К несчастью, первые противоречивые решения Вигаля сразу же породили первый крупный конфликт. Лора схватывала все на лету, однако остальные сотрудники компании не делали ей никаких поблажек. Работа была очень сложной. Подмастерья из кожи лезли вон, стараясь уложиться в сроки, и одни ошибки накладывались на другие. Когда проект был наконец завершен, несколько собратьев-подмастерьев Лоры обратились к Вигалю с требованием выгнать ее.

– В таких условиях работать невозможно, – заявили они. – У нас есть знакомые с гораздо более хорошими рекомендациями, которые по-прежнему остаются в рядах дисс.

Вигаль наотрез отказался разорвать контракт с Лорой, однако двигали им эгоистические соображения.

Он в нее влюбился.

В течение следующего года Лора заняла в компании место музы Вигаля. Один вид ее строгих карих глаз вдохновлял полеты фантазии, уносившие Вигаля в далекие математические земли, где бывали немногие. Однако всего одного прикосновения руки Лоры к его плечу хватало, чтобы опустить его на землю и направить в нужную сторону его блуждающий разум.

Мемкорп переживал невиданный успех. Вскоре Серр Вигаль стал одним из ведущих нейропрограммистов в мире, незаменимым при разработке сетей виртуального обучения, и признанным экспертом в вопросах стволовой части мозга. Подмастерья Вигаля подозревали, что Лора – его любовница, но, видя успехи компании, относились к своему боссу снисходительно.

Лора нередко сопровождала Вигаля на научные конференции и благотворительные приемы. Как-то раз Вигаль отправил ее в отдаленную колонию «Фуртоид» подготовить такую конференцию. Через два дня в колонии началась эпидемия, и вся она оказалась на карантине. Впоследствии никто так и не установил, был ли вирус создан искусственно или просто появился в результате мутации.

Некоторые зоны «Фуртоида» оставались на карантине в течение нескольких месяцев. Эпидемия унесла жизни четырехсот сорока семи человек.

И в том числе жизнь Лоры.

Узнав об этом, Видаль впал в глубокую депрессию. Еще совсем недавно будущее казалось таким ясным, а его амбиции не знали границ. Он только-только начинал замечать в сердце пустоту, которую мужчины обыкновенно ощущают после тридцати лет, пустоту, заполнить которую не может никакая карьера. Видалю эту пустоту заполнила Лора. И вот теперь, когда ее не стало, жизнь показалась ему блеклой и бесцельной.

Однако, когда Видаль прибыл в отдаленную колонию, чтобы забрать тело, его там ожидал сюрприз. Лора оставила после себя ребенка, зачатого вне матки, которого передали в перинатальный центр «Фуртоида». Зародыш поместили в камеру беременности вскоре после зачатия. Ходили слухи, что у Лоры был любовник, однако улью так и не удалось определить отца ребенка.

Неожиданно для себя Вигаль оказался на том пути, который когда-то видела перед собой Лора. После обязательной остановки для карьеры и до самого конца простиралось обширное пространство. Расстояние казалось невозможно огромным. Для Вигаля естественным порядком вещей было то, что мужчине предстояло преодолеть такой долгий путь одному.

Когда младенец появился из камеры беременности, нейропрограммист добился того, что его назначили законным опекуном. Затем он перевел ребенка в улей на Землю, в Омахе.

Вигаль назвал ребенка Нэтчем.

(((9)))

Много лет спустя Нэтч не раз заявлял, что его величайший дар – умение наживать себе врагов. И это было шуткой лишь отчасти.

Первых своих врагов он нажил, еще когда ему не было и пяти лет. Говорить он начал почти в три года – целая вечность в эпоху био-логики, – что дистанцировало его от остальных детей. В улье мальчишки повзрослее обратили внимание на его тихое поведение и стремление к одиночеству, на склонность сидеть одному в углу. Они решили исследовать этого странного ребенка единственным известным им способом: кулаками.

Как-то раз Нэтч вышел утром из своей комнаты и обнаружил за дверью пятерых собратьев по улью, поджидавших его. Мальчишки были старше него, все как один некрасивые, угрюмые с самого рождения. Интуитивно поняв, что будет дальше, Нэтч на какую-то долю секунды испытал изумление. «В чем я провинился?» – подумал он. Затем мальчишки набросились на него. Последовало несколько минут ударов кулаками и ногами и царапания, и Нэтч оказался на полу, корчась от боли.

