До инициации все дети спали в одной огромной пристройке к основному жилищу. Ритуал держался в строжайшей тайне и проводился каждые несколько лун. Старейшина называл их Небесным циклом, определяющим нашу судьбу. Священные звезды, полная луна и волк – три символа, которым подчинялось все в Кроане.

Только после инициации одни дети уходили к Вегардам-охотникам, другие же – в священный дом к служителям Небес. Живя у старейшины, я застал много циклов и поэтому старался не привязываться к другим детям, ведь каждое новое расставание оставляло чувство пустоты и глубокой ямы внутри. Не успев обрести семью, ты уже был обречен потерять ее вновь. Но я верил, что еще чуть-чуть – и после нового ритуала найду свой дом у служителей Небес и больше не буду одинок.

Многие с воодушевлением ждали инициации, чтобы стать Вегардами-охотниками. Их одержимость воинами удивляла меня, а зов крови вызывал тошноту. Всякий раз, слушая рассказ Ирилия, я представлял несчастного дикого зверя, лишенного разума и запертого в клетке человеческого тела. Он мучился, не желая такой судьбы, но сгибался под весом мощных цепей, пока его окровавленная морда не утыкалась в землю, а взгляд не потухал насовсем. В этом не было ничего прекрасного и величественного. Мой отец тоже погиб, когда усмирял Первые роды, или его постигла другая участь? Однажды один из вернувшихся Вегардов назвал нас ценным товаром, но Ирилий сразу же оборвал его и увел к себе. Тогда внешний мир в мгновение стал еще опаснее, а желание остаться в Кроане со служителями Небес – еще сильнее.

Я уложил Ареллу спать и подоткнул под бок шерстяное одеяло, а сам устроился на соседней кровати. Вскоре тишина нарушилась топотом ног и скрипом половиц – остальных детей тоже отправили в комнату. Режим здесь был превыше всего, он вырабатывал послушание и дисциплину. Совсем рядом шумно завозился Радос, пытаясь пристроиться на неудобной и короткой для него кровати. Каждую ночь он ворочался, и когда засыпал, одна нога свешивалась на пол, а я натягивал на нее одеяло, укрывая от холода. Печь в центре комнаты грела слабо, но, даже несмотря на неудобства, мне нравилось быть здесь.

Копошение сменилось мерным сопением и потрескиванием углей. Подождав еще немного, я осторожно выбрался из-под одеяла и тихо натянул высокие сапоги.

– Ты опять? Поймают – и нам всем попадет. – Радос недовольно посмотрел на меня.

– Тише ты.

Я давно стал подозревать, что он знает о моих ночных отлучках, но если старейшина ни разу меня не ругал, значит, Радос никогда о них не пробалтывался. Его выражение лица порой отталкивало своим недружелюбием, но на самом деле он просто был слишком серьезным и рассудительным не по годам.

– Расскажешь? – Губы невольно растянулись в улыбке.

Радос махнул рукой и, перевернувшись на другой бок, буркнул:

– Нужен ты мне, чтобы на тебя доносить.

Он завозился под одеялом и что-то спихнул ногой. На пол мягко упал небольшой сверток. Я поднял его и заметил в складках ткани крошки. Радос определенно сохранил в себе доброту.

– Спасибо, – прошептал я и, достав из-под подушки свой кулек, положил оба за пазуху.

Путь стал уже привычным. Стоило лишь бесшумно выбраться наружу и обогнуть дом старейшины, там уже никто не следил за дальними тропами. Я направился к постройке, где Вегарды держали своих волков. Они с детства были приучены только к охотникам. После инициации каждому Вегарду давали волчонка, и они вместе тренировались, спали, ели, поэтому никого из детей не допускали в эту часть Кроана. Волчата обязаны знать только запах хозяина. Одним днем, когда мы расчищали снег, я подслушал старших: они хотели утопить волчонка, который родился слабым и был не в состоянии есть сам. С того момента начались мои опасные ночные побеги. Я тайком спрятал еду и прокрался к постройке, пока все спали. Маленький дрожащий комочек легко нашелся, а вот заставить его есть оказалось проблемой. Но мне удалось отогреть волчонка и понемногу откормить, уговаривая не сдаваться. Постепенно он окреп, и Вегарды оставили его в покое, удивляясь тяге к жизни. Опасно родиться слабым и пытаться выжить без помощи.

