– Я просто не знал, как сказать тебе, Грейс. – Его глаза не двигались, голос звучал спокойно – как, впрочем, всегда.

– Сумел же ты без помощи доктора сделать мне предложение. А теперь вот так – легко – отказываешься от того, чем очень дорожил?

Выражение лица Джеффа не изменилось, но по щекам покатились слезы. Психотерапевт протянул ему коробку с салфетками, но тот лишь отмахнулся.

– А может быть, все изначально было неправдой?

На этих словах Джефф так резко повернул голову в мою сторону, что чуть не вывихнул шею. Я впервые видела такое бурное проявление эмоций с его стороны. Он наклонился ко мне и, тяжело дыша, процедил сквозь стиснутые зубы:

– Ты лучше себя спроси!

Прав он был или нет, обсуждать наши отношения совсем не хотелось. Место и время были явно неподходящие. Джефф встал и сделал шаг к двери, но я опередила его.

– Можешь оставаться.

– Грейс, как-то неловко отпускать вас вот так, – вмешался доктор Уэйкфилд.

Я обернулась.

– Неужели кому-то из вас двоих есть дело до того, каково мне сейчас?

Ответил только доктор Уэйкфилд, Джефф плюхнулся обратно на диван и опустил голову.

– Вы правы, Грейс. Самое важное сейчас – ваши чувства.

– А ты действительно что-то чувствуешь, Грейс? Значит, вот что тебе было нужно? – снова дернулся в мою сторону Джефф.

– Ты лучше себя спроси! – бросив Джеффу в лицо его же слова, я выскочила за дверь.

К своему немалому удивлению, я действительно разволновалась не на шутку: после шока от предательства Джеффа пришло чувство… облегчения – при мысли, что мне больше не придется участвовать в этом идиотском фарсе.

Глава 3

Мы с Джеффом редко ссорились, и если такое случалось, то буквально через несколько минут после размолвки он начинал просить прощения. На этот раз все было по-другому: он не пришел домой ни в тот вечер, ни на следующий день – и я поняла, что дело серьезное. Это был самый долгий срок, когда мы не разговаривали, но я не собиралась делать первый шаг.

Наверное, я должна была переживать, что муж променял меня на другую женщину; злиться на то, каким образом он признался в измене. Вместо этого я мысленно ходила по кругу, вспоминая последние десять лет, и гадала, как и когда между нами все пошло наперекосяк.

Хотя Джефф физически отсутствовал, все в доме напоминало о нем: в холодильнике стояли разложенные по контейнерам диетические блюда из курицы и брокколи, которые я могла спокойно вышвырнуть; но вот разобраться с безвкусными безделушками, встречающимися повсюду в квартире, было не так-то просто…

Открыв шкаф, я заметила, что не хватает нескольких рубашек, хотя остальные его вещи были, как всегда, аккуратно разложены и развешаны по цветам, как в магазине «Блумиз»^[7]. В отличие от моих, которые валялись кучами, как после бомбежки. Стоит отметить, что недавно Джефф отказался от старомодных черных мокасин и широких брюк цвета хаки в пользу модных кроссовок и джинсов. По правде говоря, я сразу заподозрила неладное, когда он стал задерживаться на работе, ссылаясь на преобразования столетней давности. Но татуировка в виде знака бесконечности на его лодыжке сбила меня с толку: я отказалась от мысли об интрижке на стороне в пользу кризиса среднего возраста. Скорее всего, случилось и то и другое, но я ничего не предприняла. Так кого сейчас следовало винить?!

Порывшись в ворохе старых туфель и скомканных вещей на своей половине шкафа, я откопала старый черный чемодан, украшенный багажными бирками, которые не удосужилась оторвать после последней поездки в Техас.

Пока я раскладывала чемодан на кровати, зажужжал телефон и одновременно с ним внизу хлопнула входная дверь. Кто-то позвал меня по имени, но я не узнала голоса. Успокоив себя тем, что ни один убийца не станет таким образом привлекать к себе внимание, я выглянула на лестницу.

– Грейс! Ты здесь? Надеюсь, не испугала тебя.

– Совсем чуть-чуть.

