С первого дня обучения в колледже я абсолютно нормально относилась к профессору Кроули. Я всегда считала его очень умным и высококвалифицированным преподавателем. К тому же по моему любимому предмету «художественная литература и ее истоки».

Но так уж сложилось, что для многих студенток нашего колледжа он настоящее воплощение мужественного красавца из-за высокого роста, стройной фигуры, густой копны черных волос и острых черт лица.

– Я же тебя предупреждала, что когда-нибудь у тебя начнутся проблемы, если ты продолжишь в том же духе.

– Я не могу бросить то, что делаю. Это единственное, что помогает мне отвлечься после смерти бабушки.

– Мисс Джадд, если вы пришли сюда поболтать, то советую не тратить свое время и покинуть лекцию! – звучит очередное замечание от профессора, и я готова провалиться сквозь землю.

– Нет-нет. Я слушаю вас, профессор, – вжимаюсь в спинку скамьи.

– Я делаю вам последнее замечание! – не сводит с меня темных глаз.

– Я поняла, – обреченно качаю головой.

На задних рядах раздаются перешептывания, и я ощущаю на затылке взгляды.

Весь остальной час неотрывно слушаю преподавателя и записываю все, что он говорит. Не хочется быть окончательно опозоренной и выгнанной за дверь.

Наконец-то раздается звонок, и все студенты поднимаются со своих мест, начиная покидать аудиторию. Делаем с Сэйлор то же самое, спускаясь по ступенькам.

– А вас, мисс Джадд, я попрошу задержаться, – вдруг произносит профессор, вытирая с доски написанное за время лекции, и внутренности скручивает в тугой узел.

– К-конечно, профессор, – голос выдает дрожью.

– Я подожду тебя в коридоре, – Сэйлор подбадривающе сжимает мое плечо и выходит за последними учениками, закрывая дверь аудитории.

Остаюсь стоять, прижимая к груди учебник с тетрадью, словно они меня защитят.

Профессор заканчивает с доской и поворачивается ко мне.

– Покажите вашу рабочую тетрадь, – протягивает руку с длинными пальцами.

– Вот, – подхожу к нему, вручая тетрадь.

Наблюдаю, как он открывает ее и зачем-то листает с самого начала учебного года.

– Я вижу, что раньше вы были больше заинтересованы в учебе.

– Я и сейчас заинтересована, профессор Кроули.

– Неужели? – переводит на меня пристальный взгляд.

Никогда не обращала внимания, насколько у него выразительные глаза. Они настолько темные, что едва можно разглядеть зрачок.

– Ваша успеваемость с момента вступления в ряды студенток нашего колледжа и по сегодняшний день заметно снизилась. А вы ведь пришли с отличными показателями после школы. И даже смогли заработать стипендию, которую далеко не каждый может получить.

– Яяя… – теряюсь оттого, что ему известны такие подробности.

Когда бабушка еще была жива, я пообещала ей, что буду учиться так усердно, чтобы иметь возможность претендовать на стипендию в колледже по специальной программе для детей, растущих без родителей, и тогда ей не придется отдавать большие деньги на мое образование. А когда она умерла, я решила сдержать данное обещание.

– Разве я не прав, мисс Джадд? – возвращает мне тетрадь и присаживается на край стола, скрестив руки на груди, отчего ткань серой рубашки натягивается на сильных бицепсах.

– Сейчас не самый простой период моей жизни, – опускаю взгляд на тетрадь, ощутив сильнейшую тоску по бабушке, которая всегда была моей главной поддержкой и опорой после гибели родителей и сестры.

– У всех бывают трудные периоды в жизни и оттого, как мы справляемся с ними, зачастую зависит многое в будущем, – на удивление в его тоне не звучит злости или агрессии.

– Я понимаю.

– У вас скоро экзамен по моему предмету, но меня совершенно не устраивают ваши оценки в этом семестре. Вы будете недопущены.

– Что? Как? Но, профессор! – захлестывает паника.

– Если хотите наверстать упущенное, вам придется походить на дополнительные занятия.

– Дополнительные? – уточняю, понимая, что каждую минуту свободного времени я трачу на то, чтобы писать свои рассказы, которые очень ждут поклонники, появившиеся у меня на сайте, где я размещаю их.

– Да. Вы ведь хотите быть допущенной к экзамену?

