Варде удручённо смотрел, как отец жадно пьёт большими глотками, а потом вытирает рот рукавом. Покряхтев, отец поставил стакан на стол и кивнул Варде.

– Налить тебе? Будешь?

Варде помотал головой.

– Нет, благодарю.

– Ну как хочешь.

Отец сел за стол и сунул в рот оладью. Прожевал и сморщился.

– Ты, что ли, пёк?

– Я.

– Дерьмо редкостное. Как резина. Больше не готовь.

Варде пожал плечами.

– А мне нормально.

Он соскочил с подоконника, задев ногой лист монстеры, и постарался незаметно убрать блокнот в комод. Если отец заметит, снова начнёт насмехаться. Варде это злило: ведь в том числе и его рисунки приносили им доход, но спорить с отцом было себе дороже.

– Ты бы лучше свеженького принёс, – пробурчал отец и толкнул пальцем банку. – Всё сидишь, то малюешь, то за компьютером. А кто будет пожрать приносить? У меня, думаешь, дел мало? За вами, остолопами, смотреть, молодняк учить. Верчусь как могу, чтоб тебе жизнь облегчить. А ты не помогаешь совсем.

Варде опустил взгляд. Уши горели – как и всегда, когда отец пускался в нравоучения. Хотелось огрызнуться, но он знал, что так сделает только хуже.

– Хорошо, пап. Ночью схожу.

– Схожу, схожу. Знаю я, как ты ходишь. У тебя весь рюкзак карандашами набит. Взял бы лучше верёвку покрепче, ножей бы купил. С перочинным ходишь.

– Я справляюсь, пап.

Отец презрительно фыркнул и взял с тарелки ещё несколько оладий. Макнул в сироп, собирая его по краю тарелки.

– Одно сладкое готовишь, как баба. Раз так цепляешься за прошлое, то научился бы нормальную еду готовить. Что ты раньше ел? Не блины же вот эти сплошные.

Варде не ответил. Опустив голову, он проверял верёвку, которую нашёл в ящике. Потянул в стороны, осмотрел, нет ли торчащих нитей. Скрутил аккуратно и убрал в рюкзак.

– А девка твоя как там? – спросил отец. – Когда ты её уже приберёшь?

– Её зовут Мавна, – напомнил Варде сквозь зубы. – И мы поссорились.

– Как это – поссорились?

Взгляд отца стал тяжёлым и мрачным, а голос – низким и ледяным. Варде сглотнул и посмотрел ему прямо в лицо.

– Люди ссорятся, пап. Я поспешил и сказал лишнего. Она обиделась.

– Меня не волнует, что там делают люди. Иди и извинись сейчас же. Ты что, зря её столько обхаживал? Не будь идиотом и не разочаровывай меня. Ты же не только из-за больших сисек её выбрал. Так что давай.

Варде скрежетнул зубами, закипая от злости.

– Не говори так о ней.

– Бабы есть бабы, – отрезал отец. – Понятное дело, зачем они нужны. Но не забывай, что ты не просто мальчишка, тебя должно интересовать не только тело. Но и её жизнь.

– Меня не интересует тело! – вспылил Варде. – Вернее, не в той мере, как ты думаешь. Я люблю её, а ты никак не можешь в это поверить.

Отец фыркнул.

– Любишь, ага, конечно. Ты молодой и дурной, поэтому такие глупости говоришь. Залезешь на неё ещё десяток раз и разлюбишь, другую захочешь. Так что давай, скорее затаскивай к нам, а там на других переключайся. Шевелись быстрее.

Варде сунул в рюкзак банку, блокнот, проверил верёвку и нож. Метнул на отца взгляд, полный ненависти. Он не стал ничего отвечать, только сильнее сжимал челюсти, чтобы не сорваться и не рассориться окончательно. Хлопнув дверью, он вышел на улицу, почти бегом пересёк их участок, выскочил за калитку и только тогда сбавил шаг. Несколько раз глубоко вдохнул, достал из кармана телефон и набрал сообщение Мавне:

«Как дела, Лягушонок? Прости, я погорячился. Встретимся?»

* * *

Улица постепенно разгоралась огнями. Было ещё не поздно, но небо затянули тучи, и уже включалось уличное освещение вместе с вывесками, раскрашивая осенние сумерки оранжевым, синим и розовым. Мавна прижалась виском к стеклу, безучастно разглядывая городские виды, а в голове всё так сильно запуталось, что она даже перестала надеяться разобраться во всём.

