Узел обиды в груди немного расслабился. Мавна слегка улыбнулась и, чуть помедлив, набрала ответ:

«Попозже. Я напишу».

Снова подняв лицо, она посмотрела через лобовое стекло на Смородника. Он стоял боком к машине, вытянувшись в струнку, как охотничий пёс в стойке. Пейнтбольное ружьё лежало на капоте, а взгляд Смородника то опускался на экран смартфона, то снова с прищуром устремлялся куда-то на болота. Он был так сосредоточен, что Мавне сделалось ещё неуютнее, чем было. Хотелось нарушить это напряжённое молчание, но она боялась помешать.

Прошло, наверное, не меньше получаса. Мавна ёрзала на сиденье, ощущая себя очень странно: страх смешивался с любопытством и чувством, что она здесь лишняя. Смородник, казалось, вовсе забыл о её существовании, почти не шевелился и постоянно всматривался то вдаль, то в экран. Наконец Мавна решилась спросить громким шёпотом, почти высунувшись в окно:

– Чего мы ждём?

– Упырей, – ответил он, почти не размыкая губ.

– О. Они… придут прямо сюда?

– Хотелось бы.

«Нет, совсем не хотелось», – чуть не ответила Мавна, но одёрнула себя. Сама напросилась в компанию, сама и терпи. А чего ещё ожидала? Увеселительной прогулки по болотам? За таким, скорее, к Варде – он обожает бродить пешком и выискивать насекомых и других мелких тварей, которых можно снять на видео и зарисовать в блокноте.

Сама ведь решила, что должна встретиться с ними нос к носу. И ожидаемо струсила.

– Ты их как-то отслеживаешь? Ты знаешь, где они? Скоро придут?

Смородник бросил на неё быстрый досадливый взгляд и снова уткнулся в смартфон, чуть не касаясь его горбатым носом.

– Здесь у них гнездо. Где-то тут. Я давно отслеживаю, но никак не могу определить точное место. Они осторожничают и выходят только по одному.

– Ага. Значит, я живу совсем близко с гнездом упырей. Прелестно, – пробормотала Мавна. – Так может, поэтому от меня пахнет упырями?

Смородник упрямо помотал головой.

– Нет.

Мавна сникла.

– Ну как знаешь.

Где-то поблизости раздался вопль: высокий и отчаянный. Мавна не единожды слышала такие по ночам, но чтобы днём – ни разу. Ещё и так близко. Сердце будто остановилось на миг, кровь в жилах стала холоднее.

– Закрывай окно и сиди тихо, – скомандовал Смородник.

Он в один прыжок подскочил к задней двери, быстро открыл, схватил с сиденья хромированный карабин, захлопнул дверь и дал Мавне знак заблокировать двери изнутри. У неё получилось не сразу: после крика упыря руки начали подрагивать.

Визг раздался снова, будто немного с другой стороны. Мавна настороженно вглядывалась вдаль, но за высокой травой было плохо видно. Смородник зарядил карабин, затем прижал пальцы к груди и вытянул из себя что-то вроде огненных струн. Оборвав резким движением руки, он стряхнул их с пальцев на карабин, и оружие моментально вспыхнуло пугающе-алым.

Быстро взглянув на экран телефона, оставленного лежать на капоте, он прицелился и выстрелил куда-то в пустоту. По болоту с грохотом пролетела красная вспышка, разорвавшись небольшим фейерверком.

Мавна обхватила себя руками, чувствуя, как ладони становятся липкими от холодного пота. Вновь где-то закричал упырь, уже более яростно. Смородник развернулся на пятках и выстрелил в сторону звука. Затем зажёг огонь на ладони и, пригнувшись, метнул его катиться по сухостою, выжигая путь. Мавна слышала, как бесконечно вибрирует его телефон, разрываясь от уведомлений. Наверное, не будь звук выключен, механический женский голос постоянно повторял бы про «отсутствие жизни».

Движения Смородника напоминали странный танец. Он делал выстрел, перекидывал карабин через плечо, наклонялся, прокатывал огненные плети над травой и через неё, резко разворачивался и снова стрелял. Глаза резало от ярких вспышек и летящих искр, и Мавна боялась, как бы не загорелось всё вокруг, а то и до домов может дойти.

Трава зашевелилась, неистово завизжало совсем рядом.