– Хвостик, – тихо позвал я.

Из дальнего угла послышались скуление и возня. Волчонок неуклюже выбежал ко мне и сразу уткнулся носом в подставленную ладонь. Я достал два свертка и раскрыл их. Хвостик тщательно обнюхал еду и незамедлительно набросился на нее. Жгучее чувство неправильности происходящего ушло при виде сытого и довольного волчонка.

– Надеюсь, ты достанешься хорошему хозяину. – Я нагнулся и потрепал Хвостика за ухом. – Выбирай Радоса, он точно станет Вегардом и позаботится о тебе.

Волчонок перестал жевать и настороженно поднял мордочку, как будто ему не понравились мои слова. Он почти залез на ногу и прижался всем тельцем, словно боялся, что его бросят.

– Не волнуйся, у нас будет свой дом и семья.

Я подождал, пока он все доест, и вернулся обратно в дом, заметая за собой следы. На душе противно скребло, ведь обещание означало, что мы больше не увидимся с ним.

* * *

Приход полной луны ознаменовал обряд инициации для самых старших детей. На весь день нас освободили от домашних обязанностей и нагрели воду в большой купальне для омовения. В воздухе витал хвойный аромат, а белые одежды заставляли сердце биться чаще от ожидания неизвестного. Никто не мог рассказать, как проходил ритуал, и поэтому мне казалось, что нас сбросят со скалы в снег или в реку, ожидая, кто выплывет, а кто пойдет камнем ко дну.

– Ты чего такой задумчивый, Эйли? – Валех плюхнулся рядом со мной, поднимая волну брызг.

По воде расползались масляные круги, переливающиеся слабым небесным сиянием. Я медленно провел по ним рукой, собирая тонкую масляную пленочку и растирая ее между пальцами.

– А ты не боишься предстоящего ритуала? – Язык оказался быстрее разума, и я прикусил губу, замолкая.

Валех озадаченно посмотрел на меня и неприлично громко рассмеялся, хлопая ладонью по воде, за что получил подзатыльник от Радоса.

– Если не хочешь, чтобы нас отругали, то веди себя как положено.

– Да больно же! – Валех обиженно потер голову. – Ну и тяжелая же у тебя рука.

– Могу треснуть еще раз. Не боятся лишь глупые, они же и смеются над этим.

Радос поднялся и, прихватив ткань для обтирания, направился к выходу. Остальные молчали и украдкой переглядывались – значит, не только у меня кружились подобные мысли. Вздох облегчения вырвался сам собой.

Облачив в длинные рубашки и просторные брюки, нас отвели на молитву, возносимую богам перед тем как Вегарды покидали Кроан и отправлялись на охоту.

– Трем Великим богам мы молимся, дабы ниспослали они благословение Небес на творения свои и наделили их кровью древней. Да исполнят ушедшие предназначение свое и усмирят роды Первые. Да прибудут в семью Вегардов новые защитники и дары. Не просим мы Великих богов, а лишь смиренно покоряемся воле их.

После троекратного повторения пришло время «чистой» еды: вода из горного родника и замороженные ягоды. Считалось, что только это могли позволить себе съесть те, кто станет Вегардом. Чистое тело, чистый дух, чистые мысли.

С наступлением ночи старейшина и служители Небес сопроводили всех в просторную пещеру, охраняемую Вегардами-стражами. Внутри горели факелы, освещая несколько туннелей, в которых, скорее всего, можно было легко заблудиться. Ирилий уверенно повел нас в крайний левый проход. С каждым шагом неизвестность страшила все больше, а звуки шагов, отражающиеся эхом от стен, оглушали. Наконец пытка ожиданием закончилась, и мы пришли в вытянутое помещение с большой дырой в потолке, откуда лился холодный лунный свет, который скользил прямо по цепям, лежащим на огромном плоском камне. Кроме них, здесь больше ничего не было. Некоторые удивленно озирались по сторонам, только Радос оставался спокойным, вызывая легкую зависть.

