У меня звонит телефон, диспетчер сообщает, что у него есть клиент, и проговаривает основные данные – ФИО, возраст, пол, продолжительность запоя, после чего отправляет мне эту же информацию в сообщении, дополнив ее адресом. Мне следует перезвонить пациенту. Вот с этого момента начинается вызов.

Проведя короткую беседу, я узнавал необходимую мне как врачу информацию и выдвигался на адрес. Я брал сумку с медикаментами, складную стойку для капельницы и бежал к машине, дабы не заставлять пациента ждать. Приехав на адрес, я оценивал психическое и соматическое состояние пациента, и если оно соответствовало моей компетенции, то я начинал работу, предварительно обговорив стоимость услуг. Чаще всего лечение – это «собрать» человека и поставить ему капельницу, за время терапии проконтролировать жизненно важные показатели, заполнить медицинскую карту и оставить рекомендации по последующему лечению болезни. В среднем капельница занимает от сорока́ минут до полутора часов. Взяв оплату, следовало выдать визитки и рекламные брошюрки клиники и уйти.

Вернувшись в машину, я отзванивался диспетчеру, сообщал сумму с адреса и дополнительную информацию, если необходимо, и приступал к ожиданию следующего вызова. Хорошим тоном считалось на следующий день перезвонить пациенту, справиться о его здоровье и постараться настоять на дополнительной капельнице.

Для получения нормального дохода нужно было сделать пять-шесть вызовов за сутки. Иногда бывали плохие дни с одним или двумя вызовами. Самым загруженным моим дежурством было двенадцать вызовов. Это действительно много.

В первое дежурство я просидел весь день как на иголках рядом с телефоном, но получил вызов только в два часа ночи, причем в соседний дом, куда отправился пешком. Первые пациенты на новом месте запоминаются навсегда, и эта работа не стала исключением.

Женщина лет пятидесяти, с недельным запоем, которая не могла уснуть, имела все признаки абстиненции^[4] средней степени тяжести и настоятельно просила «сделать так, чтобы завтра она смогла выйти на работу, а то уволят». Я сделал все что смог, и все остались довольны, каким-то чудом на следующий день она даже добралась до работы.

Это был простой и приятный вызов к интеллигентному человеку с понятной симптоматикой и типовой терапией. Так было далеко не всегда, но удачное начало меня порадовало.

По первости у меня не было собственной машины, что и хорошо, и плохо одновременно. Естественно, этот факт вызывал больше неудобств, но был и один огромный, жирный плюс: я отказывался от дальних вызовов в область, стараясь брать клиентов максимально близко к дому. Хотя в пешей доступности вызовов не так уж и много, проще всего было кататься на такси, вычитая из дохода с каждого вызова еще и стоимость поездки туда-обратно.

Мне надоело в любую отвратительную петербуржскую погоду ждать таксистов по парадным, поэтому уже на улице я научился брать машину в аренду. С учетом суточного заработка это оказалось и выгоднее, и удобнее.

Неудобства оказалось два: утро и следующее утро. Дежурство я начинал не в восемь утра в собственной постели, а в те же восемь утра, но на пороге прокатной конторы. Хорошо, если сразу получал клиента и ехал работать, а могло такого не быть и до обеда, и даже до вечера, поэтому в голове вставала вечная дилемма, куда себя деть – или обратно домой, или чего придумать. На следующее утро после суточного дежурства всегда безумно лень ехать сдавать транспорт. С появлением своей машины стало гораздо проще. В такой работе машина, по сути, превращается во второй дом.

В какой-то момент я повернулся к папе. Он задумчиво тушил сигарету в пепельнице и, казалось, думал о чем-то своем.

– Скучаешь?

– Не отвлекайся. Я тебя внимательно слушаю.

– Ладно. История, которую я хочу тебе рассказать, укладывается в достаточно короткий промежуток времени. Примерно в месяц.

– Хорошо, продолжай.

– Можно я дальше буду возвращаться к нашему разговору курсивом? Иначе запутаем всех.

– Делай как тебе удобно. Хоть курсивом, хоть на испанский переходи. Ты же уже хорошо на нем говоришь?

