Магнус выдохнул и пожал плечами, потому что не особо понимал, но, возможно, доверял суждению Роки. Фольвар, вождь Кормета и один из старейших сторонников Роки, заговорил следующим.

– Значит, мы разберёмся с островитянами позже? Моим детям тут понравится.

При этих словах Рока тяжело вздохнул. Ему следовало быть осторожным.

– Мы поступим так, как велит честь.

Других вождей волновали более житейские вопросы.

– Когда мы привезём женщин и детей? И как мы решим, где жить и как поделить землю?

– Позже, – отвечал Рока. – Матроны, жрицы и фермеры помогут нам решить. Но сперва нужно будет повоевать.

– Да. А что насчёт островных земель? Позволят ли нам выбирать и будут ли корабли поделены между вождями, когда мы закончим?

Рока хотел сказать им правду – что ему было всё равно, как его люди разделят добычу, плоды своих трудов, лишь бы они направили мастерство и умение на освоение нетронутых земель и строительство новой жизни для своего народа. Он улыбался и успокаивал их как мог. Властвовать казалось таким отвратительным занятием: по сути, ему необходимо было расточать привлекательную ложь, и присуще это было лицам более приятным, чем его собственное.

По крайней мере, пока что его люди ему доверяли. Но он не знал, как поступят Тейн и Капуле. Если они откажут людям пепла в награде, которую обещал им Рока, он знал – какова бы ни была между ними история, какова бы ни была его сила, какие бы сделки он ни заключил – разъярённые вожди придут за своей наградой.

– Господа. – Вернувшись в реальность, Рока увидел, как Тейн, поднявшись, развёл руки – жест уверенного в себе правителя. – Мы рады приветствовать вас.

Рока сморгнул воспоминания и сосредоточился на собирающемся дворе.

На лице короля появилась искренняя улыбка, пока он неспешно оглядывал собравшихся и кивал многим из них. Почти все они были послами и дальней роднёй – не членами королевской семьи и не ближайшими родичами. Их глаза испуганно перебегали с Роки на его стражу и обратно, а пот стекал с лиц и собирался под мышками. Рока их не винил.

На протяжении нескольких месяцев он со своими людьми по приказу Фарахи очищал город от дворян, купцов и пиратов. Он мог лишь догадываться, какие истории и слухи теперь ходили о нём, сколько страха и ненависти было посеяно. Теперь же убийцы стояли здесь, во плоти и всеоружии, под палящим зноем полуденного солнца.

Дипломаты лихорадочно переговаривались между собой – несомненно, обменивались вестями, о которых редко говорят, но которые отчаянно ждут. Между ними ходили слуги короля, предлагая воду с лимоном и собирая прошения, хотя, похоже, никто из них не мог пока набраться смелости или не был достаточно заинтересован в том, чтобы изложить свою просьбу.

Тейн со дружелюбным терпением ждал, пока послы успокоятся и вернут себе хотя бы толику самообладания. Кикай сидела справа от него, остальные братья расположились слева. Священники и монахи оставались на тех же местах, что и при Фарахи, хотя глашатая нигде не было видно. На новом короле была военно-морская форма, а не одеяния его отца, и он казался совершенно невозмутимым. Наконец, когда шум в достаточной мере стих, он властно заговорил:

– Друзья, нам нужно многое обсудить. Прошу меня извинить, если я опущу формальности.

Шум полностью прекратился, и теперь внимание людей было целиком сосредоточено на нём. Рока с Тейном обсудили, как должен пройти приём, но что именно король скажет, Роке не было известно. Он знал о Тейне только то, что ему рассказал Фарахи: что у него непринуждённые манеры, но проницательный ум; что он трудолюбив, но не испытывает интереса к женщинам и потому вряд ли произведёт на свет наследника. Рока всё ещё не понимал этой одержимости островных монархистов, но принял её как культурное различие.

Старший сын Алаку встал, тогда как его отец остался бы сидеть. Он улыбнулся и прошёлся по возвышению, словно погрузившись в раздумья, и заговорил громко и уверенно, тогда как его отец шептал бы.

