, когда кто-то из моих советников или слуг был подкуплен императором. Он никогда не говорил «возможно» или «вероятно», хотя никогда не приводил ни доводов, ни доказательств. И всегда оказывался прав. Разумеется, прислушиваться я к нему стал только спустя годы. Так и не понял, как он это делал, но со временем просто смирился. Он правда мёртв?

Великан кивнул, и его взгляд потускнел.

Кава покачал головой, выпил островной ром и тяжело опустился на стул. Затем достал из кармана письмо и вручил его варвару.

– Много лет назад он мне сказал, что однажды моей дружбы придёт искать странный чужеземец. Это случилось не меньше десяти лет назад. Понимаешь? Он сказал, когда это произойдёт, я должен сразу спросить у него настоящее имя. И если он скажет, что его зовут Рока, сын Бэйлы, я должен доверить ему свою жизнь и жизнь моего народа. И вот ты пришёл. И я спросил.

Глаза великана блуждали по письму, мощные пальцы водили по выцветшим чернилам.

– А если бы я ответил что-то другое? – спросил он, не поднимая взгляда.

– «Молись, – процитировал Кава, – и убей его, если сможешь».

Рока фыркнул и вернул письмо. Кава не мог отвести взгляда от огромных мозолистых рук, на фоне которых его собственные казались руками ребёнка. Варвар улыбнулся, что выглядело странно и придавало его лицу почти мальчишеское выражение.

– Я ни разу не обыграл его в чахэн, – сказал он. – Он был большим занудой.

Капуле замер, а затем разразился самым что ни на есть искренним смехом.

– Мы играли пару раз. Я поклялся, что никогда в жизни больше не сяду с ним за доску, хотя втайне тренировался на протяжении многих лет. Клятый мерзавец.

Рока улыбнулся шире, обнажая неровные зубы. Капуле понял, что больше не боится, и на протяжении одного странного мгновения король и варвар вместе смеялись над мёртвым островным чародеем.

– Как он умер? – спросил Капуле, когда наступила тишина. Рока перевёл взгляд на тусклый свет ламп из китового жира, как будто бы мог увидеть тот день в пламени.

– Случайность. – Он отвёл взгляд, словно не желая об этом говорить. – Не повезло.

Кава прищурился, немного удивлённый таким таинственным ответом. Он хотел сказать, что не верит – столько лет Фарахи избегал любых «случайностей». Великан как будто прочитал его мысли и продолжил уже тише.

– Даже провидцы смертны, и им присущи человеческие слабости. – Он поёрзал на стуле. – Это была… болезнь, зараза.

Кава глубоко вздохнул и решил сменить тему.

– Похоже, сын провидца тоже оказался смертен. Я видел его силу своими глазами, и тем не менее ты его одолел. Скажи как.

– Я меня есть своя сила, король. – Золотые глаза вновь обратились к королю.

– А твой народ? У них тоже есть эта сила?

– Нет. И хотя я ею владею, сказать по правде, я её не понимаю.

– Надеюсь, ты осознаёшь, что такой ответ меня не удовлетворит. Позволит ли тебе эта сила остановить императора? Можешь ли ты уничтожить его армии?

– Нет, король. Я не бог. Я не могу летать и убивать людей так, как это делал Кейл. Но у меня много оружия и истинные воины, которые могут с этим оружием управляться. Фарахи дал мне десять лет на подготовку к этой войне. Я не сидел сложа руки.

«Этой войне», подумал Кава, как будто она уже стала неизбежной реальностью. Эта мысль привела его в ужас. Он не мог сказать – это от того, что он слишком хорошо знал своего врага, или от того, что слишком мало знал о войне. Наверняка и то и другое.

– Нам нужно обсудить стратегию, – сказал он. – Мои генералы и прочие государственные мужи должны при этом присутствовать. Может, мы ещё сумеем разработать тактику, которая позволит нам избежать худшего развития событий.

Рока нехотя, но кивнул. Впервые за всё время их разговора он, казалось, обдумывал, что сказать, а не припечатывал его словами сразу. Наконец он тихо заговорил.

– Ни один порядочный человек не захочет мириться с тем, что будет дальше, король. Но я знаю, ты видел знаки. Да и оказывался ли Фарахи хотя бы раз в жизни неправ?

Кава откинулся на спинку и хлебнул рома. Посмотрел в окно, скучая по своему другу и сопернику, союзнику и шурину, который когда-то прислал ему письмо с просьбой объединить их народы в великую империю, не прибегая к войне. Казалось, мы были так близки к лучшему будущему, подумал он. Может, всё ещё близки.

Он посмотрел на окровавленного варвара, который был на волоске от того, чтобы проломить стул своим весом. Глаза, хоть и странные, казались в чём-то знакомыми – ещё один великий человек, ожидающий, когда Кава за ним поспеет. Он допил ром и вздохнул.

– Пойду схожу за своими генералами.

Глава 9

Оско с трудом отвёл затуманенный взгляд от горизонта. Его мучила жажда, но последний бурдюк с водой почти опустел. Чтобы его наполнить, нужно было найти и вскипятить воду в иссушённых рисовых полях Западного Нарана, но он не мог рисковать, разводя костёр. А даже если бы и мог, то, когда он вдоволь бы напился и отдохнул, его тело начало бы трясти, а разум принялся бы нашёптывать: «Давай немного вздремнём, совсем чуть-чуть». Если бы он позволил себе это маленькое предательство, то не преминуло бы последовать и остальное.

Так что Оско продолжал идти.

Пять дней и ночей он шёл сквозь тонгские земли и имперские провинции. Повсюду сновали стражники и разведчики. Фермы и сараи были зашторены и заперты, как будто готовые к неминуемому налёту. Иногда Оско шагал, иногда бежал. На пути в Кецру у него была компания и люди, о которых он должен был думать. Сейчас же он был предоставлен собственным думам.

Зачастую его мысли обращались к Лиге. От них он отгораживался волевой стеной, которую привык возводить с самого детства. Воспоминания об отце, братьях и дядьях были более губительны – слишком давние и глубокие, словно старые шрамы, что ноют на морозе.

– Встать, построиться! – рявкал дядя в одном из таких воспоминаний. Это было холодным осенним утром в разгар сбора урожая, и Оско с братьями и кузенами слезли с кроватей и поплелись во двор, чтобы взять в руки копья и щиты, сделанные для мужчин. Они смаргивали сон и сдерживали зевоту.