Нилит увидела их – мужчин в длинных зеленых одеждах, серебристой броне и остроконечных шлемах с высокими плюмажами. В руках они держали длинные мечи, и вид у них был явно враждебный. Роскошь доспехов буквально кричала о том, что они – воины Консорциума.

– Стоять! – крикнул Джоби, который приблизился к Нилит на расстояние, равное древку копья.

В этот миг из дождя вырвалась фигура в промокших лохмотьях и врезалась в преследователя. Джоби отлетел к клетке, где слазергаст все еще извивался в голодной панике. Существо вонзило зубы в плечо Джоби, и тот завыл от боли.

– Уходим! Живо! – зашипела груда грязных тряпок. Женщина. Она ткнула рукой в сторону переулка.

– Я без них не уйду! – заявила Нилит, тщетно пытаясь развязать второй узел одной рукой.

Женщина достала обломок стекла и одним движением перерезала путы. Аноиш встал на дыбы и замолотил копытами по воздуху. Схватив веревку, Нилит потянула его вслед за горой тряпья.

* * *

– ТЫ КТО ВООБЩЕ такая? – грубо бросила Нилит, останавливая коня и его жуткий груз.

Призрак Фаразара поднялся; его лохмотья и пары были измазаны в рыжевато-бурой грязи. Он вполголоса пробормотал какую-то непристойность.

Куча тряпья покачала головой и показала на Небесную Иглу.

– Нет, – сказала Нилит и оглянулась – узнать, может ли она позволить себе такое упрямство. Позади нее были только голые прямоугольные здания. Свет их окон собирался в золотистые лужи, в которых играл дождь. По тихой улице шли несколько призраков в промокших насквозь рубашках.

– Мы никуда не пойдем, пока я не узнаю, кто ты, – добавила Нилит. – Я уже поняла, к чему приводит доверчивость.

Женщина остановилась и вздохнула. Затем она медленно повернулась и согнутым пальцем потянула вниз материю, которой было обмотано ее лицо. Нилит увидела зеленые и лиловые круги под ее глазами и свернутый набок нос, а также глубокие порезы на лице. Совсем недавно, когда Нилит избили, ее собственное лицо было в таком же состоянии.

– Госпожа, я – Хелес, дознаватель Палаты Кодекса. Полагаю, при любых других обстоятельствах это была бы приятная встреча.

Женщина совершенно точно не выглядела так, как все известные Нилит дознаватели, хотя на ее щеке и шее действительно виднелись завитки черных татуировок.

– Я понятия не имела, что дознавателей отправляют так далеко на Просторы.

– А нас и не отправляют.

– Где твоя форма?

Хелес не ответила. Нилит заметила, что та смотрит мимо нее – на Фаразара. Нилит загородила его собой, жалея о том, что у нее нет оружия. Холодный, тяжелый груз лег на ее сердце. На ее пути встала еще одна крыса.

Хелес стряхнула с себя еще больше тряпок; с ее лба и бритого, покрытого синяками затылка поднялся пар.

– А вы не представитесь? – спросила она, позволяя вопросу повиснуть во влажном воздухе.

– Сула, – сказала Нилит, вытащив из глубин памяти имя своей матери.

Теперь она четко видела на лице женщины спирали татуировок. Судя по их сложности, Хелес заслужила высокое звание в Палате Кодекса, и если они настоящие, то эта Хелес – опытный профессионал. «Интересно, кому она перешла дорогу?» – подумала Нилит.

Хелес рассмеялась, но в ее смехе не было ни намека на веселье.

– Ясно. А ваш призрак?

– Не твое дело, – отрезала Нилит. Позади нее заржал Аноиш; ему, как и Нилит, так же надоели назойливые чужаки. Безел лежал на спине коня и яростно щелкал клювом. Так называемая дознаватель прислонилась к колонне из песчаника, вырезанной в виде пустынной кошки.

– Последние несколько дней я провела, пробираясь сквозь эти проклятые Просторы. Душекрады, карманники, безумцы… И эти деловые люди, которых вы разозлили… Если ускользнете от одних, вас поймают другие. Я думала, что в городе все плохо, но…

– К чему ты клонишь? У меня нет времени на пустую болтовню, – зарычала Нилит.