Хромая, он вернулся к себе в комнату, усвоив ценный урок: необходимо всегда быть начеку, поскольку вселенная не нуждается в причинах, для того чтобы наложить наказание.

Возможно, мальчишки ждали только жалобных всхлипываний и криков о пощаде, что придало бы законную силу зарождающимся в них теориям о силе и слабости. Однако Нэтч не дал им этого удовлетворения. На следующее утро он, как обычно, вышел из своей комнаты и без колебаний направился прямо к группе поджидавших его драчунов. У него была возможность уклониться от встречи, однако упрямый ребенок не обошел своих врагов стороной. Он молча терпел, пока драчуны колотили его. Побои продолжались на следующий день, и на следующий, и на следующий.

Наставники всё видели. На том этаже улья, где жил Нэтч, размещалось четыре десятка детей; уединиться было негде. Однако био-логические технологии работали не в пользу Нэтча. Плавающие у него в кровеносной системе КОПОЧ были проверены в деле в гораздо более суровых условиях; они могли в считаные минуты заживлять ссадины и незначительные порезы. Драчуны не могли нанести своему противнику серьезных увечий до тех пор, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы извлекать из «Моря данных» черный код.

Наставники решили ждать естественного развития конфликта.

«Но как можно просто сидеть сложа руки и смотреть на страдания этого мальчика? – возразила на педагогическом совете одна из наставниц. – Нельзя допустить, чтобы это продолжалось бесконечно!»

Однако ее начальник не знал сострадания.

– Мы здесь не для того, чтобы баловать этих детей, выращивая из них неженок. За стенами нашего улья шестьдесят миллиардов человек с нетерпением ждут возможности наброситься на них и сожрать с потрохами. – Он кивнул на гибкое оконное стекло, словно эта тонкая мембрана могла защитить от суровых реалий окружающего мира. Три ветки жадно скребли снаружи по стеклу подобно когтям хищника.

– Значит, мы стремимся вырастить поколение мучеников. Это так?

Долгая пауза.

– Верь в этого мальчишку, Петаар. Никаких долгосрочных последствий у него ведь нет, правильно? Мы не допустим, чтобы так продолжалось вечно, но давайте дадим Нэтчу еще несколько дней, чтобы разобраться, что к чему. И только потом можно будет вмешаться.

Однако Нэтчу никто не рассказал про это решение, и ему бездействие наставников показалось безразличием. И этот удар оказался болезненнее всего того, что могли причинить ему юные драчуны. Разве наставники не вдалбливают детям в голову изо дня в день, что в мире правят беспристрастные, логические законы? Они твердят, что все происходящее обусловлено какими-то целями. От каждого последствия можно проследить к породившей его причине. Но Нэтч не находил никаких рациональных объяснений своим ежедневным истязаниям, и хотя наставники видели его страдания, они хранили молчание. Мальчик размышлял об этом целыми днями напролет, а ночью он боролся с когнитивным диссонансом.

Однажды Нэтч проснулся еще до рассвета, его рассудок полыхал огнем.

Окружающий мир потускнел и исчез, и остались только его руки, поднесенные к лицу. Затем комната взорвалась красками. Высоко над головой вспыхнули яркие огни, а незнакомые гулкие голоса заговорили с мальчиком о вещах, которые он не понимал. Бессвязные фразы на воображаемых языках. Имена умерших царей. Алгоритмы и зашифрованные сообщения. Нэтч тихо лежал в темноте, поглощенный страхом, захлестнутый нахлынувшими видениями.

Когда рассвело, он уже знал, что делать.

В тот день Нэтч не пришел на утреннюю проверку. Наставница Петаар заглянула к нему в комнату, опасаясь худшего. Она обнаружила мальчика на полу, придавленного тяжелым комодом, с трудом дышащего.

