Ваше Сиятельство 13 (страница 9)
– Наташ, а давай так: пусть все успокоится. Прежде всего, успокоишься ты. Ведь не случилось ровным счетом ничего. Ты сама выдумала для себя эти проблемы, – я встряхнул ее.
Она молчала, иногда шмыгая носом. Потом сказала:
– Пошли во дворец. И прошу, не лезь ко мне больше. Может быть, ты прав – пусть сначала все успокоится, но сейчас я хочу побыть одна. Хочу скорее вернуться в «Сириус». Буду просить Бердцкого, чтобы включил меня в ближайшую операцию. Мне противопоказано бездельничать.
В гостях у Небесной Охотницей мы пробыли еще два дня. Все это время я в основном проводил с Арти. Недовольной нашим небольшим отпуском была только Бондарева – она держалась в сторонке, не засиживалась за ужином, а после завтрака спешила уединиться куда-нибудь к алтарям горных духов или к водопадам. Я несколько раз пытался заговорить с ней, Наташа вроде бы не сердилась на меня, даже как-то бледно улыбалась, но старалась быстрее закончить разговор и уйти. А встречи с Афиной баронесса и вовсе избегала особо старательно. Даже не присоединилась к нам на обед, когда увидела, что за столом рядом со мной сидит Арета.
В Москву мы вернулись в воскресенье около одиннадцати утра. Вышли через портал в храме Артемиды на Гончарной. Наверное, жрицы были каким-то образом оповещены, и наше появление в помещения, закрытых для посторонних, не вызвало у них удивления. В воскресное утро главный зал храма был полон прихожан, особенно тесно народ стоял у алтарей. Кое-как мы протолпились к выходу, остановились под портиком, глядя на храмовую площадь, поток эрмимобилей на Гончарной, высокие, освещенные летним солнцем башни – Москва… У меня было такое ощущение, что я не был здесь больше года – так много событий произошло за эти немногие дни.
– Какие пожелания? Какие планы на сегодня? – спросил я, весело щурясь от солнца и доставая из кармана последнюю измятую сигарету.
– Буду привыкать к жизни земной! – рассмеялся Бабский. – Честное слово, небесная слишком расслабляет, – но здесь тоже неплохо, он встряхнул тяжелый рюкзак, который снял с плеч. – Мне, ваше сиятельство, точно есть чем заняться. Нужно же разобраться с вещицами герцога Уэйна.
– Разбирайся, но с умом. Еще раз напомню, вещицы там не просто дорогие побрякушки, – я прикурил. – И не забудь, завтра в шестнадцать тридцать встречаемся у дворца. И особо не забудь прихватить с собой Таблички для императрицы.
– Саш, я не пойду. Мое присутствие там необязательно. Пожалуйста, сходите без меня, – попросила Бондарева. – Сейчас Ключ тебе отдам, – штабс-капитан тоже сняла рюкзак.
– Хочешь сразу на базу? – я помнил ее недавнее настроение скорее вернуться в расположение «Сириуса».
– Нет, сначала навещу Рыкова. Есть что ему сказать, пока еще мы с ним не чужие. Может, задержусь здесь на день, два, – Бондарева вытащила из рюкзака сверток, перетянутый кожаными ремешками и, прежде чем его мне вручить, сказала: – Знаешь, что для меня странно… За все это время ты ни разу не спросил о Ключе. Не побеспокоился о его сохранности. Будто для тебя эта вещь, ценность которой невыразима для нашей империи, не важнее украшений, что прибрал поручик, – она кивнула в сторону Алексея Давыдовича.
– Прости за невнимательность к столь важной штуке, – я улыбнулся, взяв у нее сверток с поддельным ключом и небрежно сунул его в свой вещмешок, переглянувшись с Элизабет – Стрельцова знала правду о Ключе.
– Я ни на каплю не чувствовала твоего ментального интереса, хотя бы какого-то беспокойства о легендарном Карен Туам. Не хочешь это объяснить? – со всей проницательностью менталистки Бондарева смотрела на меня.
– Ладно. Могу поделиться великой тайной. Но не при всех. Отойдем? – я взял ее за руку и отведя за дальнюю колонну, сказал: – Объясню за поцелуй.
– Боги, Елецкий, ты повторяешься! Снова и снова повторяешься! Будь хоть немного изобретательнее! – Наташа отмахнулась от сизого языка табачного дыма.
– Хорошо. В этот раз буду нестандартным и открою секрет просто так… В общем, тот Ключ, что хранился у тебя – подделка. Настоящий лежал на нижней полке. Я взял его уже перед выходом из хранилища, – признался я, прижимая баронессу к мраморным граням колонны.
– Так и подумала, – ответила она, чувствуя себя неловко. – Просто хотела уточнить, верна ли моя догадка.
– Наташ, не спеши в «Сириус». Задержись здесь хотя бы дня на три, лучше пять. Сегодня-завтра у меня не будет свободного времени, а потом мы могли бы встретиться, – я обнял ее, потянулся к губам.
– Нет. Если я тебе на самом деле нужна, найдешь способ встретиться, где бы я ни была, – произнесла она и будто нехотя ответила на поцелуй.
– Как ты дразнишь! Хочу тебя дрыгнуть, – прошептал я ей в ухо. – Прямо сейчас очень хочу.
– Наглец, – ответила она, оттолкнула меня и усмехнулась. – Желай дальше. Можешь прислать мне сообщение – я послушаю твои откровения, как сильно ты меня хочешь. Но сегодня на этом расстанемся. Не забудь купить цветы Ковалевской и маме тоже.
На этом мы и расстались. Бондарева с Бабским уехали с парковки на «Арчере» службы извоза. Я же с Элизабет и Майклом прошел пешком до цветочной лавки. Купил пять роскошных букетов роз. Три отправил быстрой доставкой: Ольге Борисовне, ее маме и Талии. В букет для Талии вложил открытку, написав: «Привет, дорогая! Меня долго не было в Москве, освобожусь, навещу тебя с Родериком, все расскажу. Здоровья ему. Тебе сил и терпения. Одной большой любви вам на двоих» – захотелось именно так, открытой, да и не было у меня эйхоса. И когда я уже вручил букет Элиз, отчего приятно порозовели ее щеки, я все-таки вернулся снова к цветочной лавке, подумав о Ленской. Да, она изменила мне, и я с ней об этом еще серьезно поговорю. Но как бы ни сложились наши отношения дальше, это не значит, что она не может быть мне подругой. Я купил ей букет роз, очень похожих на ту, лепестки с которой я ронял в недавнюю ночь на актрису и ее нового воздыхателя.
– Для Светланы, – пояснил я стоявшей рядом Стрельцовой. – Как думаешь, куда ей отправить? Может ближе к полуночи вам на Пожарского? Или отдам тебе – ты сама передашь?
– А не хочешь привезти сам? – спросила Элиз, ее лицо выглядывало из-за крупных бутонов чайных роз.