Это была Аша, единственная подруга, оставшаяся у меня после колледжа; нашей дружбе не помешало ни ее превращение в супермаму с кучей детей, ни моя приверженность идее брака без детей.

Аша протопала по ступенькам, сердито бубня:

– Сначала пишешь, чтобы я приехала, а потом не берешь трубку.

В ее голосе, как обычно, звучали гневные нотки. Раньше я все время думала, что чем-то ее рассердила, пока Аша не спросила, почему я все время извиняюсь. Как-то, еще на первом курсе, она написала: «У меня синдром стервозного голоса». Дело было на одном из семинаров, которые администрация придумывает для свежеиспеченных студентов, чтобы те привыкали к дисциплине и не портили статистики.

– Извини, нырнула в шкаф Декстера.

Последовав за мной в комнату, Аша заглянула в шкаф и рассмеялась.

– Декстерррра! – передразнила подруга. – После стольких лет в Бостоне? Я умываю руки.

Аша была индианкой и коренной бостонкой – она взялась приобщать меня к стилю жизни Новой Англии^[8], начав с высмеивания моего раскатистого «р», свойственного южанам.

В ответ я сделала страшные глаза и… чуть не потеряла левую контактную линзу. Аша хихикнула.

– Теперь это уже не твоя проблема.

– Джефф должен будет вывезти свое барахло до моего возвращения, иначе я отдам все в благотворительный фонд.

– Даже бездомные погнушаются таким дерьмом, – с этими словами Аша швырнула в меня одним из мокасинов.

– И то правда.

– Кстати, можешь не волноваться, в твое отсутствие обещаю взять на себя заботу о Пуддлзе. Хотя он мог бы пригодиться Лоралинн в дороге – в качестве парика.

– Не смейся над святым, – вяло откликнулась я.

Аша впервые встретила маму на выпускном вечере и к тому времени была наслышана о ее выходках. В отличие от меня, буквально сходившей с ума от раздражения, подругу они забавляли.

– Она напоминает мне киношных мамочек. К ее чести, она никогда не пыталась выдать тебя замуж за сына друга семьи.

«Есть вещи и похуже», – подумала я.

– Ты уверена, что сможешь позаботиться о коте? Хотя, зная тебя, кота я, скорее всего, больше не увижу.

– Я его как минимум переименую.

А вот на это я бы с радостью согласилась. Кличка Пуддлз была, на мой взгляд, просто дебильной. Ее придумал Джефф: он любил присваивать нашим домашним питомцам нелепые, но звучные имена.

– А кому отойдет кот после того, как вы, ребята…

– Не бойся произнести это слово – «разведемся».

Вот я и назвала вещи своими именами. И задумалась: не имея детей, с равными доходами, мы могли бы разделить совместно нажитое имущество довольно легко, но владение котом создавало проблему. Хотя вряд ли нам потребуется обращаться к мудрости царя Соломона, тем более что я не кошатница. Как, впрочем, и не собачница.

Я взяла Пуддлза на руки и начала почесывать ему за ушком, на что кот ответил довольным мурлыканьем. Бедный! Он понятия не имел, что его ждет. Вся его жизнь проходила в компании телеканала Animal Planet, роботизированной кормушки, дозатора воды и туалета. А теперь ему предстоит бороться за жизнь в окружении кучи детей.

– Спасибо, что пришла. И за то, что готова взять нашего старичка. – Я перестала вести счет жизням кота, когда перевалило за девять.

– Ты уже сообщила матери о своем грандиозном решении или просто собираешься появиться у нее на пороге с набитым чемоданом? – Аша кивнула в сторону кучи одежды, которая валялась на кровати.

– Нет пока. Жду, когда решение полностью созреет.

– Чтобы не передумать?

– Похоже на то.

– Ну, если будет нужна помощь, ты знаешь, где меня найти. Буду ждать твоего возвращения.

Я погладила Пуддлза, а затем бросила несколько пар обуви в открытый чемодан.

– Что собираешься делать дальше? – спросила Аша, аккуратно складывая мою одежду.

– Наслаждаться отдыхом? Параллельно переваривать случившееся, стараясь не сойти с ума.