Стоило ей моргнуть, и на мгновение перед глазами появлялся упырь.

Стоило моргнуть ещё раз, и она видела, как на лобовое стекло брызжет чёрная кровь.

Стоило моргнуть снова, и мёртвый монстр вспыхивал алым пламенем.

В носу до сих пор липко пахло горелой мертвечиной. Хотелось залезть под горячий душ и мыться долго-долго, хватать струи ртом, полоскать язык и внутреннюю поверхность щёк, чтобы избавиться от запаха гари. Но они уже давно проехали пригород с её домом, а Мавна боялась попросить повернуть назад.

Смородник, видимо, принадлежал к тем людям, для которых «недалеко» – это двадцать километров езды. Они ехали через город уже достаточно долго, чтобы закусочная из категории «это рядом» перешла в категорию «это где-то в соседнем Уделе».

– Там был ларёк с шаурмой, – осторожно заметила Мавна.

– У меня бонусы в другом месте, – буркнул Смородник.

Мавна со вздохом похоронила надежду скорее вернуться домой.

Наконец-то машина завернула и остановилась на крошечной парковке у сетевой закусочной. Мавна тут же отстегнула ремень и вывалилась наружу, испытывая облегчение от того, что они приехали и можно подышать привычным воздухом, который пахнет не гарью, а прелой листвой, мокрым асфальтом и чем-то съестным.

В этом районе Мавна бывала редко и сейчас тоскливо вздохнула, представив, как далеко она от дома. Может, попросить Варде её забрать? На такси жалко денег, велосипеда нет, проездного с собой – тоже, а просить Смородника подвезти она точно не станет.

– Ты идёшь или нет? – коротко бросил он, проходя мимо неё к входу в кафе.

Мавна бы с удовольствием постояла ещё немного, но с ещё большим удовольствием просто посидела бы, собираясь с мыслями. Хорошо, что ей попался неболтливый попутчик и точно даст ей время прийти в себя.

Они заняли столик у стены, за которым с лёгкостью разместилась бы компания из шести человек. Сели на противоположных концах: Мавна с краю, Смородник у стены. Мавна сразу навалилась на стол и подперла щёку кулаком.

– Что тебе взять? – отрывисто спросил Смородник.

Мавна вяло перевела взгляд на экраны с меню, которые мелькали яркими картинками за кассами. Бургеры, пирожки, мороженое, кофе, курица в панировке…

– Ничего. Есть не хочется. Тошнит.

– Воды?

Она покачала головой.

Смородник оставил рюкзак на своём месте и ушёл делать заказ. Мавна покачала головой. Ну и зачем он его вечно с собой таскает? Можно было бы не забирать из машины. Разве что он тоже набит чем-то ценным и не очень легальным…

Мавна положила перед собой телефон и легла на стол, устроив голову на согнутой в локте руке. Пролистала ленту одним пальцем, особо не вглядываясь. Проверила, что ни Илар, ни его друзья больше не выкладывали ничего тревожного. Зашла на страницу к Купаве – она, как всегда, транслировала идеальную студенческую эстетику: стаканчик кофе в аудитории, обед в ланчбоксе, конспекты, выведенные каллиграфическим почерком и подчёркнутые неоново-жёлтым… Если бы Мавна выкладывала случайные фото со своей учёбы в кулинарном техникуме, то там были бы заляпанные стаканы с какао, тёмные коридоры и парты, исчерканные нецензурными словами, а Купава будто бы притягивала к себе исключительно красивое. Или просто не брала во внимание некрасивое?..

Моргнув, она обвела взглядом зал кафе. Через пару столов от них сидела шумная компания подростков, которые со смехом что-то обсуждали и показывали друг другу ролики на экранах мобильных; чуть подальше женщина разговаривала по телефону, пока двое её детей расправлялись с наггетсами; в дальнем углу обедал одинокий мужчина. И никто из них не видел, как убивают визжащее кожистое чудовище, из которого вместо крови вытекают сгустки чёрной грязи. И ни на кого такое чудовище не нападало тёмным весенним вечером. Счастливые спокойные люди… Хотелось бы Мавне снова стать такой, как они.