– Сносно вроде бы. Но я все же буду использовать курсив.

– Хорошо.

Глава 2

В принципе, меня не тяготила роль выездного врача, и не в последнюю очередь потому, что для меня эта работа была временной. Несколько месяцев в году.

Вдруг случился ковид. Пандемия. Весь мир сошел с ума. Приехав в Петербург на пару месяцев, я задержался почти на полгода. И совершенно не понимал, когда этот бардак кончится и как прогнозировать какое-то будущее.

Чтобы заработать хоть немного больше, я стал брать больше дежурств. С привычных семи-восьми суток в месяц их стало двенадцать, а то и четырнадцать. По сути, подработка превратилась в основную деятельность. Между дежурствами я успевал поспать, но не более того.

Помимо выездной службы наша клиника располагала небольшим стационаром, буквально на двенадцать коек. Однажды мне предложили работать не только на вызовах, но в стационаре. С одной стороны, это не так выгодно по деньгам, но с другой – работа более спокойная. Естественно, я согласился.

Огромным плюсом было то, что стационар находился почти в центре и в пешей доступности от моего дома. Небольшое одноэтажное здание, сокрытое проходными дворами старого города.

В один из дней, во время моего дежурства, в дверь клиники позвонили. Открыв ее, я увидел юношу и, не раздумывая, пригласил его в кабинет для консультации. Он был явно встревожен, не знал, куда деть руки, то убирал их в карманы, то доставал, постоянно озирался по сторонам и немного заикался. Оказалось, это не пациент, а молодой специалист, который недавно окончил ординатуру и искал работу.

Что ж, поиск первой работы всегда волнительный. Я отправил его к шефу, тот его долго не мучил и, выяснив основную информацию, привел обратно ко мне.

– Алексей Сергеевич?

– Да.

– Заняты?

– Консультаций пока нет, в палатах спокойно.

– Ну и хорошо. Не могли бы вы показать Иннокентию Геннадиевичу стационар и коротко рассказать о работе?

– Почему нет.

– Тогда оставляю вас.

Вообще, странный юноша: высокий, с неловкими движениями и детским выражением лица, но в то же время с весьма неглупыми глазами и цепким взглядом. Он создавал двойственное впечатление. В какой-то степени меня даже расстроил тот факт, что я не могу его сразу прочитать. Я провел короткую экскурсию, оставил Иннокентия в своем кабинете и отправился к шефу.

– Можно войти?

– Конечно.

– Стационар показал, о работе рассказал. Что с ним дальше делать?

– А что думаете?

– Черт его знает. Молодой, зеленый. Надо смотреть. Хотите взять?

– Думаю, да.

– В клинику? Или на выезд?

– Пока не знаю. По-хорошему надо бы его подучить. Алексей Сергеевич, вы можете?

– Без проблем. У меня уже были практиканты.

– Вот и решили, а там посмотрим, куда его.

Несмотря на то что я старался держаться как можно увереннее в глазах начальства, как только я согласился взять ученика, меня сразу же начали одолевать сомнения и даже охватило небольшое чувство тревоги. За те несколько десятков шагов, которые отделяли кабинет шефа и приемный кабинет, в котором ждал парень, в голове успело пролететь множество противоречивых мыслей. Но от того, чтобы окончательно впасть в неконтролируемое состояние паники, меня спас папик, который неожиданно и в совершенно не свойственной ему манере не стал язвить или снисходительно усмехаться.

– Не парься.

– Что?

– Ой, извини. Не переживай, говорю.

– А чего это вдруг тебя озаботило, переживаю ли я?

– Если честно, сам не понимаю, но почему-то именно сейчас подумал тебя поддержать.

– Спасибо, конечно…

– Нет, я серьезно. Во-первых, тебе самому приходилось быть учеником, и не раз, а во-вторых, помнится, у тебя уже были стажеры и раньше.

Меньше всего, услышав папика у себя в голове, я ожидал от него слов поддержки, от неожиданности я остановился и встал посередине коридора.

