Моя комната была первой и находилась достаточно близко ко входной двери. Быстро осмотревшись по сторонам, я прокралась на цыпочках по темному коридору. Благодаря гольфам, доходившим до колен, я двигалась почти бесшумно. Одной рукой осторожно открыла замок, а другой легонько толкнула дверь, оказавшись нос к носу с Мирачом. Мирач – один из моих троих младших братьев. У него есть брат-близнец, Миран. В этом году они оканчивали школу, а на прошлой неделе мы отметили их восемнадцатилетие. И хотя внешне они точные копии друг друга, характеры у них совершенно разные.

Два противоположных, но абсолютно идентичных отражения…

Мой третий брат, Махзар, был старше близнецов на один год. Сейчас он учился в университете Измира.

– Заходи, – прошептала я, нервно оглядываясь по сторонам.

– Ты снова спасла мою задницу, – тихо ответил Мирач и, войдя в квартиру, чмокнул меня в щеку. Потом отстранился и расстегнул кожаную куртку.

Я закатила глаза и медленно закрыла дверь.

– Голоден? – шепотом спросила я у Мирача.

– Я перекусил с друзьями, но водички бы выпил. – С этими словами Мирач направился на кухню, растирая озябшие руки. Он даже не снял ботинки.

– Притормози, – осадила его. – Нельзя ходить по дому в уличной обуви. Мама тебя убьет.

– Мама сейчас в режиме зимней спячки, – ответил он и, открыв дверцу холодильника, достал бутылку с водой.

– Ну уж нет, – тут же выкрикнула я. – За окном мороз. Не смей пить ледяную воду. Положи на место!

– Почему ты обращаешься со мной как с ребенком? – пробурчал Мирач, глядя на меня.

– Потому что… – я забрала бутылку у него из рук и положила ее обратно, – ты и есть ребенок. – Я закрыла дверцу холодильника и встретилась с хмурым взглядом Мирача, который смотрел на меня как на ведьму. Я была достаточно высокой девушкой и, по сравнению со сверстницами, имела куда более физически развитое тело, но Мирач был намного выше. Мне приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на брата, которого я только что назвала ребенком. Глупо отрицать, что меня это не напрягает.

– Ты называешь меня ребенком, игнорируя мой рост. Люди думают, что я твой старший брат.

– Мне двадцать один, – сказала я, глядя на него. – А ты не пьешь холодную воду.

Он поднял руки вверх в примирительном жесте.

– Ладно, сестренка, как скажешь.

– Хорошо. – Подойдя ближе, я поставила кувшин на кухонную столешницу и, встав на цыпочки, достала из шкафчика стакан. – Пей, – сказала я с торжествующей улыбкой, протягивая Мирачу полный воды стакан.

Внезапный порыв холодного воздуха скользнул по моей коже, выбивая меня из равновесия. Кухонные стены вокруг меня качнулись и задрожали. Я никому не рассказывала о приступах, которые в последнее время лишь участились, и списывала все на обычные перепады артериального давления. Но иногда опускавшаяся на меня ночная темнота действительно пугала.

Спустя некоторое время после того, как я начала просыпаться в липком поту, сон стал моим злейшим врагом. Главной причиной темных кругов под моими глазами был недосып. Я боялась уснуть, боялась вновь погрузиться в это беспокойное состояние и испытать ужас.

– Что с тобой? – От вопроса Мирача стены будто задрожали еще сильнее. Он обернулся, и я посмотрела в такие же, как у меня, карие глаза с алой окантовкой, сверкающей в свете уличных фонарей. Он снова нахмурил брови и положил мне руку на плечо. – Сестренка, ты в порядке? Ты странно ведешь себя в последнее время.

По правде говоря, я с той самой ночи накануне моего дня рождения чувствовала, что происходит нечто очень странное. В ночь, когда мне исполнился двадцать один год, луна погрузилась во тьму, и в городе разразилась настоящая снежная буря. Отрубилось все электричество, и жизнь словно остановилась. Метель быстро сменилась снежной бурей и всего за несколько часов нанесла серьезный ущерб всем жителям города. Похоже, я еще не до конца оправилась от шока, который испытала той ночью. И именно поэтому переживала подобные приступы. Мне казалось, что я ответственна за ту ужасную ночь, хоть и понимала, насколько такие мысли нелепы.

Та ночь и правда произвела на меня неизгладимое впечатление.