Хелес с шумом пососала раздувшуюся губу.

– Здесь немногие знают, что такое доброта; тут таких людей меньше, чем в городе. Представьте себе мое удивление, когда сегодня, пока я пыталась заснуть, кто-то бросил мне серебряную монету. Судя по всему, этот человек был пьян, но все равно – он же мог дать мне оплеуху, а не милостыню.

Хелес достала из-под складок своей одежды серебряную монету и подняла ее вверх, показав выгравированный на ней силуэт Аракса.

– Но еще больше я удивилась несколько часов спустя, когда я оторвала взгляд от монеты и увидела, что то же лицо катит мимо меня на повозке, и притом спорит со своей женой, – сказала Хелес, поворачиваясь к Фаразару. – Лицо, которое прямо сейчас должно прятаться в бронированном убежище на вершине Небесной Иглы. Интересно, как же это могло произойти?

Хелес повернула монету, показав ее обратную сторону: величественный профиль отвратительного мужа Нилит. Ей всегда не нравилось, что он заставляет изображать его молодым – и сейчас она ненавидела его за это еще сильнее.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, ваши величества, – сказала Хелес – спокойная, словно рассвет. – Так вот, значит, где вы были, императрица Нилит. Не Сула. А не на востоке, как нам говорили.

Нилит сделала шаг назад, жалея о том, что у нее нет оружия. Она была готова вскочить на коня и затоптать эту женщину. Она ничего не сказала, а просто посмотрела ей в глаза. Хелес не проявляла к ней ни малейшего почтения, но в ее красных глазах не горел огонь жадности, и на убийцу она тоже не была похожа.

Фаразар, прислушивавшийся к их разговору, ослабил петлю на своей шее и заговорил.

– Дознаватель, арестуй эту женщину! Она убила твоего императора!

Нилит дала ему мощную пощечину, но так как на руке у нее не было меди, то вышло, что она просто погладила его по щеке.

– Не лезь, дознаватель. Это не твое дело.

Хелес выступила вперед.

– Боюсь, что вы оба ошибаетесь. Я служу кодексу, и поэтому мой долг – заботиться об интересах правителя и его семьи. Поскольку вы, император Фаразар, были убиты – и я не хочу знать, как это произошло, – то теперь я должна подчиниться живой императрице.

Нилит и Фаразар переглянулись; один нахмурился, вторая улыбнулась.

– Как ты смеешь!

– Император, я не знаю, какие у вас жалобы, но, если честно, мне плевать. Я не знаю, какую игру вы ведете, императрица, но у города сейчас и так хватает проблем. Но… мой долг защищать вас, и я исполню свой долг.

Двойственный подход дознавателя совсем не понравился Фаразару.

– Это немыслимо! Я прикажу камерарию запороть тебя до смерти, как только…

Нилит было непросто поверить Хелес.

– Ты знаешь, что тело императора находится прямо здесь, и его никто не поработил. И ты утверждаешь, что не хочешь стать новой императрицей Аракса? Ты не хочешь править империей?

Взгляд Хелес выдал ее; она посмотрела на грязный вонючий сверток, который свисал с бока коня. В мире не было ни одного человека, который не подумал бы о том, каково это – сидеть на вершине Небесной Иглы и править величайшей цивилизацией мира.

Но Хелес мгновенно прогнала от себя эту мысль. Затем она посмотрела в глаза Нилит, смахнула дождевую воду с лица и покачала головой.

– Более великие люди, чем я, пытались править этим городом и потерпели неудачу. Аракс неуправляем по своей природе. С телом делайте что хотите. Но если бы у вас была возможность столкнуть весь город в море и начать заново, вы бы уже лежали в луже с перерезанным горлом.

Нилит была рада такой прямоте, граничащей с грубостью. Ей уже до смерти надоели загадки и ложь. Она нуждалась в искренности, и речи дознавателя показались ей музыкой.

Она повернулась к Аноишу и соколу, который лежал на его спине. Безел вытянул крыло, и кровь стекала с него по боку коня. Нилит подняла руку, чтобы смахнуть каплю воды с носа, но ее уколол холод, и она поспешно убрала призрачную руку.

– Можно ли ей доверять? – спросила Нилит.

