Именно во время пребывания Баретти в Стритеме Рейнольдсу был заказан его портрет; но дела пошли наперекосяк, и в письме от декабря 1776 года Джонсон сообщил Босуэллу, что Баретти покинул Трейлов «в капризном приступе отвращения или дурной натуры». Баретти умер в Лондоне через пару недель после своего семидесятилетия в 1789 году.

* * *

Неприязнь Босуэлла к Баретти, несомненно, повлияла на его мнение об оправдательном приговоре, которое и без того не лишено противоречий. Обсуждая случившееся с друзьями через несколько лет, он признался, что считает это убийство хладнокровным. Один из его приятелей утверждал, что это был явный случай самообороны, а другой – что это было непредумышленное убийство. Такое расхождение в суждениях неудивительно, поскольку определение того, в какой степени закон об убийстве разрешает защищать себя, свою честь и даже собственную невиновность, имеет долгую и запутанную историю. Самооборона при нападении, даже с летальным исходом, всегда обеспечивала абсолютную защиту от обвинения в таком преступлении, как убийство. Во многих юрисдикциях США это эволюционировало в «Доктрину крепости»^[29]. Согласно действующему в настоящее время закону в некоторых штатах домовладельцам разрешается убивать тех, кто вторгается в их собственность без разрешения, даже если они сами не подвергаются какой-либо прямой опасности.

Английское законодательство сопротивлялось такому широкому толкованию понятия самообороны. Вместо этого оно сосредоточилось на концепции права человека защищать свою честь силой. Эта идея может восходить к древнему королевству Бургундия, которое охватывало часть Центральной Европы примерно с IV века нашей эры. Королю бургундов Гундобаду приписывают создание концепции «судебного поединка», которую он распространил в значительной части Европы. Она пришла на британские берега вместе с норманнами и была важным элементом уголовного законодательства вплоть до Средневековья. До тех пор, пока Генрих II не ввел более формализованную судебную систему, которая включала популяризацию суда присяжных. Изобретение Гундобада основывалось на логике божественного вмешательства, согласно которой высшие силы должны посодействовать и обеспечить победу в битве невиновной стороне.

Сражение должно было проводиться с помпезностью и с соблюдением четких правил. Проходило оно на поле боя площадью шестьдесят квадратных футов, а за ним наблюдали судьи и адвокаты участников. Каждая из сторон была вооружена, а сама битва начиналось на рассвете. Судебное разбирательство начинал обвиняемый, заявляя о своей невиновности, после чего он бросал в сторону оппонента перчатку, которую противник должен был поднять. Сражение продолжалось до тех пор, пока на небе не появлялись звезды. Если к этому моменту обвиняемый все еще стоял на ногах или убивал своего противника, он считался победителем и получал оправдательный приговор. Но если тот отказывался от борьбы в отведенный период времени, он подлежал казни без возможности отсрочки.

Поскольку английское право развивало более сложную систему судебных разбирательств на протяжении XIII и XIV веков, практика «судебных поединков» канула в Лету. Однако законность защиты своего доброго имени физической силой не ушла насовсем. Она была возрождена в форме дуэльных поединков в Италии эпохи Ренессанса, во времена стремления ко всему рыцарскому и средневековому. Как и во времена Гундобада, идея распространилась по Европе и дошла до Англии в XVI веке. Дуэли стремительно набирали популярность среди дворян, которых привлекал этот якобы цивилизованный, пусть и смертоносный, подход к разрешению споров между джентльменами. Дуэли были популярны во всей Западной Европе, а также в Северной и Южной Америке на протяжении XVII–XIX веков. В Англии эта практика достигла своего апогея в георгианскую эпоху, отчасти благодаря возросшему во время наполеоновских войн авторитету военных. Такие сражения с восторгом воспринимались в вооруженных силах, где для офицера считалось преступлением отказаться защищать свою честь или честь своего полка, когда ему бросали вызов.

Эти псевдовоенные и аристократические ассоциации придавали дуэлям видимость легитимности. На протяжении истории эта практика была официально запрещена, но неофициально допускалась и даже поощрялась. И Оливер Кромвель^[30], и его преемник Карл II были против дуэлей и принимали законы, запрещающие вызов или участие в поединках, результат которых подпадал бы под действие других законов. Если исход был летальным, выносилось обвинение в убийстве, а если ни один из участников не был смертельно ранен – их обвиняли в драке или нападении.

Однако на практике, если дуэль оканчивалась чьей-то смертью, выжившему удавалось избежать клейма убийцы. Присяжные, как правило, неохотно признавали победителей виновными, а если и признавали, то вердикт часто отменялся решением о помиловании. Со временем малочисленность обвинительных приговоров за убийство создала неписаный закон, согласно которому дуэлянты могли избежать обвинения в этом преступлении при условии, что они вели честный бой и придерживались многочисленных общепринятых правил его ведения.

В каждой стране существовал свой собственный кодекс дуэлей, со свомими правилами. Общим для всех было лишь требование о самом вызове, его официальном принятии вызова и назначении «секунданта» от каждой стороны. Он был кем-то вроде оруженосца в эпоху средневекового рыцарства, некий судья, свидетель и посредник, как Санчо Панса для Дон Кихота. Секунданты руководили организацией всего процесса, включая дату и время поединка, предоставляли согласованное оружие. Они также должны были попытаться примирить стороны до начала дуэли, насколько это было возможно.

Когда аудитор штата Иллинойс^[31] вызвал Авраама Линкольна на дуэль из-за краха государственного банка в 1842 году, именно их секунданты предотвратили сражение, которое должно было состояться на Кровавом острове на реке Миссисипи. Тогда охотно собравшаяся на берегу реки большая толпа, разошлась неудовлетворенной. Место было выбрано таким образом, чтобы избежать законов штата Иллинойс, запрещающих дуэли.