– Конечно.

– Тогда я жду вас на дополнительных занятиях. Об их расписании я уведомлю вас позже.

– Хорошо, профессор Кроули, – больше ничего не остается, как согласиться.

– Отлично, – на лице появляется едва заметная улыбка, которая делает его лицо еще более привлекательным, чем уже есть.

Неудивительно, почему некоторые студентки откровенно сохнут по нему. Профессору Кроули сорок два, и для своих лет он выглядит очень молодо. Мужчина в самом расцвете сил.

– Всего доброго, профессор, – разворачиваюсь, чтобы уйти и не видеть больше на себе внимательный карий взгляд.

– До свидания, мисс Джадд, – раздается в спину.

Глава 4

Настоящее время

– Добрый день, мисс, – экономка пропускает меня в дом, и я сразу улавливаю какое-то напряжение, повисшее в воздухе. Женщина выглядит немного нервной.

Я не приезжала к мистеру Гилберту уже больше двух недель и была невероятно рада получить вчера вечером сообщение с назначенным временем встречи. Все чаще ловлю себя на мысли, что начинаю тосковать, если мы долго не видимся. После наших встреч я ухожу домой с ощущением теплоты в душе и это чувство уже как наркотик.

– Как у нас дела, миссис Рид? – задаю вопрос, внимательно посмотрев на женщину.

– Ох, мисс Джадд… – из глубины дома раздается злобный женский голос, и экономка вся сжимается. – Дочь мистера Гилберта…они там ругаются… – сцепляет пальцы рук, выглядя расстроенной.

– Что-то случилось? – настораживаюсь.

– Мистер Гилберт вызвал ее, чтобы поговорить о чем-то, но разговор сразу не задался.

– Может, я не вовремя?

– Нет. Что вы. Он уже с самого утра говорил о вас. Он расстроится, если вы сейчас уйдете.

– Ладно. Тогда я подожду в гостиной, пока он закончит со своей дочерью.

– Конечно. Располагайтесь. Я сделаю вам чай.

– Спасибо. Не нужно.

– Ладно. Тогда я займусь своими делами. Я буду в прачечной.

– Хорошо.

Сажусь на диван в гостиной, взяв с журнального столика лежащую книгу о древнегреческой скульптуре. Листаю ее, стараясь не обращать внимания на крики женщины, которая никак не успокаивается.

– Ты не можешь так поступить, отец! Я делала это потому, что не нашла другого выхода!

– Ты обманывала меня, Грэта. Моя единственная дочь предала меня.

– Но, отец!

– Я продолжу оплачивать обучение внучки, но тебе я не перечислю больше ни копейки. Дальше справляйся сама со своим безалаберным муженьком.

– Ты сильно пожалеешь об этом! – голос женщины полон ненависти.

Хлопает дверь и наступает тишина. В коридоре раздаются звуки стука каблуков по паркету.

В следующую секунду ухоженная элегантная женщина лет пятидесяти, которую за два года я вижу только второй раз, входит в гостиную с разъяренным видом.

– Старый шизофреник, – цедит сквозь зубы, не сразу заметив меня.

Откладываю книгу и поднимаюсь с дивана. Наши взгляды встречаются, и на мгновенье она теряется. Но почти сразу выражение ее лица принимает беспристрастный вид.

– Ааа…вы та писательница, – поправляет светлые волосы.

– Добрый день, миссис Бэнкс.

– Хм…для кого-то, может, и добрый. А вы все никак не напишете эту чертову книгу? – достает из сумки зеркальце, посмотревшись в него.

– Я бы на вашем месте не стала говорить о биографии родного отца в таком контексте, – не могу оставаться спокойной, слыша грубость в адрес такого замечательного человека.

– Другого он не заслужил. Но я скоро со всем разберусь, – гордо задирает подбородок и направляется в сторону выхода.

Выждав несколько минут, подхожу к кабинету и стучусь в дверь. Мистер Гилберт не отвечает и одолевает волнение. Открываю дверь и вхожу, увидев мужчину стоящим облокотившись рукой о стол. Замечаю, что он тяжело дышит.

– Дариан? – подлетаю к нему. – Вам плохо? – кладу руку на его предплечье.

– Беатрис… – поднимает на меня глаза, вымученно улыбнувшись. – Ничего серьезного, дорогая, – хлопает меня по руке. – Вы пришли, и мне сразу полегчало.