– Разделите со мной мою скорбь. Мой отец и наш король мёртв. – Он сделал паузу, но толпа даже не шелохнулась. Единственное, что их, возможно, удивило – это то, что Тейн и остальные члены семьи не присоединились к Фарахи, что на троне всё ещё сидит Алаку и что Шри-Кон не превратился в залитые кровью руины. Тейн указал на Року.

– Король Фарахи был повержен в битве могущественным врагом – врагом, коего многие из вас, несомненно, узнали – чужеземцами из державы, что лежит за морем.

Это был сигнал. Рока шагнул к подножию возвышения и оказался примерно одного роста с Тейном. Он должен был «выглядеть крайне свирепо», но особых усилий не прилагал и просто надел доспехи.

– На протяжении последних месяцев, – продолжал король, – люди пепла и Шри-Кона вели ожесточённую войну за обладание этими островами. Многие полегли. Многие семьи погибли с обеих сторон. Казалось, борьба будет продолжаться вечно, но затем к нашим берегам пристал мой брат Ратама со своей армией и союзными силами короля Капуле. В величайшей битве, которую когда-либо знали эти острова, занял он северный берег. – У Тейна от печали слегка дрогнул голос, но Рока не знал, была ли она искренней. – Мой брат там погиб. Но заслужил уважение вражеского вождя. Владыка Букаяг увидел стойкость и храбрость наших людей и пришёл ко мне. Мы долго говорили о потерях, о будущем и о намерениях его народа. И теперь мы решили заключить мир.

Тут послы оживились и снова зашептались. На по большей части насторожённых лицах мало что можно было прочесть, но несколько человек прикрыли рты, пряча намёки на усмешки. Тейн ждал, пока кто-нибудь решится заговорить.

– От имени моего господина я хочу выразить радость от новости о заключении мира, – произнёс мужчина в цветах, принадлежность которых Рока не знал. – Я уверен, мне бы поручили спросить: как наш новый друг расплатится за весь тот ущерб, что причинил? Он разрушил множество кораблей, подорвал торговлю и убил многих отцов и сыновей по всему Пью. Скажи мне, повелитель, кто выплатит репарации?

Толпа согласно взволновалась. Рока знал, что они этим озаботятся. Людьми правит жажда мести, злоба и прочие ужасные вещи, но островитяне только что стали свидетелями множества смертей и разрушений, и он никак не ожидал, что теперь, когда им жизненно необходимо объединиться, ими будет править жадность.

Слова этого человека будто прорвали плотину. Многие вскочили, чтобы огласить свои жалобы и озвучить потери, и король воздел руки, призывая двор к спокойствию. Рока слушал, покуда позволяло терпение, а затем зарычал, шагнув вперёд, что заставило нескольких стоявших поблизости послов подпрыгнуть и приготовиться удирать.

– Вы говорите о потерях, – зарычал Рока на общеостровном языке. – Но где были ваши солдаты, владыки островов? Где были ваши флоты, которые могли бы защитить Шри-Кон? – Он сделал паузу и в наступившей тишине не обнаружил ни стыда, ни даже понимания. В этот момент он понял, как прав был Фарахи – как беспомощны, разобщены и слабы эти люди. – Глупцы, – покачал он головой. – Сколько человек в Пью могли бы нам противостоять? Сто тысяч? Больше? – Он знал, что по плану не должен был этого говорить, но не мог подавить поднимающуюся желчь. Он махнул на Тейна. – Я увидел, что Алаку достойны уважения, это правда. Я признал в сыне Фарахи союзника и буду относиться к его народу как к своему собственному. – Это было сказано без малейшей нужды в обмане. Он взглянул на послов. – Посоветуйте своим владыкам объединиться под знаменем Алаку, ибо только оно сможет вас защитить.

После его слов в зале наступило молчание, пока посол в цветах Халина не заговорил с такой же злобой в голосе.

– Похоже, ваш союзник нам угрожает, мой король. Неужели вы это допустите? Неужели таково ваше новое соглашение?

Тейн поморщился, но ждал, пока Рока закончит речь. Или хотя бы утихомирится.