К горлу подкатил комок. Мавна закрыла глаза, пытаясь прогнать вновь возникающие страшные картины, и сосчитала до десяти, представляя просто блаженную темноту. Без упырей. Без крови. Без огня.

По коже пробежали мурашки. Мавна пониже опустила рукава свитера, пряча пальцы. В кафе звучали голоса, гремела посуда, работники выкрикивали номера заказов, шумели вытяжки, пищали датчики готовности, и в какой-то момент все звуки начали сливаться в один протяжный чудовищный вой, сквозь который пробивался голос девятилетнего мальчика…

«Ма-авна, ну купи!»

«Ма-авна, мне скучно! Я пойду на улицу!»

Голова закружилась, Мавна вдохнула ртом, будто ей не хватало воздуха. Если бы не слабость в ногах, она бы хотела выйти в туалет – умыться холодной водой. А может, её бы и правда стошнило.

– Держи.

Перед ней появился бумажный стаканчик с чайным пакетиком и долькой лимона. Она непонимающе подняла глаза.

Смородник сел на своё место. На его подносе громоздилась какая-то невероятная гора еды: два огромных бургера с пометкой «острый» на коробке, большая порция картошки фри, кусочки курицы в панировке, гигантский стакан кофе со взбитыми сливками, посыпанными шоколадными звёздочками, сладкий жареный пирожок и самое большое мороженое с шоколадом и карамелью.

– Что это? – тускло спросила она, тронув свой стакан.

– Чай. Сладкий с лимоном. Помогает от тошноты.

Мавна покосилась на Смородника, но он даже не взглянул на неё и невозмутимо принялся за первый бургер, откусывая огромные куски.

– Спасибо.

Она глотнула чаю. Удивительно, но правда немного полегчало, тошнота притупилась. Интересно, можно ли выпить какую-то таблетку, чтобы забыть встречу с упырём? Дурочка, и кто её тащил… Сама напросилась. А теперь точно не уснёт, всю ночь будет мучиться страшными видениями. Хотя когда она крепко спала в последнее время?

Хорошо, что стакан чая был большим – выпив половину, Мавна почувствовала, что немного оживает и согревается. Звуки уже не сливались в ушах в неразборчивый нагнетающий шум, вонь в носу почти прошла, и теперь она ощущала приятные запахи еды.

Мавне нравилось, что Смородник сейчас не пытался с ней заговорить. Она бы не перенесла очередной перепалки из-за мелочей, наверняка расплакалась бы на нервах. А сейчас они сидели так, будто оказались просто случайными незнакомыми людьми, занявшими один свободный стол. Будто между ними не было ни договора, ни страшной тайны с убитым упырём.

Подростки за соседним столиком ушли, убрав за собой подносы с обёртками. Женщина с детьми тоже скоро вышла. Мавна видела через панорамные окна, как на улице сгущается темнота, в которой ярче разгораются огоньки на витринах магазинов, расположенных через дорогу. Свет отражался и в лужах, и лавой растекался по мокрому асфальту: уже довольно давно моросил дождь.

С уходом части посетителей в кафе стало ощутимо тише – или это у Мавны в голове настолько прояснилось, что каждый звук перестал ощущаться невыносимым шумом? Она теперь даже различала тихую музыку, играющую в зале.

– Тебе не многовато еды? – недоверчиво спросила Мавна. При виде подноса у неё заурчало в животе. Наверное, надо было бы взять себе чикенбургер и не делать вид, что она ест как птичка. Но встать не было сил, после чая её разморило, и тело стало будто ватным – пусть она не сражалась с упырём и не вела машину через половину города, но всё равно ужасно устала.

– Искра забирает много сил.

В оранжевом полумраке свисающих абажуров картошка фри на подносе Смородника выглядела особенно аппетитно. Мавна вздохнула и подвинула руку ближе, украдкой наблюдая за Смородником, сосредоточенно выскребающим остатки соуса кусочком курицы. Когда курица закончилась, он развернул второй бургер. Смородник не поднимал взгляд, поэтому Мавна украдкой потянулась пальцами и утащила ломтик картошки. Незаметно сунула в рот и прикрыла лицо ладонью, чтобы было незаметно, как она жуёт.

Смородник коснулся экрана телефона и, увидев, который час, скривил губы.

– Время летит. Тебя подвезти домой?

Мавна поспешно проглотила картошку.

– Не надо. Доберусь сама.

Смородник повёл плечом.