В улье случился страшный переполох. Обработав раны Нэтча, наставники собрали драчунов, мучивших его. Два часа они жарили мальчиков за закрытыми дверями, в конце концов вытащив из них несколько слезных признаний. И все же драчуны в один голос твердили, что не имели никакого отношения к тому, что Нэтча придавило комодом.

– Ну а игрушки, пропавшие из его комнаты? – бушевала Петаар. – Они ушли сами по себе?

Мальчики не могли этого объяснить. Наставники полдня взвешивали доказательства, свидетельствовавшие против пятерых грубиянов, и в конце концов приняли решение исключить их из улья.

Услышав эту новость, Нэтч почувствовал, как у него по спине пробежала холодная дрожь. Впервые он познал вкус победы, найдя этот пьянящий напиток превосходным.

На самом деле мальчики были не виновны в преступлении, которое им приписали; все случившееся было тщательно продуманной постановкой. Нэтч сам устроил так, чтобы оказаться придавленным комодом: он положил его на кубики, а затем осторожно убрал подпорки. Детали плана он набросал в утренние часы с рвением опытного стратега, добившись того, чтобы беглый взгляд не мог обнаружить никаких недочетов. С тех пор он уже давным-давно забыл источник своего вдохновения.

Но его замысел преуспел также в совершенно неожиданном измерении. Наставники, до того не обращавшие внимания на его страдания, теперь ходили с виноватыми лицами. Петаар из кожи лезла вон, чтобы ублажить любую прихоть Нэтча. Слухи о случившемся просочились даже до родителей детей, обучавшихся в улье, что обернулось для заведения большим скандалом. Нэтч был потрясен. Одним ударом он наголову разгромил своих врагов и разоблачил просчеты наставников.

Это происшествие преподало ему также еще один ценный урок: благодаря терпению, хитрости и предусмотрительности любые цели становились достижимыми.

Эта преграда оказалась далеко не последней в череде тех, какие Нэтчу предстояло преодолеть в улье. Другие дети поспешили заполнить пустоту, образовавшуюся после исключения драчунов, и обмануть их было уже не так просто. Они пытались мешать Нэтчу выполнять домашние задания, воровали его вещи и обвиняли его во всех своих невзгодах. Нэтч быстро сообразил, что допустил тактический просчет, спрятавшись за спинами наставников; не вступив в прямое противостояние со своими противниками, он лишь укрепил представление о себе как о слабаке.

У него появились мысли, не окажется ли этот цикл бесконечным. Неужели он обречен до конца своих дней непрерывно сражаться с чередой врагов, каждый последующий из которых более грозный, чем предыдущий, до тех пор, пока наконец не столкнется с равным себе?

В возрасте шести лет Нэтч решил, что единственным выходом для него будет бегство. Он сбежал из улья.

В то же утро Серр Вигаль получил по «Конфиденциальному шепоту» паническое сообщение от наставников Нэтча. Они спрашивали, не вскочил ли мальчик в трубу, чтобы разыскать дом своего опекуна, однако нейропрограммист не видел своего подопечного уже несколько недель. Отменив утреннее совещание, Вигаль отправился к ближайшей станции трубы. Поезд провез его через весь мегаполис Омаха к приземистому полукруглому зданию, внешне действительно напоминающему улей.

– Вы хотите сказать, что мальчик пропал? – озадаченно спросил Вигаль, встретившись с растерянными наставниками. – Я полагал, вы здесь следите за детьми двадцать четыре часа в сутки.

Директор улья склонил голову:

– Так оно и есть.

Вигаль от природы был человек спокойный.

– Вы уверены, что Нэтч просто не забрел на другой этаж? – сказал он, почесав редкие волосы на голове. – У вас ведь есть программы безопасности, разве не так? Определенно, он не мог покинуть здание так, чтобы вы об этом не узнали.

– Теоретически не мог, – подтвердил директор. – Но, похоже, это ему как-то удалось.

Омаху никак нельзя было назвать подходящим местом для маленького мальчика без сопровождения взрослых. Такой любознательный ребенок, как Нэтч, запросто мог бесследно затеряться в огромном мегаполисе с населением в двадцать два миллиона человек. В разгар Экономического краха беспризорники были обычным явлением, но даже постепенное возрождение экономики пока что не могло полностью перекрыть поток детей, убежавших из дома.