– Нарушителей границ выставили в ряд для «учебной стрельбы». На головы им положили фрукты в качестве мишени, и мы должны были в них целиться. – Он вздохнул и потёр виски. – Не промахнулись только я и ещё двое.

Принц Тэхён буркнул что-то себе под нос и уехал вместе со стражником. Я выждала несколько мучительных минут, а затем поднялась на ноги, обливаясь потом. Плечо разрывалось от боли, перед глазами плыло. Я покосилась на камень, который недавно держала в руках.

Как же я ненавидела трон и всё, что он собой воплощал!

Ван лишил меня всего, и его младший брат ничем не лучше. Он отнёсся к моей жизни с холодным безразличием, словно она вовсе ничего не значила.

«Надо было разбить ему голову», – яростно подумала я, наклоняясь за камнем. Острые края впились мне в кожу.

Если наши пути снова пересекутся, я сделаю всё, чтобы пролить его кровь.

4
Тэхён

Рот наполнился кровью. Голова гудела. По ней дважды ударили рукоятью меча.

– Любезный брат, – произнёс ван бархатным голосом, – ты не смог подстрелить ни одного зверька ради меня?

Тэхён стоял на коленях, сжимая края своего халата, чтобы скрыть дрожь в теле.

– Я не такой талантливый лучник, как ваше величество.

Ёнсан-гун издал резкий смешок, и казалось, воздух похолодел вокруг него.

– Придворные дамы шепчутся о том, как ты попадаешь в любую мишень, никогда не промахиваясь, – ядовито произнёс Ёнсан-гун и приставил клинок к горлу юноши. – Кого ты хочешь обмануть, братишка?

Нервы Тэхёна натянулись. Ван всерьёз разозлился и впрямь мог его убить, а ведь в зарослях у ручья истекает кровью девушка. Если ей не помочь, она умрёт. Невинная жизнь, оборванная его стрелой.

Надо её найти.

Не уподобиться старшему брату…

– Посмотрим, как бы тебя убить… – медленно проговорил ван, прижимая лезвие к горлу Тэхёна. Из пореза выступили капли крови. – Четвертовать и отправить по частям во все четыре стороны государства?

Ван повернулся к остальным.

– Что скажете, подходящее наказание?

Все тут же закивали, как марионетки:

– Да, ваше величество.

– Неужели вы правда убьёте меня, любимого брата и самого преданного слугу? – тихо произнёс Тэхён.

– Самого преданного, говоришь? – фыркнул Ёнсан-гун. – Змея и то вернее тебя.

– Ваше величество, разве не я горевал вместе с вами, когда всей стране запрещали оплакивать покойную королеву Юн в годовщину её смерти? Разве не я приготовил банкет в память вашей матери и горько плакал вместе с вами??

Ван побледнел, и его здоровый глаз заблестел от слёз. Имя матери Ёнсан-гуна всегда служило Тэхёну щитом.

– Вас окружают подлые кровососы, а вы казните меня? Тюрьма Мильвичхон ломится от преступников, замышлявших измену. Скажите, ваше величество… Разве я хуже их всех?

Голос Ёнсан-гуна смягчился.

– С тобой сложно сказать, где правда, а где ложь.

– Позвольте доказать мою верность, ваше величество, – с умело разыгранным отчаянием взмолился Тэхён. Лезвие дрогнуло у его горла, и он решил воспользоваться минутной слабостью вана. – Ведь наши поступки – отражение преданности вам, не так ли? Ради вас я убью какого угодно зверя. Отправьте меня на охоту, и я вернусь с добычей. Солнце ещё не ушло за горизонт полностью.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Ёнсан-гун, и его губы дрогнули в улыбке. – Значит, убьёшь какого угодно зверя… – Он убрал меч в ножны и посмотрел перед собой, за плечо Тэхёна. – И не только?

Тэхён поднял взгляд. Ему ещё не приходилось убивать человека, но он уже представлял кровь на руках, муки совести…

Нет.

Надо подавить эти чувства. Страх, совесть.

«Моя цель важнее одной-единственной жизни», – убеждал он себя.

– Да, ваше величество, – прошептал Тэхён.

Ван бросил стрелу к его ногам.

– Преданность отражается в том, чем ты готов пожертвовать. Убей его.