– Сестренка?

– Все в порядке, Мир, – ответила я с улыбкой. – Не переживай. В последнее время у меня падает давление. Вот и все.

– Тебе пора обратиться к врачу, – сказал Мирач, сделав глоток воды из стакана, который я ему протянула. – Вчера вечером ты отключилась на диване, а когда я подошел накрыть тебя пледом, ты так странно зыркнула на меня, что я испугался до смерти. – Он тихо рассмеялся. Я замерла и уставилась на него, не понимая, что он имеет в виду. Я ничего такого не помнила. – А когда я сказал тебе идти спать, ты начала нести какую-то непонятную чушь. – Мирач поставил стакан на кухонную стойку. – Ты во сне учишь новый язык, что ли? Будь на моем месте Миран, он бы точно обделался.

– Я даже не помню, что ты подходил ко мне, – растерянно произнесла я, сморщив нос и нахмурившись. – Не помню, как заснула…

– Думаю, ты пропустила фазу роста и сразу перескочила на фазу старения, – сказал он с насмешливой улыбкой, а потом сочувственно сжал мое плечо и добавил: – Даже не представляю мир, где нет тебя.

Его последние слова привлекли мое внимание. Я посмотрела в глаза младшему брату, испытывая сильнейшие эмоции, а потом накрыла его ладонь на моем плече и нежно погладила.

– Тебе придется привыкнуть к миру, в котором меня нет.

От моих слов он нахмурился.

– Что ты такое говоришь?

– Нельзя всегда находиться на своем месте, – прошептала я, и мой голос всколыхнул в моем сознании что-то скрытое, а в глазах Мирача появилось выражение, которое я никогда раньше не видела.

– Не говори так! Ты всегда будешь рядом, – произнес он как упрямый ребенок.

– От меня это не зависит, мы живем лишь той судьбой, что нам отвел Бог. – Я убрала ладонь. На лице Мирача отразилось недовольство, и он всем своим видом показывал, что не согласен с услышанным. Он упрямо и отчаянно замотал головой, и его упрямство рассмешило меня.

Главная причина его привязанности ко мне состояла в том, что наши родители вечно работали. Мама и папа проводили дни вдали от нас, и, как бы они ни старались уделять нам внимание и заботу, этого все равно было недостаточно. Кроме того, меня никогда не покидало ощущение, что с отцом я была ближе, а между мной и мамой пролегала настоящая бездна. Так что, поскольку их часто не было рядом, обязанность приглядывать за младшими братьями легла на мои плечи. Но меня никогда не тяготило это.

– Не грусти, – с улыбкой сказала я и, протянув руку, погладила его по щеке. – Вероятно, в следующем году тебя не будет рядом со мной. Разве ты не хотел поступать в универ в Анкаре?

– Это другое, я же буду приезжать на выходные, – ответил он.

– Почему ты ведешь себя так, как будто завтра я исчезну? – спросила я, нежно улыбаясь ему. – Я здесь и никуда не денусь. Сейчас не время загадывать будущее. Мы ведь не ясновидящие.

– Тогда не говори ничего, что может меня выбесить, – проворчал он. – Я пошел спать, устал до смерти.

– Приятных снов, солнышко, – сказала я, направляясь к холодильнику. – Пожалуйста, прими душ перед сном.

– А можно утром?

– Тогда у меня появится повод прийти в комнату и придушить тебя подушкой, Мирач.

– А я запрусь, – бросил он, небрежно отталкиваясь от двери.

Я бросила на него убийственный взгляд.

– Знаешь, на уроках боевого искусства нас научили не только драться, но и выбивать двери. Нет в жизни ничего важнее безопасности.

– Тогда никакие это не уроки боевого искусства, раз вас там учат не драться, а сразу быть якудза. – В ответ я посмотрела на него с хитрой улыбкой на лице, и он закатил глаза. – Ладно, понял я. Приму душ, а потом спать.

– Отлично. Если не уснешь – приходи сюда, я приготовлю блинчики. – Я открыла дверцу холодильника и подняла прозрачную крышку, под которой лежали яйца. – Я голодна как волк.

– Кстати, о волках. Слышала новости? – спросил Мирач, схватившись пальцами за дверной косяк, и вытянул голову. Его тело будто стало напоминать форму вопросительного знака, и я посмотрела в его широко открытые глаза. – Девочка, ты в каком измерении обитаешь? Ты точно с земли?

