Полосатый отпуск (страница 6)
Не при исполнении, конечно, но это мелочи. Любой гражданин вправе пресечь правонарушение, свидетелем которого он стал, так что представилась я только чтоб детишки меньше дергались. И про грабеж сказала с той же целью, до возраста уголовной ответственности они еще не дотягивали. Так что максимум, что светило этой предприимчивой парочке – меры воспитательного характера. То бишь ремень. Вот если второй раз попадутся, тогда другое дело.
– Вот!.. – выдохнуло милое дитя с косичками и плаксиво заныло: – Тетенька, пустите! Мы потерялись… Куда вы нас тащите?
И сморщилась, будто вот-вот разревется. Мальчишка всхлипывал и тер глазенки кулаком.
Расчет был стратегически верным: какие-то бабульки уже скрестили на мне осуждающие взгляды, а мама с девочкой чуть постарше вовсе нахмурилась и приостановилась. Не линчуют, конечно, но бока намять могут.
Зато тактика подкачала: избавиться от добычи мальчишка не успел. Я чуть сильнее сжала его локоть, заставляя выронить приметный красный кошелек, и назвалась громко:
– Домовой Стравински! Граждане, мне нужны свидетели. Подойдите, пожалуйста.
В свидетели никто не рвался, так что толпа рассосалась еще быстрей, чем собралась. Под шумок какой-то алкаш попытался стащить мою авоську.
– Не тр-р-ронь! – прорычала я, подражая бабуле.
Алкаш дернулся, икнул, выронил добычу и удрал. От удара промасленная бумага, в которую был завернут шмат сала, чуть приоткрылась, и умопомрачительный запах поплыл по рынку.
Мальчонка сглотнул набежавшую слюну, а у девчонки громко заурчало в животе. Я даже чуточку смягчилась.
– Что с вами делать? – вздохнула я. – По уму, надо бы в детскую комнату полиции сдать. Хотя, пожалуй, я сначала с родителями вашими поговорю.
Потому что умом-то я понимала, что не все полицейские в райотделе сродни мерзкому Хобе, но от одной мысли вернуться в РОВД и опять что-то объяснять во рту стало кисло.
– Не надо, – всхлипнул мальчонка.
Девочка буркнула, угрюмо глядя в пыль под ногами:
– А вы что, некромант?
Мне стало неловко.
– Ну хорошо, бабушка? Опекун?
Девчонка молчала, мальчик вдруг сказал тихо:
– Папку мы не знаем, а мамка месяц назад померла. Больше у нас никого нету…
На сочувствие пытались развести? Нет, чутье опытного домового твердило, что они не притворялись.
– А орган опеки куда смотрит?
Девчонка вдруг дернулась, забилась бешено.
– Пусти! Пусти, слышишь! Мы не пойдем в детдом!
Девчонку колотило, а мальчишка ревел в три ручья.
– Т-с-с, тихо. Ну, успокойтесь. Я что-нибудь придумаю.
Легко сказать. Как это еще соседи тревогу не забили? У нас, слава императору, безнадзорных детишек осталось мало. Вот после войны они толпами по улице слонялись, теперь времена другие.
В этот момент скрипнула дверь туалета и дама в леопардовых лосинах выскочила наружу. Судя по бешеным глазам и размахиванию сумочкой, кражу она уже обнаружила.
– Мадам, – обратилась я к ней вежливо, – кажется, вы обронили?
И качнула подбородком на лежащий в пыли кошелек.
– Ох, – дама схватила его и прижала к полной груди. – И правда! Спасибо вам. А…
Она настороженно покосилась на детишек.
– Не стоит благодарностей, – откликнулась я. – Простите, мы с, кхм, племянниками спешим.
Дама хлопнула накрашенными ресницами. В "племянников" она явно не поверила, однако упрямиться не стала. Кто же спорит с благодетелями?
– Да-да, конечно. Еще раз спасибо. – Она вытащила из сумки визитку. – Если вдруг что-то понадобится…
Когда счастливая жертва ограбления убралась восвояси, я легонько встряхнула детишек.
– Ну, племяннички, идем к вам.
– З-зачем? – выдавила девчонка, глядя исподлобья.
Мальчишка только носом шмыгнул.
Я подняла брови.
– Предпочитаете детскую комнату полиции? Нет? Так я и думала. Кстати, зовут-то вас как?
На конопатых мордашках детей отразились тяжкие раздумья, и я добавила, хмыкнув:
– Не врать. Документы проверю.
Первым сдался мальчик.
– Сережа я… Рыбкин.
– Ира, – буркнула девчонка, ковыряя кое-как починенным сандаликом пыль. – По бумажкам-то Ираида. А брат на самом деле Сергий. Мама говорила, не местные мы.
Я вздохнула, взяла в левую руку авоську, а правой крепко ухватила влажную ладошку Сергея. Не оставлять же на поживу местным дворняжкам сало! Девчонку я отпустила, никуда не денется.
– Разберемся. Идем уже, обедать давно пора.