С тех самых пор как Нилит отправилась на поиски мужа, она впервые обратилась за советом. Сейчас она была похожа на нищенку, выпрашивающую милостыню.

– А есть ли у нас выбор? – хриплым голосом отозвался Безел.

Борясь с ноющей болью в костях, Нилит повернулась обратно. Хелес не сдвинулась с места.

– Ладно, но сначала нам нужен отдых. И пища.

Хелес вздернула губу, но затем кивнула и, повернувшись, пошла прочь, хлюпая по лужам.

– Надеюсь, когда мы решим захватить город, он еще не исчезнет.

Глава 7
Половина монеты

Интересно, что именно медь, а не серебро и не золото стала самым драгоценным металлом в мире. Владельцам шахт, которые находятся в пустыне к западу от Арка, несказанно повезло, ведь залежи меди там протянулись на несколько миль. Владельцы этих шахт, или их Консорциум – под этим названием они вошли в историю – стали богаче любого императора.

ИЗ ТРАКТАТА ПО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ АРКА

* * *

СОЛНЦЕ ВСТАВАЛО ЯРОСТНО: оно словно считало, что дождь обманом его потеснил. Заря потянула с земли туман, и он пополз между зданиями – настолько густой, что люди не видели собственных ног; он испортил синее небо, затянув его полосами облаков. Туда, где во мраке возникал разрыв, врывался солнечный свет, окутывая город и его башни похожими на горы дымчатыми полосами – темными и золотыми.

Одно такое копье света нашло щель в ставнях и врезалось в лицо Борана Темсы. Он спал и видел сон о монетах, которые летели во все стороны, словно песок во время бури. Сон был неглубоким, и свет быстро разбудил Темсу. Зарычав, Темса открыл глаза, мгновенно ослеп и повернулся на бок, чтобы спрятаться от солнечных лучей.

Бум.

– Сраная постель! – прошипел он керамической плитке, к которой прижалось его лицо.

Он подождал, пока стук в его голове стихнет, а затем уперся ладонями в пол. Его запястье пронзила боль, и он прикусил губу. Травмы, полученные в ходе налета на дом Финела, отказывались заживать, и в ребрах тоже что-то закололо. Он снова лег и замер, кипя от ярости, начал ждать, когда пройдет боль.

Мертвые боги, как же хочется отлить.

Приподнявшись на локте, он пошевелил здоровой ногой и уперся ей в пол. Она защелкала и затрещала, но в конце концов он сумел встать на колено. Время и тяжелая жизнь нанесли тяжелый урон его телу, и утро очередного дня становилось все более болезненным. Темса радовался, что в городе редко шли дожди; в сыром воздухе его культя всегда ныла. Он поморщился, поставив ее искалеченный, покрытый шрамами конец на пол. Боль полетела вверх по хребту, и Темса, как всегда, проклял Мясника, который отрезал ему ногу.

Прижимая руку к боку, Темса вытащил из-под кровати позолоченный ночной горшок и поставил его перед собой. Мочевой пузырь был очень настойчив; Темса лихорадочно расстегнул штаны и едва не облил свои ноги, пока прицеливался в горшок.

Облегчившись, Темса разогнул колено, чтобы встать, и при этом случайно пнул ночной горшок так, что тот отлетел в сторону. Темса с удовольствием бы разразился проклятиями, если бы по его бедрам сейчас не текла горячая моча.

Приглушенно зарычав, он распахнул куртку и промокнул лицо и шею. Остальная жидкость залила переднюю часть куртки. Оскалившись, Темса потянулся к ноге.

Дверь в его спальню, скрипнув, открылась, и из-за дверного косяка выглянул призрак.

– Тор? Мы услышали шум… – Призрак умолк, заметив мокрого, наполовину голого Темсу и перевернутый ночной горшок, лежащий на полу.

– Иди на хрен! – взревел Темса. – И принеси воду!

Пытаясь не дышать носом, Темса схватил свою золотую ногу, которая лежала на столе рядом с кроватью. Он с громким лязгом поставил ее на пол, вставил в нее бедро и принялся завязывать ремни.

К тому времени, когда он закончил, призрак вернулся. Он приоткрыл дверь и робко заглянул в комнату. Громко топая, тор подошел к двери и выхватил у него кувшин с водой.

– Новую куртку и штаны! – крикнул Темса.