Тэхён проследил за взглядом брата и увидел своего коня. Подарок отца. Внутри у него всё перевернулось, и грудь сдавило ледяным обручем. Солдаты схватили за поводья громадного скакуна, пытаясь его унять. Этот конь был для Тэхёна дороже всего на свете.

С последним лучом заката он натянул тетиву и прицелился прямо в мощное сердце, бьющееся под чёрной бархатной грудью.

Его коня звали Чонхи.

Чон. Правый, надёжный, верный.

Хи. Яркий, блистательный, великолепный.

Тэхён стиснул зубы, мысленно прося прощения.

В то же мгновение, как вылетела стрела, конь дёрнулся, и наконечник вонзился ему в глаз. Страшно захрипев, он рухнул на землю и забил копытами, распугивая солдат.

Тэхён бросился к нему, выхватил меч и вонзил в грудь. Рука окрасилась кровью, но он всё налегал на меч, чтобы ускорить приход смерти. Чонхи лежал на окровавленной земле, перебирая ногами, словно цепляясь за последние крупицы жизни.

Наконец Тэхён отшатнулся. Окровавленный меч выпал из трясущихся рук. В гробовой тишине все взгляды были направлены на Тэхёна.

– Прекрасно, братишка, – тихо проговорил Ёнсан-гун. Лицо его было скрыто в тени… – Можешь пока наслаждаться жизнью, поскольку с тобой я чувствую себя не таким одиноким.

Казалось, весь лес пропах кровью. Охотничья процессия двинулась дальше. Только Тэхён задержался. Он смотрел то на труп коня, то на свои окровавленные руки. Никогда ему не доводилось видеть столько крови.

Дрожащие ноги словно сами повели его к чаще. Ему нужна лопата. Нельзя бросать Чонхи вот так – его надо похоронить.

Вдруг он опомнился и повернул на север. К ручью, где ранил невинную девушку.

– Проклятье!

Тэхён побежал по тропе, спотыкаясь о корни деревьев, и быстро нашёл заросли, в которых видел её последний раз. Он раздвинул ветви – никого. Девушка пропала; осталась лишь стрела, вонзившаяся в ствол.

Тэхён вытащил стрелу и осмотрел багровый наконечник. Леденящий ужас сковал грудь, а затем и всё тело. «Ты сам уподобишься Ёнсан-гуну, если будешь ему подыгрывать,– предупреждал умирающий брат.– Станешь жестоким и бессердечным. Чтобы спрятать монстра в собственном сердце, Ёнсан-гун окружает себя людьми, способными на чудовищные поступки. Не погружайся в эту мрачную бездну».

Тэхён поднял взгляд, прикидывая, куда могла уйти девушка.

– Ваше высочество, – раздался встревоженный голос Хёкчжина. Тэхён и не заметил, как друг последовал за ним. – Что вы здесь ищете?

– Сходи к хозяйке Юль, попроси у неё лопаты и несколько сильных мужчин, – сказал Тэхён, сжимая стрелу. На глаза ему попался белый мешок, брошенный у ручья. – Пусть помогут нам похоронить коня. А Вонсику передай, что я должен найти одну девушку.

5
Исыль

Янаконец выбралась на поляну из колючих зарослей, оплетавших меня со всех сторон. Из-за невыносимой боли казалось, что душа уже выскользнула наружу и витает высоко в небе, глядя сверху вниз на тело. Всё ещё сжимая в руках камень, я брела среди бледно-золотых колосьев, пока не вышла на пыльную дорогу, которая привела меня к гостинице. Она уже погрузилась в ночную тишину, и мне самой отчаянно хотелось лечь и отдохнуть, но Юль так и не успела показать мою комнату.

От кухни в дальней части двора шёл пар. В горшке что-то тушили, а значит, хозяйка ещё не спала. Я направилась туда, ступая с трудом, и вдруг услышала чьи-то шаги. В свете фонаря возник силуэт Юль. Из тьмы показалось её лицо с ярко-красными губами.

– Госпожа… – прохрипела я.

Она меня не услышала и скрылась в тени. Я последовала за ней в кладовую, но замерла на пороге, потрясённая зияющей пустотой. Кроме низкого столика для почитания предков и раскрытой ширмы у задней стены, там ничего не было.

Тело пронзила новая вспышка боли, и я покачнулась, но тут же схватилась за дверную раму, чтобы не упасть. Я быстро заморгала, всматриваясь в полумрак кладовой, и вдруг заметила пятно на ширме. Оно было похоже на кровь… Старую, засохшую кровь.

