Укрощая хаос (страница 18)
Голос вывел меня из задумчивости.
– В чем дело? – раздраженно спросил я. Тишина и покой были просто восхитительны.
Острый с шумом выдохнул.
– Мы здесь уже больше часа, а ты до сих пор не сказал ни слова.
– Я все еще думаю.
– О чем?
Я указал на башню вдовы, словно она была единственной постройкой на всю округу. Благодаря густому туману так оно и было: темная пустота, наполовину поглощенная серой дымкой. Ее острые углы смягчились, расплылись, но выглядела она столь же зловеще, как и раньше.
– Ты не поймешь. Мой старый учитель называл это «наглядное представление».
– По-моему, ты это только что придумал, а уж о выдумках я кое-что знаю.
Я стиснул лоб двумя пальцами. Я не мог устать, но мне казалось, что я становлюсь тоньше, словно из-за тревог и потраченных усилий мои пары улетучиваются, словно из горшка с кипящей водой. На последнее вселение я потратил много сил. К счастью, путь к дому Хорикс обошелся без приключений: из-за дождя и тумана на улицах было тихо, и на меня почти не обращали внимания. Но это все равно была бешеная, безостановочная гонка. Если бы я до сих пор состоял из плоти и крови, то моя шея уже заныла бы, так часто я оглядывался. Все это время Острый был рядом и, как всегда, стремился наполнить каждую паузу мудрыми словами, невыносимой поэзией, или просто болтовней ни о чем. Он ничем не отличался от других собеседников: иногда его слова успокаивали, а иногда, как сейчас, раздражали.
– Ну а я знаю, как работают мои глаза, и знаю, что они не могут видеть через стены, – сказал я. – Поэтому мне нужно нарисовать все в голове, проложить маршруты на тот случай… проклятье! Зачем я все это тебе объясняю? Ты зря тратишь мое время.
Наступила тишина – по крайней мере, на какое-то время. Я как раз вызвал в памяти верхний этаж, когда…
– Ты всегда нервничаешь, когда вскрываешь замки? – спросил меч.
Я накрыл лицо Острого ладонью и продолжил наблюдения.
– Я взламывал замки, чтобы обрести свободу, но при этом всегда шел наружу, а не внутрь, ясно? Да и какого хера, меч? Имей совесть.
Острый начал что-то напевать вполголоса, а я снова посмотрел на башню Хорикс. В такую мрачную и туманную ночь окна и щели башни должны были светиться, как и у большинства окрестных зданий. Но тьму этого черного обелиска нарушал только один источник света, и он находился рядом с ее верхушкой – в покоях вдовы.
В центральном дворе слонялась горстка стражников. Туман был более плотный, чем утром, но я видел, что на солдатах полные комплекты доспехов и серебристые шлемы, украшенные черными лошадиными хвостами. Сидя на крыше небольшого базара, стиснутого между двумя башнями, я видел, как они лениво патрулируют темный участок рядом с воротами.
– Так какой у тебя план? От напряжения я умру во второй раз.
Я ответил далеко не сразу. Мне нравилось думать, что я – мастер своего дела, вот почему мне было больно признать, что есть только один способ проникнуть внутрь и добыть свою монету – сдаться. Это было похоже на жульничество, на метод обманщика, а не вора. Я строил в голове одну карту за другой, придумывал сотни мест, где может лежать моя монета, и даже фантазировал о том, что найду пару птиц, но все было без толку. Стражники ходили группами и держались рядом с дверью. Старая кошелка заперла башню наглухо.
Я притворился, будто прочищаю горло, и поделился своей грандиозной идеей с Острым.
– Мы идем через главный вход. Играем роль блудного замочного мастера, который так рад снова оказаться в безопасности. Мы выясняем, где Хорикс хранит мою монету, вселяемся в кого-нибудь и исчезаем.
Я сказал это с гордостью, но когда услышал свои слова, то понял, каким жалким выглядит мой план. В лучшем случае его можно было назвать сомнительным.
– И… И это все? – спросил меч, вечно игравший роль моей совести.
– Да. Это все.
– И на это ты потратил целый час?
– Ну…
– А как же я, Келтро? Я же тебе говорил – Хорикс не позволит тебе владеть мечом, и особенно проклятым душой-клинком. Судя по тому, что ты о ней рассказывал, она – умная, прозорливая женщина. Настоящая Гернея Подлая.
– Я не знаю, кто это. Я не знаю никого из тех, про кого ты постоянно упоминаешь. Я даже не знаю, существуют ли эти люди на самом деле. Просто… просто… твою мать!
Я опустил голову. На Хорикс я злился больше, чем на меч, но это не значило, что он меня не раздражал.
Время для размышлений закончилось. Я встал и навел меч на башню.
– Острый, ты забываешь, что с тобой – лучший замочный мастер Дальних Краев. Я прирожденный вор и взломщик, и к тому же могу вселяться во все, что захочу. В городе нет ни одной башни, в которую я не могу проникнуть, и башня вдовы Хорикс – не исключение. То есть волноваться не о чем. Ты в надежных руках.
– Я вижу перед собой совсем нового Келтро, – сказал меч, пока я вешал его на пояс.
– Старый мне надоел. Возможно, это связано с тем, что главный бог умолял меня о помощи.
– Похоже, после того разговора с богом ты зазнался.
Слезая по строительным лесам, стоявшим у стены, я попытался улыбнуться Острому.
– А может, я просто знаю, что в случае необходимости разрублю любое препятствие тобой.
– О да, ведь я испытываю такое наслаждение, вонзаясь в кого-нибудь. Келтро, ты хоть понимаешь, каково это – проходить через чьи-то кишки? Передо мной мелькают кости, желчь, дерьмо…
– А почему ты вообще такой острый? – спросил я, стараясь отвлечь его внимание – да и свое тоже. Я шел медленнее, чем нужно, по крайней мере, я все-таки шел. Стучать в дверь вместо того, чтобы взламывать ее замок, казалось мне чем-то неправильным.