– Справа! – крикнула Мавна.

Она не знала, услышал ли её Смородник за закрытыми окнами. Он развернулся, вскинул карабин, но кожистое чудовище выскочило из травы и с воплем ударилось ему в бок. Выстрел прошёл по верху, не задев упыря, только раскроил небо алой вспышкой. Смородник быстро вскочил на ноги и ударил упыря прикладом по голове. Чудовище зарычало, брызжа слюной, и снова кинулось в атаку, размахивая когтистыми передними лапами. Мавна боялась даже дышать, но не смотреть не могла, будто её заворожили.

Она замерла. Упырь выглядел отвратительно: жилистое, размером с человека, существо. Вытянутая морда, почти как у крупной собаки. Огромные зубы. Крошечные подслеповатые глаза. Угловатые конечности с длинными когтями, хребет и рёбра выпирают, обтянутые светло-коричневой кожей.

Упырь отскочил к машине, навалился телом на бампер. Машину качнуло. Смородник зажёг огни на обеих ладонях и отступил в сторону – не решался метать пламя в свой внедорожник. Мавна тихо охнула.

Завизжав так громко, что заложило уши, упырь оттолкнулся лапами от капота и бросился на Смородника. Тот увернулся, перекатился по земле и, отскочив в сторону, ударил упыря в грудь огненным хлыстом. Кожа лопнула, вскрылась грудная клетка, и чудовище, хрипя и разбрызгивая вокруг чёрную жижу, упало на траву.

Всё смолкло так быстро, что если бы Мавна снимала схватку на видео, то пересматривать пришлось бы в замедленной съёмке.

Смородник стряхнул с пальцев ещё сноп искр, и тело упыря загорелось, поднимая в воздух столб едкого чёрного дыма.

– Машину поцарапал, вот гнида, – выругался Смородник, осмотрев капот. Он вынул из кармана пачку влажных салфеток и протёр лобовое стекло от брызг чёрной крови.

Мавна бессильно сползла по сиденью. Её колотило.

Она наблюдала, как Смородник методично собирается: проверяет и кладёт назад карабин и пейнтбольное ружьё, убирает коробку с прозрачными шариками, поднимает с земли шприц и заворачивает его в бумажный мусорный пакет. Оттирает с рук грязь, а потом долго трёт каждый палец, вылив на ладонь половину пузырька с санитайзером. Затем, оперевшись на машину, он закурил.

Мавна осторожно приоткрыла окно. В салон тут же хлынул вонючий дым от упыря, и она закашлялась.

– Квартал пятнадцать освобождён? – спросила она слабым голосом.

Смородник обернулся на неё с удивлением, будто уже забыл, что не один.

– А. Если бы. Это одна тварь из гнезда. Очередная.

– Тебе за это хотя бы заплатят?

Смородник передёрнул плечами.

– Должны.

Мавна покивала головой, делая вид, будто её нисколько не смущает ни нелепость диалога, ни вид чадящего дымом тела чудовища, которое чернело и съёживалось на глазах. Её мутило, руки и ноги ощущались ватными.

Только что на её глазах огромный упырь с лёгкостью сбил с ног взрослого вооружённого мужчину, к тому же явно не впервые встретившегося с таким существом. Что чудовище может сделать с беззащитным ребёнком? Какого роста был Лекеш? Наверное, по пояс Смороднику. В половину упыря.

Только что она нос к носу встретилась со своим главным страхом, и это было ужасно. Она знала, что настоящий ужас накроет её чуть позднее, пока же реакции были заторможенными от шока. Мавна снова глотнула отвратительного кофе из термоса, и, на удивление, в этот раз напиток ей даже понравился: то что надо, чтобы включить мозги.

Вернувшись в машину, Смородник сел, откинувшись затылком на спинку сиденья, и замер на некоторое время, прикрыв глаза. Мавна покосилась на него с сочувствием.

– Ты как? – спросила она.

– Нормально. А ты?

Мавна пожала плечами.

– Если честно, чуть не умерла. И тошнит.

Смородник хмыкнул, заводя двигатель.

– Понимаю. Поначалу всех тошнит. Отвезти тебя домой?

Мавна задумалась. Её трясло, а в голове бурлил котёл из мыслей. Если она придёт домой в таком состоянии, то не избежит расспросов. Не хотелось бы говорить сейчас об упырях дома. Лучше прийти в себя и спокойно всё обдумать, а уже потом поговорить с Иларом.