«Может, мне это мерещится?» – подумала я, но тут услышала металлический щелчок и подошла ближе. За ширмой скрывалась дверь.

Что же это…

Я тихонько толкнула дверь и очутилась во мраке. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я рассмотрела хозяйку, по-видимому, проверявшую запасы. Вдруг она подняла фонарь, и кровь застыла у меня в жилах. На стенах были развешены остро заточенные серпы, из больших глиняных горшков торчали пучки стрел, с потолочных балок свисали луки и колчаны, а в бесчисленных ящиках на полу сверкали лезвия мечей.

Стараясь ступать осторожно и ничего не задеть, с бешено колотящимся сердцем, я вышла на улицу и быстро зашагала по двору. Зачем в гостинице столько оружия? С этой мыслью я вновь оглянулась на кладовую и нечаянно зацепила метлу. Та со стуком упала на каменную плитку.

– Проклятье, – прошипела я.

Из кладовой выбежала хозяйка. Мои пальцы крепче сжали камень.

– Кто там? – крикнула она, и свет её фонаря упал на меня. – Ты! А я думала: куда ты пропала?

Юль смотрела на меня большими глазами, и под её напряжённым взглядом я выронила камень на землю.

– Мне… – Мой голос дрогнул. Я была ещё под впечатлением от увиденного за ширмой. – Мне нужна комната.

– И лекарь, судя по всему. Ты вся в крови!

Она бережно взяла меня за локоть и повела к главному зданию – длинному, с соломенной крышей и рядом дверей. Хозяйка открыла самую крайнюю и помогла мне устроиться в небольшой, аккуратной комнатке. Положила на пол матрас с одеялом, зажгла свечу.

– Надо передать Вонсику, что ты в порядке. Он пошёл тебя искать, – объяснила Юль. – Что с тобой произошло?

– Несчастный случай в лесу. Я могу сама о себе позаботиться…

– Знаю, твоя жизнь – «не моё дело». Даже если ты истекаешь кровью.

– Я не истекаю кровью…

– Вот что: пока ты в моей гостинице, твоё здоровье – очень даже моё дело. Все постояльцы для меня как семья. Жди здесь. Я сейчас вернусь.

Я потёрла виски. Эта загадочная хозяйка, которая постоянно улыбалась и хранила в кладовой оружие, вызывала у меня головную боль.

Юль вернулась с бинтами и двумя мисками – с солёной водой и лекарственным раствором.

– Когда держишь гостиницу, приходится учиться обрабатывать раны, – рассказывала она, выкладывая всё передо мной. – У нас в деревне нет ни лекаря, ни знахарок.

Юль сходила за чаем для меня, и я неохотно его приняла.

– Так вот, – продолжила она, – к постояльцам я отношусь, как к родне, если они платят, конечно…

Я тут же отставила чай и потянулась за походным мешком. Рука нащупала лишь пустоту. Где же я его оставила?..

Юль помогла мне снять чогори и стала промывать глубокую царапину солёной водой. Меня словно пронзило молнией, и я инстинктивно дёрнулась.

– Больно! – воскликнула я, прикрывая зудящее плечо ладонью.

– Я должна его обработать, – ответила Юль ласковым, но твёрдым голосом. – Иначе в кровь может попасть зараза. Как ты поможешь сестре, если умрёшь от воспаления?

Я стиснула зубы и нехотя отняла руку от плеча, позволяя ей очистить рану.

– Как тебя зовут?

– Меня…

Я осеклась, не желая называть настоящее имя, данное мне при рождении, известное следователям и чиновникам: Хван Поён. А к тому, что значится в моём поддельном документе, я не привыкла и могла на него не отозваться, что вызвало бы подозрения.

– Меня зовут Исыль, – наконец сказала я.

Маме никогда не нравилось имя «Поён», но его выбрал папин отец, и ей пришлось подчиниться. После моего рождения даже папа согласился, что имя мне не подходит. Родителям почему-то казалось, что я похожа на каплю росы, и так меня и стали называть в семье – Исыль. Это прозвище осталось со мной на всю жизнь.

Вспомнив о походном мешке, пропавшем в лесу, я вытерла холодный пот со лба и сцепила пальцы.

– Мне нечем вам заплатить. Всё, что у меня было, потерялось из-за того несчастного случая, – прошептала я, опустив взгляд.