– Будь мне нужна твоя голова, я бы её забрал, – ядовито ответил Рока со всё поднимающимся презрением. – Есть и другие убийцы, готовые отрезать ваши жирные конечности и забрать ваши богатства, пока вы препираетесь. Вокруг вас рыщут континентальные волки и жаждут вашей крови. Неужели вы их не слышите? – Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, злясь на то, что пробуждение брата всколыхнуло старые дикие порывы, которые он с трудом контролировал. – Готовьтесь, сыновья рая. Ваш король защищал вас много лет. Но ваш король мёртв. Прислушайтесь к его сыну.

Рока развернулся и зашагал прочь из зала, сопровождаемый своей стражей. Успокоение, убеждение и дипломатия были работой Тейна, и Рока надеялся, что тот для неё годится. Владыки могут поверить в то, что он сумеет удержать в узде народ пепла, а могут и не поверить; они могут сплотиться под знаменем Тейна и вместе собрать новый флот и армию, а могут и не сплотиться и не собрать. Роке оставалось лишь ждать и смотреть, что будет.

Его тяжёлые кожаные ботинки глухо стучали по полу зала, пока он шёл к берегу. Эшен и ещё несколько телохранителей следовали за ним, не доверяя никому здесь.

Сперва ему нужно было подготовить корабль и определиться с командой – он понимал, что она должна быть небольшая. Затем ему предстояло рискнуть быть преданным и погибнуть в море ради того, чтобы встретиться с очередными королями и их советниками, потому что обстоятельства снова изменились. То, что ему придётся убеждать их защищать своих детей, свои города и образ жизни, жутко его раздражало. Но он должен был с этим смириться.

Когда-то он сказал людям пепла, что им нужно выбрать своё будущее. Теоретически Тейн попросит островитян о том же. А Рока должен спросить тонгов.

Его брат от этой мысли скорчился, мечась в сознании Роки зверем в клетке. «Мы ничего им не должны, – разнеслось его шипение над каменным залом. – Это жалкие фермеры и торговцы, которые до сих пор выживали лишь благодаря чистой случайности. Почему мы должны о чём-то их просить? Почему мы вообще должны их защищать?»

Рока не ответил. Он больше не пытался убеждать брата словами. Такому зверю, как Букаяг, требовались твёрдая рука и железные цепи.

Вместо этого он сосредоточился на звуке своих шагов и на будущем, позволив себе погрузиться в воспоминания об островных строителях и кузнецах, моряках и монахах, которыми уже давно привык восхищаться. И всё же перед глазами мелькали лица дворян и пиратов, мягкотелых книгочеев, никогда не знавших тягот.

– Каждому своё применение, – шептал он эти слова как молитву. – У каждого должен быть выбор.

Из зала за его спиной доносился гул препирающихся вельмож – он слышал скулёж жадных привилегированных богатеев. Бесполезные слова преследовали его, пока он, стиснув зубы, шёл по роскошным мраморным коридорам, выстроенным великими людьми.

Он искренне надеялся, что ему не придётся хоронить ещё больше островитян. Но если придётся, то он точно знал, с кого начнёт.

⁂

– Что ж, вроде неплохо прошло, – вежливо улыбнулся Тейн.

Рока стоял в «тайной» комнате советов в Восточном крыле. Секрет дворца Фарахи, как он когда-то узнал, заключался в простой уловке: дверные проёмы прикрывались тонкой циновкой, которая сливалась с грубым камнем, и когда её перемещали, казалось, что комнаты движутся. Что, разумеется, было не так, но Рока уже давно наизусть выучил карту дворца и знал каждый его закуток.

– Как скажешь, – ответил он, надеясь, что «срочное совещание» будет коротким.

Рядом с королём сидела Кикай и неумело скрывала свою ненависть за маской безразличия. Отослав нескольких слуг, Лани в пёстрых узорных шелках вплыла в комнату и последовала примеру Кикай. Рока изо всех сил старался на неё не смотреть.

– Мне предстоит потратить немало денег на взятки, – произнёс Тейн тоном журящего отца. – И нам придётся заявить о своём присутствии на каждом острове по очереди, чтобы убедить владык, что у нас есть флот.

Рока проигнорировал его тон и кивнул, бросив взгляд в сторону двери.