– Приемлемо, – проворчал парень, падая на диван подальше от Кати. Он уже не выглядел таким разгневанным. Наверное, расслабился, поняв, что Катина попытка взлома с проникновением провалилась. Так себе из нее домушник. – Но пахнет странно.

– Открою тебе секрет, так пахнет в чистой квартире. А будешь пай-мальчиком, я с тобой еще и горячими бутербродами поделюсь. В благодарность, что не дал меня расплющить сегодня в толкучке.

– Горячими бутербродами?

– Горячими бутербродами, – подтвердила Катя. Выражение недоумения на лице Захара ее изрядно повеселило. – Или ты не знаешь, что это такое? Не говоришь на углеводном?

Захар громко фыркнул.

– Просто впечатлен, что ты готовишь. Это, наверное, непросто, когда руки растут из… Ай!

Изловчившись, Катя пнула его по ребрам.

– Вот об этом я и хотел поговорить! – зарычал Захар, обвиняюще наставив на нее палец.

– О моей пятке в твоем боку? – довольно хихикая, Катя уселась по-турецки и принялась расплетать косу. Во-первых, она уже изрядно растрепалась, а во-вторых, к вечеру от нее всегда уставала голова. Иногда Катя почти слышала, как ее волосы молят о пощаде! Наконец, с косой было покончено, и Катя с наслаждением запустила руки в волосы. Помассировала кожу головы (о да-а-а…), размяла шею и только тогда заметила, что в комнате воцарилась подозрительная тишина. – Захар, ау? Ты там умер, что ли?

Захар сглотнул и с видимым усилием оторвал от Кати взгляд. Порчу, что ли, наводил? Шумно прочистив горло, он зачем-то пересел в кресло и положил руки на подлокотники. Вид получился внушительный.

– Раз уж нам придется жить вместе, мы должны установить правила. И чтоб ты понимала, я говорю «мы» чисто из вежливости. Я устанавливаю правила, а ты им сле… Что ты делаешь?

– Тс-с-с, – Катя приложила палец к губам и, слегка отодвинув от уха телефон, прошептала: – Звоню твоей маме, чтобы сообщить ей радостную новость о том, что она может к тебе переехать.

Одним стремительным движением Захар выхватил из Катиных пальцев телефон и с раздражением сунул в карман.

– Итак, – Катя широко улыбнулась и, положив ногу на ногу, поправила воображаемые очки, которые должны были добавить ей солидности. К сожалению, тоже воображаемой. – Наши общие правила. Предлагаю говорить по очереди. Ты первый.

Катя сделала величественный жест рукой, приглашая Захара приступить к переговорам, и тот наградил ее очередным угрюмым взглядом. Никакого воспитания.

– Первое, – холодно отчеканил он, – можешь совать свой нос куда угодно, но никогда, ни при каких условиях не лезь в запертую комнату. Это запрещено. Тебе ясно?

Нет, он правда не видит сходства с мультфильмом «Красавица и чудовище»? Катя с трудом подавила улыбку и прикусила костяшку пальца, чтобы не рассмеяться.

– Второе, – продолжил Захар, наивно приняв Катино молчание за согласие, – трогать и переставлять местами мои вещи тоже запрещено. Поняла?

– Я хочу спать на диване, – перебила его Катя.

– И не мечтай.

– Полку в ванной. Половину холодильника. Половину книжного стеллажа. Весь шкаф. Новый стол и… Да, я хочу весь диван.

– Диван мой! – рявкнул Захар.

Катя сделала вид, что набирает телефон мамы Захара на ладони.

– Алло, Виктория Геннадьевна?

Захар отзеркалил ее движения:

– Алло, Светлана Сергеевна?

Они уставились друг на друга с одинаково свирепым выражением на лицах.

– Моя учеба… – высокомерно задрав нос, начал Захар, – …требует сосредоточенности, внимания и дисциплины. Я учу четыре языка, я обязан высыпаться.

Четыре? Ого. Катя бы ни за что себе в этом не призналась, но, возможно, Захар и правда был… довольно-таки крут. Ей даже школьный английский давался с трудом (тест по временам ей до сих пор являлся в кошмарах), а тут сразу четыре языка.