– Ну не томи! Говори уже, Мирач.

– Прошлым вечером в центре Стамбула объявились три волка. Одного из волков видели у нас на улицах, – взволнованно рассказал он. – Профессиональная команда отправилась на их поиски, но волков и след простыл.

В моих глазах вспыхнул интерес, но по телу в то же время пробежал холодок.

– Куда они могли деться? – спросила я, медленно закрывая крышку, а потом склонила голову набок.

– Не знаю. Один из астрологов сказал, что это как-то связано с новолунием. Глупые суеверия, – ответил Мирач, нервно хихикнув. – Когда уже люди перестанут верить в подобное?

– Почему именно центр города?

– Откуда мне знать? Но я полностью уверен, что новолуние тут ни при чем. Может, они оголодали и решили пойти в город? Обычно они так и поступают. – Выйдя из кухни, Мирач на мгновение остановился и посмотрел на меня через плечо. – Может быть, дело в природных явлениях. Говорят, змеи приползают в город, только чтобы предупредить о землетрясениях и других стихийных бедствиях. Я имею в виду тех змей, которые приползли в город в ночь твоего дня рождения, когда на нас обрушился апокалипсис. Эксперты предположили, что где-то, возможно, произошло землетрясение, поэтому змеи покинули свои дома и перебрались в город. Может быть, причина в этом.

Змеи… Я вспомнила утро после той ночи, когда во всех новостях показывали змей на дорогах. Тучный мужчина с седой бородой утверждал, что они – предвестники землетрясения.

– Но землетрясения не было, – прошептала я.

– Сестренка, да что с тобой сегодня? Ты совсем странная. Тебе не блинчики надо готовить, а немного поспать. Наши скоро проснутся. Не стоит начинать день невыспавшейся.

Я потеряла аппетит, потому что в моей голове царила полная неразбериха. Я кивнула и, прислонившись спиной к холодильнику, спокойно наблюдала, как Мирач исчезает из виду. Я понимала, что в последнее время происходит что-то необычное: и природные катаклизмы, и лютые холода предвещали тяжелую и ненастную зиму. Январь уже был очень холодным, а сейчас, в начале февраля, стало еще холоднее, если такое вообще возможно. Я вздрогнула от внезапно заработавшего мотора холодильника, отвлекаясь от размышлений, а потом осмотрела темную кухню. Осознав, что балконная дверь открыта настежь, я внезапно оцепенела.

Белый тюль тихонько колыхался. Я не могла отвести взгляда от молодого месяца, сияющего между двумя занавесками, которые трепетали на ветру будто белые крылья. Казалось, стук моего сердца начал заполнять всю квартиру.

Налетевший вдруг ветер растрепал мои длинные темные волосы и откинул их назад. В кожу иглами вонзился холод, проникая до самого мозга, а конечности будто сковал паралич. Я чувствовала себя так, словно нахожусь не внутри своего тела, а вне его, как бы наблюдая со стороны.

Тень… На балконе за развевающимися занавесками промелькнула тень. Когда ее очертания совпали с тем, что нарисовало мое воображение, я машинально приоткрыла рот. В ушах загудел ветер, снег вихрем ворвался в дом, а тень двинулась в моем направлении.

Она напоминала фигуру волка.

Я услышала нежный голос, звучащий в унисон с ветром:

– Jūsu kārta… – «Твоя очередь».

Голос, который я с трудом понимала, врезался в мое подсознание и подавил страх. Мой пульс участился, сердце забилось так быстро, словно хотело выскочить из груди, а с моих губ сорвался отчаянный писк. Внезапно все затихло, развевавшиеся на ветру занавески остановились, а тень исчезла.

Только когда папа ворвался на кухню с криком «Махинев!» – я пришла в себя и начала медленно возвращаться из темной бездны, в которую вновь погрузилась. Жутко напуганная, я укрылась в объятьях отца.

– Что случилось? – спросил он, нежно поглаживая мои темные волосы. Мое молчание успокоило его, и он не стал мучать меня дальнейшими расспросами. Еще какое-то время я грелась в его надежных объятьях, пока на кухню не вошли Мирач, Миран и мама.

– Что здесь происходит? – в панике спросила мама, пытаясь завязать пояс халата. – Махинев, с тобой все в порядке?

– Все хорошо, – сказал отец, поднимая руку. – Возвращайтесь в постель.