– Маги натачивают не только сталь, но и душу – сначала камнем, потом медью. Именно душа придает клинку запредельную остроту. Я врезаюсь в пространство между вещами, – объяснил Острый.
– Это логично, – ответил я. Камень на рукояти недоверчиво прищурился. – Нет, я серьезно. Слушай, я же мертвый, и, кроме того, могу вселяться во всякое разное. Так что я тебя понимаю. Ты врезаешься. Надо было назвать тебя Резак.
– Или использовать одно из моих настоящих имен – Абсия или Черная Смерть.
Я усмехнулся.
– Черная Смерть.
Меч издал металлический вздох.
– Если дойдет до этого… до боя… то насколько хорошо ты фехтуешь?
Я немного подумал. Пару раз мне пришлось держать в руках оружие, и однажды я даже надел на себя доспехи – чтобы проникнуть во дворец, но я никогда не наносил удары мечом и не выходил на поединок. Это дурацкое дело никогда мне не нравилось. Я предпочитал занятия, где шансы на успех больше пятидесяти процентов.
– Я из тех фехтовальщиков, которые понятия не имеют, что нужно делать.
– Не бойся, Келтро. Значит, это ты в надежных руках.
– Э-э… У тебя же нет рук!
Я посмотрел на камень, вгляделся в его самодовольное лицо, и в этот миг мои пары разлились по гарде и клинку, а его серый туман в свою очередь заполз в мое запястье. Я попытался стряхнуть его, но моя рука отвердела.
Где-то глубоко в моей голове прозвучал смешок – несмотря на то, что Острый говорил вслух.
– Так какие у тебя планы на меня? – спросил он, меняя тему.
– Оставлю при себе. Спрячу тебя.
– Нет. Когда так сделали в прошлый раз, я тридцать лет пролежал в сейфе одного герцога из Белиша.
– Тогда подарю тебя Хорикс, а затем украду.
– Нет! Она, похоже, ничуть не лучше Темсы.
– А что она с тобой сделает – переплавит?
– Скорее всего.
Ворча, я принялся размахивать им и одновременно думать. Он же сейчас отмахнулся от моих лучших идей.
– А что, если я…
Договорить я не смог: какой-то человек в золотистых доспехах пробежал мимо, оттолкнув меня в сторону. Да, он извинился, но лишь потому, что на мне был украденный халат, на котором я украденным кусочком мела нарисовал белое перо.
Что-то в лице человека – что-то очень похожее на панику – заставило меня насторожиться. Любой человек, бегущий по улице, вызывает подозрения, а в Араксе – особенно. Я посмотрел по сторонам, но никакой погони не заметил. Солдат побежал прямо к башне Хорикс и исчез за окружавшими ее стенами, словно крыса в норе.
– Не нравится мне это, – сказал Острый.
– Мне тоже.
Я заглянул на соседнюю улицу. Туману почти удалось заглушить городской шум, и поэтому я напряг свои бедные уши, пытаясь услышать скучную музыку сапог и брони. Из памяти всплыло имя: Темса. После нападения на Финела прошло уже несколько дней, а ведь Хорикс была следующей в списке жертв. Лишившись меня, Темса, несомненно, решил ускориться.
Когда я ускорил шаг, то услышал скрип колес. Перед далекой жаровней промелькнула темная тень. Мои ноги сами зашагали быстрее, шаркая по песку. За лязгом ворот послышался еле уловимый ритм марширующих ног. Я перешел на бег. Топот ног усилился.
Башня вдовы возвышалась надо мной, черная и зловещая – с каждым шагом я различал на ней все новые детали. Вдруг, словно оранжевая молния, плывущая через облака, на улице передо мной возникла целая армия факелов. В тумане появились силуэты, вооруженные копьями и мечами. Удивленный, я бросился к ближайшему дому и прижался к каменной стене.
– Келтро! Что происходит? – негромким, но напряженным голосом спросил Острый.
– Не знаю! – прошептал я. – Но это охренительно не вовремя!
Я подкрался ближе, вглядываясь в туман. На улице перед башней вдовы стояли две неровно построенных колонны солдат, одетых в сверкающие плащи. Я раскрыл рот от удивления. Между золотыми нитями сияла тропическая бирюза. Вдоль кромки плащей тянулись элегантные символы. На груди и спине каждого солдата медными нитями был вышит герб королевской семьи.
– Хорикс прогневала императора? – спросил я. – Нет, конечно…
– Именем императора и кодекса! Открывай! – донесся крик из рядов солдат – не очень отчетливо, как мне показалось. За ним не последовало ни звука – ни ответа, ни оскорбления. Башня вдовы оставалась молчаливой, словно дуб.
Подойдя к солдатам так близко, насколько мне хватило смелости, я увидел, как солдаты располагаются рядом с воротами. Внимательно взглянув на них, я заметил, что плащи на них сидят неловко, и там, где они задирались, под ними виднелись черные доспехи. Лица у солдат были суровые или самодовольные.
– Это обман, – сказал я.
– Что?
– Мы опоздали! – рявкнул я, проклиная себя за то, что так долго прохлаждался на крыше. – Он пришел к ней. Пришел за моей половиной монеты.
– Кто?
– А ты как думаешь? Темса!
Солдаты забарабанили по воротам, повторяя, что они действуют именем императора и кодекса. Подобная уловка прекрасно подействовала бы, будь на месте Хорикс кто-то другой – но она не уважала никого, кроме себя. В данной ситуации, которая внезапно стала мрачной, это дарило слабую надежду: Темса не знал, кто ему противостоит.