Старейшина, служитель Небес и Вегард подошли к камню, встав по разные его стороны.

– Каждый из вас по очереди должен взять цепи в руки, – сказал Ирилий.

Я спокойно выдохнул, ведь это не казалось чем-то опасным.

– Радос, подойди.

Он нахмурил светлые брови и сжал пальцы в кулаки. Его походка не выдавала ни капли сомнений. Каждый шаг был тверд, движения, несмотря на плавность, отличались уверенностью. Радос легко поднял цепи, как будто они ничего не весили. В следующий миг я отказывался верить увиденному, но на звеньях стали вспыхивать странные символы. Они как будто пробуждались ото сна и разгорались изнутри желтоватыми искрами.

– Охотник, – гордо произнес старейшина.

Радос сдержанно кивнул и, опустив цепи, встал рядом с Вегардом. Символы тут же потухли. Так потянулась очередь из остальных. Скоро небольшая толпа разделилась на Вегардов-охотников и служителей Небес. Вслед за Валехом, у которого тоже засветились символы, пришел и мой черед.

– Эйлейв, подойди.

Цепи оказались очень тяжелыми, и как только Радосу удалось их так легко удерживать? Сначала ничего не происходило, но через несколько мгновений кровь застучала в ушах, она бухала так громко, что оглушала. Глаза заслезились от огненной волны, прокатившейся по телу, и я с испугом увидел, как под моими пальцами выцарапанный символ на звене начинает разгораться кровавым. Нет! Только не это. Я никогда не хотел быть охотником, не хотел преследовать Первые роды и сковывать их цепями. Не желал умереть, как родители. Пожалуйста, нет! Мне всего лишь нужен дом и люди, которых можно называть семьей. Глаза защипало еще сильнее. Отчаянно я пытался заглушить в себе новую волну жара, и, к моему облегчению, символ потух, так и не разгоревшись.

– Дар, – вынес вердикт старейшина.

Трясущимися руками я положил цепи на место и встал к другим детям, у которых символы тоже не засветились. Все позади, теперь моя жизнь не изменится.

– Иниг, забери будущих охотников в дом Вегардов. Завтра им предстоит выбрать волка-спутника. Дарам следует остаться, – распорядился старейшина.

Мужчина кивнул и увел новоиспеченных Вегардов за собой. Теперь я, скорее всего, не увижу ни Валеха, ни Радоса. У них появилась семья, и у меня тоже – своя. Но успокаивающие мысли прервал Ирилий, который вместе со служителем отвел нас в другой тоннель.

Странное место находилось намного глубже, и его освещали лишь факелы. Но пылающая жаровня с торчащими из нее щипцами не предвещала ничего хорошего. Рядом с ней стоял мужчина и ворошил угли. Он даже не взглянул на нас, только еще усердней принялся раздувать огонь в жаровне.

Старейшина развернулся и, посмотрев поверх наших голов, мягко улыбнулся.

– Вы не должны дрожать, как трусливые звери на охоте, ведь будете служить Великим богам и станете даром для них, поэтому мы нанесем вам несмываемый знак Небес на тело как символ вашей чистоты и повиновения.

Я шумно сглотнул, понимая, что они собираются с нами делать. Один из детей попытался убежать, но проход загородили несколько стражей и быстро вернули его на место.

– Его первого за непослушание и пренебрежение волей богов. – Ирилий кивнул на жаровню.

Страж подволок брыкающегося мальчика к раскаленным углям, затолкал тряпку ему в рот и дернул рубашку, оголяя спину. Тем временем старейшина спокойно обмотал руку тканью и вытащил из жаровни длинную железную палку с раскаленным клеймом на конце. Внимательно посмотрев на него, Ирилий быстрым движением прижег кожу на лопатке, а мальчик забился в руках старшего. Дикий вопль заглушила тряпка во рту. Ужас повторялся из раза в раз, и на спине у каждого появлялось клеймо в виде трех сплетающихся линий, похожих на змей или корни дерева.