– Шпрехен зи доич? – немного неловко пошутила она.

– Я на факультете восточных языков, тупица. И, помимо основной нагрузки, я в этом году курирую первокурсников, участвую в конференциях и слушаю дополнительные курсы по международным отношениям, политологии и зарубежному регионоведению. А ты… рисуешь картинки, верно?

От его пренебрежительного тона воображаемая шерсть у Кати на спине встала дыбом. Почему каждый встречный-поперечный считал своим долгом ткнуть ее в то, что она любит рисовать, будто в кучку какашек?

– Верно. Рисую картинки, – процедила она. – Но и ты, насколько я знаю, не лекарство от рака изобретаешь. Так что засунь себе в задницу свое ЧСВ!

– Мое ЧСВ тебя не касается, – осклабился Захар. – Как и моя задница. Как, кстати, и мой диван. Это я буду на нем спать, хотя… – Его оскал превратился в самодовольную ухмылку, и Катя напряглась. Захар вдруг оттолкнул кофейный столик ногой и пересел на диван, закинув руку на спинку за Катиными плечами. Его губы приблизились к ее уху, горячее дыхание пощекотало чувствительное местечко на шее. – …Если хочешь, можем спать вместе.

– И не мечтай, извращенец! – ощетинилась Катя, прикрывая шею ладонью и молясь, чтобы Захар не услышал дрожь в ее голосе. Кроме случая-который-нельзя-вспоминать, еще ни один парень не был так близко к ней, и это чертовски смущало. В попытке отодвинуться Катя почти легла на подлокотник, выгнув спину. А Захар, самодовольно ухмыляясь, навис над ней, уперевшись руками в диван по обе стороны от ее лица.

– Боишься не устоять? – мурлыкнул он.

– А может, это ты боишься не устоять? – хрипло парировала Катя, подавшись вверх. Их лица почти соприкоснулись, и атмосфера в комнате ощутимо накалилась. Рука Захара едва заметно дернулась.

– Сиротка, – протянул он, – не льсти себе. Ты меня возбуждаешь примерно так же сильно, как тарелка с присохшей гречкой.

– А ты меня – как грязь под ногтями!

– Могу поспорить, однажды ночью твои шаловливые ручки пробрались бы под резинку моих штанов и… – Он вдруг двинул бедрами, прижавшись к Кате, и та ахнула, мгновенно возненавидев себя за этот тихий звук. Ее щеки вспыхнули бордовым румянцем.

– По рукам! – вспылила она. – Хочешь поспорить? Вот тебе пари! Спим на диване вместе, а первый, кто струсит или распустит руки, отправится спать на коврик у двери! И я тебе гарантирую, это буду не я!

– Договорились, – неожиданно легко согласился Захар, отталкиваясь от дивана и как ни в чем не бывало усаживаясь рядом с Катей. Э-э-э? Катя оторопела, осознав, что ее, кажется, надули, и запоздало добавила:

– Но у меня тоже есть это… условие. Относись ко мне и моим комиксам с уважением, ясно? Я взрослый человек и заслуживаю, чтобы со мной обращались как со взрослой.

Захар застыл, будто обдумывая ее слова, а в следующую секунду…

– Бип, – с серьезным видом сказал он, нажав пальцем на Катин нос.

И дом под номером три на улице Октябрьской сотряс оглушительный вопль:

– ЗАХА-А-АР!

Глава 9

Катя промокнула лицо полотенцем и нервно улыбнулась своему отражению в зеркале. Она что, правда собирается спать вместе с Захаром? Мысль об этом была неожиданно тревожащей. В груди что-то сжималось, но Катя категорически отказывалась относить свое волнение на счет Захара. Просто она еще ни с кем не спала в одной постели. Если, конечно, не считать тот раз в детстве, когда они с родителями ездили в какую-то захолустную деревню и ей пришлось спать на одной кровати с прабабушкой. Катя тогда не сомкнула глаз, потому что, во-первых, ее жрали комары, а во-вторых, прабабушка так храпела, что на окнах колыхались занавески.