Вопрос о таких поединках был как классовым, так и правовым. На дуэлях сражались в основном джентльмены и представители знати, а люди низкого статуса участвовали в обыкновенных драках. Со времен Средневековья пэрам, которым грозила казнь за непредумышленное убийство, разрешалось прибегать к использованию «привилегий духовенства», благодаря чему они избегали крайней меры пресечения. Эта странная практика допускала помилование членов церкви, осужденных за некоторые преступления, караемые смертной казнью. Впоследствии она распространилась и на аристократию и всех, кто был способен зачитать соответствующую присягу в суде. Грамотность была очевидным доказательством той или иной формы религиозного признания.

Присяжные делали все, что могли, чтобы смягчать приговоры и добиваться признания убийства непредумышленным. Таким образом они позволили обвиняемым из высших эшелонов общества ссылаться на привилегии духовенства и спасать свои жизни. То, на что пошли присяжные, чтобы избежать признания дуэлянтов виновными в убийстве, сыграло ключевую роль в разработке разграничительных линий между умышленным и непредумышленным убийством. Как и в случае с процессом Джона Моугриджа в 1707 году, поведение убийцы больше не было единственным, что вызывало пристальное внимание в зале суда. Присяжные тщательно анализировали действия погибшего перед дракой, а также изучали, можно ли найти основания для оправдания поведения убийцы? Чаще всего они находились.

Гайд-парк был популярным местом для дуэлей. Именно здесь герой романа Уинстона Грэма «Штормовая волна» Росс Полдарк сражается с коварным членом парламента Монком Эддерли, действие происходит в конце XVIII века. Эддерли и Полдарк спорят в палате общин, якобы из-за пары перчаток, но на самом деле из-за жены Полдарка Демельзы. На следующее утро Эддерли вызывает Росса на дуэль в Гайд-парке. Росс убивает Эддерли, но скрывается с места преступления, как они и договаривались заранее. Его ответственность за смерть Эддерли – тайна для его коллег по парламенту и лондонской общественности; а его непримиримый враг Джордж Уорлегган безуспешно пытается возбудить какой-либо официальный интерес к стрельбе. Сэр Джон Митфорд, реальный генеральный прокурор того времени, появляется в романе эпизодически и на удивление пренебрежительно относится к этому делу.

На эту вымышленную дуэль автора, вероятно, вдохновил реальный случай: дуэль, которая состоялась одним весенним утром на траве Тотхилл-Филдс, между Ричардом Торнхиллом и членом парламента сэром Чолмели Дерингом. Они были друзьями, но однажды вечером, выпивая, поссорились за ужином в «Той Инн» в Хэмптон-Корте. Завязалась потасовка, в которой сэр Чолмели одержал верх и жестоко избил Торнхилла, выбив ему несколько зубов. После пары дней восстановления сил и размышлений Торнхилл написал своему бывшему другу воинственное письмо:

«8 апреля, 1711

Сэр,

я собираюсь выехать за границу завтра утром и настаиваю на том, чтобы вы “познакомили меня со своей шпагой или с пистолетами”. Достопочтенный джентльмен, который принесет вам это письмо, согласует с вами время и место. Думаю, Тотхилл Филдс вполне подойдет; Гайд-парк не будет переполнен людьми в это время года.

Ваш покорный слуга,

Ричард Торнхилл».

Тотхилл Филдс – участок открытой земли недалеко от Темзы в Вестминстере, его границы приблизительно соответствуют современным Ридженси-стрит и Тачбрук-стрит. Сейчас на этой земле находится кафедральный собор, а также игровые площадки Вестминстерской школы. В начале XVIII века Тотхилл Филдс располагался на самой окраине мегаполиса, вдали от посторонних глаз. Поэтому единственными людьми, которые, вероятно, услышали бы выстрелы, были заключенные Тотхилл Филдс Брайдуэлл, той тюрьмы, в которую будет заключен Джузеппе Баретти в ожидании суда за убийство Эвана Моргана несколько десятилетий спустя. И хотя у сэра Чолмели было преимущество в рукопашной схватке, Торнхилл был хорошим стрелком и смертельно ранил своего противника первой же пулей.

Однако Тотхилл оказался менее пустынным, чем они надеялись. Торнхилл был немедленно задержан прохожим, который услышал выстрелы. Следом он был арестован, судим и признан виновным в непредумышленном убийстве. Присяжные с сочувствием отнеслись к рассказу Торнхилла о том, как его избил почетный член парламента, и даже сам сэр Чолмели пришел на помощь своему бывшему другу из могилы. На смертном одре он заявил, что сам был виноват во всем случившемся и прощает Торнхилла. Друзья сэра Чолмели, однако, не были столь великодушны, и Торнхиллу недолго было суждено жить на свободе. В августе того же года в Тернхэм-Грин на него напали двое мужчин и забили насмерть. Утверждается, что во время избиения нападавшие кричали, что Торнхилл должен заплатить за гибель сэра Чолмели.

Дуэли и небрежное отношение к ним закона не были защищены от порицания, несмотря на то что дуэлянты относились к высокому классу. Так, редакторы «Ньюгейтского справочника», которые не были впечатлены оправдательным приговором Торнхилла, заявляли:

«Ужасная практика! Позорная для нашей страны и в равной степени противоречащая всем божественным и человеческим институтам! Остается только надеяться на то, что придет время, когда законодательный орган издаст указ о том, что каждый человек, который окажется достаточно низок, чтобы вызвать кого-то на дуэль, будет обречен на смерть как убийца».