У детишек согласно заурчали животы.
Жили они далеко, на самой окраине. Соседний дом щерился выбитыми окнами, кое-как заколоченными досками.
– Бабка Лена померла, – по-взрослому серьезно объяснила девочка. – Еще в позатом году. А родня за наследство судится.
Я понимающе кивнула. Домик плохонький, сад совсем одичал. Зато земля в Ромашково стоит немало, даже в такой глуши. Соседние домишки вон, обитаемы, хоть и туалет во дворе, и крыши совсем ветхие. На веревке сушатся купальники и пляжные полотенца, у крыльца валяется позабытый яркий мяч. Тут дешево, так что даже на халупы есть спрос.
И все-таки…
– Признавайтесь, кто дом зачаровал? – спросила я, разглядывая хатку с белеными стенами и крышей из дранки. В сторонке, под дубом, журчал родник.
Хорошо, кстати говоря, маг поработал. Даже мне хотелось поскорее уйти, до того пробирало по нервам предчувствием беды.
Я мотнула головой. Чего-чего, а способностей пифии у меня нет. Зато понятно теперь, отчего соседи не любопытствуют и органы опеки носа не кажут.
– Мамка, – сказали дети хором.
Мальчик всхлипнул и отвернулся, а девочка выдавила, отвернувшись.
– Сирена она была. Тутошняя водная… диап… диаспора ее не признала.
– Так, – мне резко захотелось сесть. Слышала я, конечно, о детишках-полукровках водных сущностей и наземных, но все больше в сказках. Потому что запросто на сушу морские обитатели не выберутся. Куча проблем, как магических, так и юридических. Это же какую надо дурь… любовь, чтобы согласиться на такие кабальные условия?! Тем более сирены – это вам не тихие русалки, не зря ее местные приняли в штыки. Сирены промышляли тем, что заманивали и топили корабли. А эта, гляди, на земле поселилась, даже детишек родила…
Притом они не близнецы, даже не погодки. Так что кратким романом дело не обошлось. Но как папаша их после этого бросил?
Зато понятно, откуда в этих детках что магия, что криминальные наклонности.
– Много вас тут таких… полукровок? – спросила я, стиснув хрупкое детское плечико.
– Нам откуда знать? – девочка смотрела угрюмо.
– Мама с одной тетенькой дружила, – Сережа утер нос грязной рукой. – С тетей Сюней.
– Она как мы, но не совсем, – добавила Ира, теребя растрепанный бантик в косичке. – Русалка, наполовину.
Ну, с русалками я как-нибудь справлюсь. С местными водными тоже, благо, головомойку они заслужили. Это же надо, выставить мать-одиночку с детьми! И даже не присматривают, иначе знали бы, в какой ситуации очутились сироты.
Про сиротство, кстати, детишки не соврали. В тени, за родником высился скромный могильный холмик, увенчанный горкой ракушек (спасибо, не черепов).
– Вы знаете, как найти эту вашу тетю Сюню? – тут же сделала стойку я. – Или хотя бы как ее зовут полностью?
– Не-а, – сознался мальчишка, ковыряясь пальцем в носу. – Она давно не заходила.
– Мамка говорила, влюбилась она, – девчонка присела, нарисовала в пыли странный знак и буркнула: – Заходите, что ли.
В домике было… бедненько, но чистенько. Никакой орган опеки не придерется: детские вещи сложены, кровати заправлены, полы вымыты, чистая посуда в сушке. Печь, правда, не топлена, но в такую жару мало кто станет с ней возиться. Зато керосинка в углу стола притулилась.
Я отвела взгляд, заметив на вешалке женское пальто и шарф. Видно, не поднялась рука убрать подальше.
– Воды я принесу! – пообещал Сережа, схватил ведерко и умчался на улицу, к рукомойнику.
Ира осталась со мной, исподлобья оглядывая нехитрое домашнее убранство.
– Мы сами справимся, вы не подумайте! – заявила она неприступно. – Мы умеем.
И зыркнула так – точь-в-точь дикий зверек.
Я вздохнула.
– Ты же понимаешь, что никто не позволит вам промышлять воровством?
Девчонка вскинула подбородок.
– Ну, пусть пенсию тогда дадут. По утере кормильца, вот! Как у бабки Гусихи. А жить мы тут будем. Сами! Нам никто больше не нужен.
Я хмыкнула. На редкость рассудительный ребенок.
– Сколько тебе лет?
– Пятнадцать! – выпалила она, честно тараща глаза. – Скоро будет. Я мелкая просто.
– А если не врать?
– Ну, двенадцать, – созналась она нехотя.
Глаза у нее были русалочьи – сине-зеленые, глубокие омуты. Вырастет гроза окрестных мальчишек. Только на меня-то эти штучки не действовали.
– Перестань! – велела я тихо. – Держи магию в узде, иначе тебя рано или поздно упекут на перевоспитание в спецприемник. А Сережа ведь не маг, да?
Русалочью магию наследуют девочки. Мальчикам в этом смысле ловить нечего.