А теперь вот парень… Хотя какой парень? Это же Захар! Катя громко фыркнула и скорчила рожу отражению в зеркале, подбадривая саму себя. Она же знает его как облупленного (или знала?), так что странное чувство у нее в животе – это наверняка несварение. Да, точно несварение, что же еще?

Решительно перекинув волосы за спину, Катя распахнула дверцу зеркального шкафчика над умывальником. Захар и правда выделил ей полочку: теперь на ней валялись древний тюбик крема для рук, косметичка с нехитрым набором косметики, расческа и лосьон от прыщей (возможно, просроченный). Зато на двух других полочках плечом к плечу стояли многочисленные баночки и бутылочки Захара с иероглифами на этикетках. Нет, ну кто бы мог подумать? Катя с любопытством оглядела ассортимент бесплатного магазина «У Захара» и, выбрав симпатичную баночку наугад, щедро намазала лицо ароматным кремом. А что такого? Из-за него она столько хмурится, что того и гляди морщины появятся, так что это вполне справедливая моральная компенсация.

Потуже затянув завязки на шортах и одернув папину футболку, которая доходила ей до середины бедер, Катя вышла из ванной. Захар сидел на своей половине разложенного дивана и сосредоточенно что-то печатал на ноуте. Его волосы, обычно аккуратно уложенные, удерживал ободок-пружинка, а на носу красовались очки с круглыми стеклами в черной оправе. Ну прямо повзрослевший Гарри Поттер! Катя невольно улыбнулась. Что-то в Захаре неуловимо напоминало то, каким он был в детстве. Может, поза? Тогда он тоже ссутулившись сидел за стареньким компом и так же нетерпеливо чесал щеку о плечо.

Странно, но то, что в Захаре 2.0 осталось хоть что-то от предыдущей версии, принесло Кате облегчение. Смущение из-за предстоящей совместной ночевки не то чтобы совсем испарилось, но из плотной жаркой тучи превратилось в легкий дымок, который Катя поспешила развеять язвительной репликой:

– Что это за халат на тебе? Ты что, старая бабка?

Захар удостоил ее коротким взглядом, в который вложил все свое презрение.

– Это хаори, деревенщина.

– Ясно, – кивнула Катя. – Специальный халат, чтобы выпендриваться.

Вместо ответа Захар плотнее стиснул губы, а Катя немного потопталась возле дивана и наконец скользнула под плед, целомудренно натянув его до подбородка. Спать с Захаром под одним одеялом она точно не собиралась, но игра в «Камень, ножницы, бумагу», которую они выбрали официальным способом решения разногласий, явно имела что-то против нее. Захар выиграл в двух раундах подряд и без всяких угрызений совести забрал себе одеяло и подушку. Кате достались колючий клетчатый плед и диванный валик.

Тап-тап-тап-тап – стучали клавиши ноутбука под пальцами Захара. Катя закрыла глаза и постаралась расслабиться, но мысли о прошедшем дне не давали заснуть. То, что Глеб сказал о ее комиксах, то, как он оценил ее работу, значило для Кати… все. Он был первым человеком, который ее поддержал. Первым человеком, который в принципе сказал, что у нее и правда есть талант! От этого Кате хотелось плакать, смеяться и чувствовать все чувства на свете одновременно. И еще рисовать. Боже, как ей хотелось рисовать! Но только не при Захаре, потому что рисование – слишком личное дело, чтобы заниматься им на виду у всяких засранцев.

Тап-тап-тап-тап.

После официальной части собрания в актовом зале Алина, третьекурсница-куратор, собрала их вокруг себя и щедро разрешила засыпать вопросами. Более того, совершенно бесплатно поделилась стратегически важной информацией: кто из преподов ставит автоматы за посещаемость, кто запросто может завалить на зачете, к кому лучше не попадать на пересдачу…

– О, и еще, скоро объявят новый челлендж для всех художников! – воодушевленно добавила Алина, когда вопросы иссякли. – Все же знают про челлендж? Нет? Вы чего, ребят!

Катя не знала. И большинство ее однокурсников, кажется, тоже, потому что на возглас Алины кивками ответили всего несколько человек, среди которых были и Твинсы.