– Нет. Не надо домой.

– Тогда поехали в закусочную. Я бы чего-нибудь перекусил.

Мавна пошуршала пакетом, который успела забрать с сиденья до того, как Смородник вернулся на место.

– У нас на двоих есть половина слойки и твой отвратный кофе.

– Негусто.

Внедорожник сдал назад, развернулся мимо тлеющих останков упыря и выкатил через поле на грунтовую дорогу.

Глава 6

Варде сложил горячие оладьи со сковороды на тарелку и угрюмо поставил на стол. Сунул сковороду в раковину, достал из холодильника бутылку с карамельным сиропом и щедро полил оладьи.

Есть обычную пищу не хотелось, да и вообще настроение было хуже некуда, но Варде всё равно откусил и принялся жевать, почти не ощущая вкуса – сладко, тепло, но не более того.

Полдня он клял себя за глупость. Ну кто его торопил? Подготовился бы как следует. Выбрал бы красивый момент. Но нет, поспешил и всё испортил. Хотя Мавна тоже хороша. После её слов в груди пекло от обиды, Варде и не предполагал, что получить отказ будет так больно. Но это же был не отказ?.. Просто просьба дать время подумать? А что ему самому делать в это время? Бегать за ней с цветами и подарками? Не мешать и дать ей больше свободы? Плакать и умолять принять предложение?

Он со злостью мотнул головой. Волосы упали на глаза, пришлось поправить пальцами, липкими от сиропа.

Может, стоит набрать ей и извиниться? Или просто прислать сообщение? Варде проглотил оладьи и достал из кармана телефон. Уведомлений не было, Мавна не писала. Ну как хочет. Но он-то всегда может написать первым.

Или это будет слишком навязчиво?

Темень бы забрала эти условности!

В груди расползалась сосущая пустота. Получается, он обидел Мавну? Но ведь и она его тоже. Они никогда не ссорились с самого знакомства, да и сейчас, по сути, не ссорились, но Варде было стыдно за свои поспешные сборы и бегство, а гордость всё-таки не давала сделать вид, что ничего не произошло. Его никогда не отвергали девушки – наверное, потому, что в его жизни их было считаное количество, и со всеми они расходились тихо и спокойно, решив все недопонимания простым разговором.

Значит, и с Мавной надо просто поговорить. Разве не так?

Не так. Тем двум он не делал предложение. А ей сделал.

Идиот.

Варде встал, отодвинул стул и нервно прошёлся по кухне. Подошёл к окну – большому и квадратному, выходящему на болота. Вздохнул, осматривая комнатные растения. Хлорофитум снова до самого пола распустил свои плети с детьми-хлорофитятами, монстера вытягивала новый листок, а вот старый фикус что-то начинал вянуть. Варде поджал губы и полил своих питомцев, не забыв подлить воды в аквариум к петушку Варфоломею, и невидящим взглядом уставился на болота. Трава пожухла, бурым ковром укрыв всё, что летом так приятно зеленело. Над деревьями вдали кружило несколько ворон. Не самый радостный пейзаж, но Варде он наполнял каким-то мрачным вдохновением.

Взяв с комода блокнот и карандаш, он устроился на краешке подоконника, не занятом горшками с цветами, и начал рисовать. Всё подряд: разросшийся хлорофитум, пышные плавники Варфоломея и веточку роголистника из его аквариума, стопку недоеденных оладий, стул с рюкзаком, висящим на спинке… И Мавну. По памяти.

Шуршание грифеля по бумаге успокаивало, в голове стало легче и светлее. Варде откинулся затылком об оконную раму и протяжно выдохнул.

Скоро из коридора донёсся шум. Варде выпрямил спину, закрыл блокнот и настороженно спросил:

– Пап, ты?

После недолгой возни – снимал обувь, наверное – отец вошёл в кухню. Он был высоким, широкоплечим, с густой каштановой бородой – совсем не похожим на Варде, но они и не были родными друг другу. Прошагав к холодильнику, отец достал банку, отогнул обёрточную бумагу, открутил крышку и плеснул в стакан тёмной жидкости. До Варде донёсся железистый запах, от которого в желудке начало тянуть.