– Да, глобальный план для первого отпуска за много лет. Мы же называем это «отпуском»?

– Лучше «семейной командировкой».

Подруга не хуже меня знала, что после колледжа мы с мамой редко виделись. Созванивались в последнее воскресенье месяца, я приезжала к ней на Рождество и День благодарения, в основном чтобы удрать от холодной бостонской зимы. И каждый раз, получив порцию странных историй из жизни Элвиса и наслушавшись его песен, я возвращалась со словами, что делаю это в последний раз.

– Я поняла, почему ты решилась на это путешествие. Потому что ты хорошая дочь.

Аша всегда умела сказать нужное слово в нужное время, успокаивая мою совесть.

– Не уверена, что хорошая. Просто дочь.

– Не всякий мог бы так поступить. Так что вспоминай об этом, когда придется в тысячный раз прослушивать подборку великих творений Элвиса.

– Не думаю, что поможет.

Схватив бокал с вином, я плюхаюсь на кровать. Я изо всех сил старалась не показать, насколько взвинчена. Аша села рядом.

– Выпей, сестренка. Тебе пойдет на пользу.

– Все, у меня дел по горло! – Я залпом допила вино. – Нужно сложить вещи и прикончить эту бутылку!

Аша поцеловала меня в макушку, взяла на руки Пуддлза и, напевая You Are Always on My Mind^[9], направилась к лестнице.

– На что я себя обрекла?

Она повернулась.

– На доброе дело.

Боже! Как было бы хорошо.

В трубке продолжали звучать гудки, и я репетировала речь, которую наговорю на автоответчик после того, как дослушаю Are You Lonesome Tonight?^[10] в мамином исполнении. И в этот момент раздалось:

– ГРЕЙС?! – Было слышно, что мама сильно запыхалась. – Сегодня же не наше воскресенье. У тебя все в порядке?

Как я ненавидела себя в этот момент за то, что телефонные звонки не по расписанию заставляют ее тревожиться.

– У меня все хорошо. А как ты? Ты только что марафон пробежала?

– О боже, нет. Ты же знаешь, я побегу только при виде разъяренного медведя. Просто воспитываю характер – оставляю телефон в розетке. Говорят, эти телефоны как наркотики, к ним можно пристраститься. – Слово «наркотики» она прошептала, будто сидела на собрании анонимных наркоманов.

– Мама, ты точно так же относилась к банковским картам. А теперь заказываешь свои парики через интернет, как обычная миллениалка. – Тут же сознаю, что мама понятия не имеет, кто такие миллениалы, и придется потратить следующие пятнадцать минут на объяснения, поэтому быстро продолжаю: – Звоню тебе по поводу твоего дня рождения.

– Ах да. Семь-ноль, СЕМЬ-ДЕ-СЯТ. Представляешь? Джейн Пардью сказала, что я выгляжу не старше шестидесяти. Все потому, что она никогда не видела пожилых азиаток. Мы не скукоживаемся! – И мама покатывается со смеху. Одному Богу известно, откуда она черпает все эти благоглупости. Это азиатки-то не скукоживаются?! Все сплошь покрываются морщинками. Вот почему я всегда прячусь в тени.

Мама заговорила об уходе за кожей и необходимости зонтиков. Раньше все это меня страшно раздражало, но теперь я и сама стала придерживаться простых правил: пить теплую воду с лимоном, находиться на солнце только под зонтом…

– По поводу поездки в Грейсленд. Ты не передумала?

– Конечно же нет. Я думаю о ней уже несколько лет. У меня все заранее спланировано. Ронни Альбертсон сказала, что поедет со мной, если ее муж отпустит, но, видит бог, я не смогу находиться в машине с этой женщиной в течение двух недель – даже ради Элвиса.

– Ты все еще хочешь, чтобы я тебя отвезла?

Телефон замолчал.

– Мечтаю об этом, – сказала она удивительно спокойно и просто, в непривычной для себя манере. Я даже опешила.

– Тогда так мы и сделаем. Я… прилечу в Эль-Пасо, и мы отправимся в путь.

В трубке наступило гробовое молчание.

– Мама? Мам!