– Последний раз я был в роли ученика лет восемь назад, когда пришел на скорую помощь. Меня стажировал пожилой, опытный врач, ему было ближе к восьмидесяти, и он сразу решил, что практику я в состоянии освоить и сам. В результате моя стажировка превратилась в непрерывный, местами достаточно вычурный околофилософский бред с элементами бытовухи и порнографии.

– Не накручивай. Все получится. Иди уже.

Мне даже показалось, что он мне подмигнул, хотя как? Но я не стал вдаваться в подробности и просто послушался.

Вернувшись к себе, я застал юношу скромно сидящим на краю стула для пациентов и неловко теребящим носовой платок.

– Итак, какие у тебя планы?

– Ищу работу.

– Готов к небольшой стажировке? Денег не дадут, но опыт бесценный.

– Долго?

– Думаю, пару дежурств надо будет вместе по вызовам покататься, разок в стационаре. А дальше решим.

– Конечно!

– Как тебя зовут? Мне всегда сложно запоминать имена.

– Кеша.

– А полностью?

– Иннокентий Геннадьевич.

– Хорошо, но для пациентов только Иннокентий Геннадьевич, никаких Кеш. Для пациентов ты должен излучать солидность и профессионализм, и от первого впечатления зависит очень многое.

– Понял.

– Практику будешь проходить со мной. Следующее дежурство у меня в четверг, на выездной службе. Готов?

– Да.

– Ты на машине?

– Нет.

– А где живешь?

– В Девяткино.

– Сочувствую. Тогда в четверг в восемь утра встречаемся здесь, в стационаре.

– Понял. Что брать с собой?

– Халат возьми, никаких кроссовок и маек, можно рубашку, туфли и чистые руки.

– Хорошо. А сейчас что?

– А ничего. Сейчас свободен, до четверга.

– Спасибо!

Утром, в день дежурства, я проклинал себя за то, что вписался в авантюру с практикантом. В восемь утра вызовы бывают редко, особенно в будний день. Обычно первые звонки от диспетчера поступают ближе к полудню, а значит, что вполне можно валяться в кровати. А тут мне надо мало того что встать в жуткую рань, так еще и тащиться за тридевять земель с сомнительной целью: обучить какого-то пацана.

К восьми я все же не приехал. Мне пешком идти до клиники быстрее, чем крутиться по односторонним улочкам в утренние пробки! Опоздал я не сильно, минут на сорок. Практикант терпеливо ждал на пороге стационара. Он даже не стал звонить в дверь: то ли стеснялся, то ли боялся. Я снова насторожился, но не придал этому особого значения. Поморгал фарами, он неуверенно подошел к машине и, открыв дверь, спросил разрешения сесть. Интересно, это все же воспитанность или тревожность?

– Как дела?

– Хорошо.

– Тогда начинаем учиться. Вот так начинается дежурство: с восьми утра в машине. И никто не знает, сколько мы так проведем времени. Вызов могут дать сразу, а можем и просидеть полдня.

– Хорошо.

– Кофе будешь?

– Наверное, да.

– Давай все же на «ты». Так проще.

– Можно я на «вы» буду? А ко мне можете обращаться, как вам удобно.

– Как скажешь. Мне проще на «ты».

– Без проблем.

– Ну, рассказывай.

– Что?

Все же это тревожность, он дрожал и ждал, что произойдет.

– Так. Я понял. Вот с чего мы начнем.

– С чего?

– Это твоя первая работа?

– Врачом – да.

– Успокойся. Ты не в школе, не в университете и тем более не на экзамене. Мы с тобой коллеги, и я уверен, что ты прекрасно все знаешь и умеешь. Моя задача на практике – показать тебе нюансы работы, а не поставить двойку в зачетку. Ты должен излучать уверенность и нахальство, а не дрожать, сиротливо оглядываясь.

– Хорошо, я постараюсь.

Он попытался улыбнуться. Это хороший знак. Есть шанс, что парень поуспокоится.

– Сам из Петербурга?

– Нет, из Новгорода.

– Девушка, жена?

– Девушка, в этом году ординатуру заканчивает.