– У меня вызывает это сомнения. Давайте пройдем на диван, и вы приляжете, – подвожу его к дивану и помогаю лечь, подложив подушку под голову. – Вам удобно?

– Удобно. Не волнуйтесь за меня, – смотрит на меня с теплотой во взгляде.

– Не просите меня не волноваться. Может, стоит вызвать доктора?

– Не нужно.

– Тогда хотя бы выпейте таблетку.

– Таблетку. Да, пожалуй, можно.

– Хорошо, – подхожу к столику у стены, на котором стоит оставленная доктором сумка.

Он приходит каждое утро к мистеру Гилберту, а иногда и по вечерам, чтобы сделать уколы. Открываю ее, увидев два отделения, в одном из которых лежат ампулы с какими-то лекарствами и одноразовые шприцы. А в другом – таблетки служащие для таких случаев, как сейчас.

Наливаю в стакан воды и подхожу к мужчине, сев на край дивана.

– Вот, держите, – вручаю ему таблетку и протягиваю стакан, чтобы запить.

Дариан выпивает таблетку и возвращает голову на подушку, прикрыв глаза.

– Спасибо. Вы очень заботливы.

– Думаю, нам стоит отменить сегодняшний разговор. Вам лучше будет подняться в спальню и поспать.

– Ни в коем случае, Беатрис, – распахивает глаза. – Дайте мне пять минут.

– Вы уверены, Дариан?

– Я ни в чем так не уверен, когда дело касается вас, – улыбается, и я не могу не улыбнуться в ответ.

– Может, я попрошу у миссис Рид принести вам травяного чаю?

– Да, это хорошая идея.

– Отлично, – подхожу к столу и нажимаю кнопку внутреннего телефона. Через минуту из динамика раздается голос экономки.

– Да, мистер Гилберт?

– Миссис Рид, принесите, пожалуйста, в кабинет успокаивающий чай.

– Конечно. Дайте мне пару минут.

– Спасибо, – отключаюсь и возвращаюсь на диван.

Дариан уже занял сидячее положение и положил руки на бедра, устремив взгляд куда-то впереди себя.

– Я всегда думал, что смогу воспитать своих детей хорошими людьми, – вдруг начинает говорить. – Но не вышло. Моя дорогая Сесиль была бы очень расстроена, если бы видела, что с нами стало.

– Мне очень жаль, Дариан.

– Я сам виноват, Беатрис. После смерти жены я совершил ошибку, когда продолжил уезжать на месяцы в свои экспедиции. Мне нужно было поддержать их, а не думать только о своей боли. Я просто откупался многочисленными подарками и покупал им все, что бы они ни попросили.

– Вы живой человек, Дариан. Каждый справляется с болью по-своему, и мы не можем предусмотреть всего.

– Я был эгоистом и теперь получаю то же самое в ответ от своих детей.

– Вы не можете отвечать за поступки других, даже если они ваши родные дети.

– Я бы многое хотел исправить, Беатрис. Но время уже упущено, – произносит с горечью в голосе, и я могу его понять. Я бы тоже многое хотела исправить в своем прошлом.

В кабинет входит экономка и ставит на стол поднос с винтажным фарфоровым чайником и двумя чашками. К чаю тарелку с круассанами и шоколадным печеньем.

– Спасибо, Магда, – Дариан благодарит женщину.

– Как вы, сэр? – с сочувствием смотрит на хозяина.

– Как же я могу быть, когда эта замечательная леди снова озарила мой дом своим присутствием, – кладет руку мне на плечо, слегка сжав.

– Вы правы, – смеется экономка и уходит, снова оставляя нас одних.

– Вы слишком добры ко мне, Дариан, – качаю головой, немного смутившись.

– Я веду себя с людьми ровно так, как они этого заслуживают, Беатрис. Мой жизненный опыт помогает мне хорошо разбираться в том, кто передо мной.

– Я совсем не такая, какой могу показаться.

– Вы именно такая, какой я вижу вас. Я знаю, что в вашей душе поселилось много боли от утрат. В вас укоренился страх предательства, и поэтому вы скрываете свою эмоциональность и доброту от других. Вы хотите казаться сильной и неприступной, но на самом деле вам нужна опора.