– Я ничего такого не думала. Дело вообще не в этом, – говорю я. – Я даже ничего не знаю о твоем детстве. Я просто испугалась и, прежде чем хорошенько все обдумать, натворила дел. И мне очень жаль.

– Пожалуйста, перестань извиняться. В этом нет необходимости.

– Для меня есть, – настаиваю я. – На меня это очень давит, и я искренне сожалею о том… – у меня перехватывает горло, глаза наполняются слезами. Господи, это еще что такое? Я делаю глубокий вдох, и по моей щеке скатывается слеза. – О том, что поступила необдуманно. Прости меня, Хорнсби.

Воцаряется тишина – кажется, что на целую вечность. Наконец, Хорнсби заговаривает:

– Илай. Пожалуйста, зови меня Илай.

– О. Прости меня, Илай.

Он на секунду поджимает губы, прежде чем отвести взгляд.

– Я понимаю. Как я уже сказал, извинения тут не нужны, но я принимаю их в любом случае. – Он сцепляет руки в замок. – Я знаю, сейчас все немного странно. Пэйси на грани инфаркта – или смертоубийства, ты наверняка в ужасе, а я, честно говоря, чувствую себя так, словно все вокруг рушится, а я никак не могу этому помешать. – Он поворачивается ко мне. – Я это все говорю, чтобы тебе было проще понять, что творится у меня в голове.

Я киваю.

– Я прекрасно понимаю. Я чувствовала то же самое.

– Я не хочу вдаваться в подробности, но детство у меня было не самое счастливое. Я с трудом понимаю, как преодолеть чувство покинутости, с которым мне приходится справляться каждый день, и уж тем более не представляю, как я буду воспитывать ребенка. Это все… ну, сильно влияет на мое состояние.

Чувство покинутости? Его кто-то бросил?

Сколько всего я еще не знаю об этом мужчине?

По напряженному взгляду и застывшим плечам я вижу: новость о моей беременности далась ему нелегко. Похоже, с некоторыми внутренними демонами не так-то просто справиться.

Мне не хочется, чтобы он шел по пути, который приносит ему боль. Конечно, мне и самой страшно, но последнее, чего я хочу – это усложнить жизнь тому, кто и так уже страдает.

У меня есть надежная система поддержки, и я знаю, что, если понадобится, мама всегда придет мне на помощь. У меня есть Пэйси, Блейкли и Винни. Со мной все будет в порядке.

А вот будет ли все в порядке с Илаем, я не уверена.

И это все приводит нас только к одному…

Я вытираю мокрые щеки и делаю глубокий вдох.

– Илай. – Взгляд его прекрасных глаз встречается с моим. – Я не могу полностью понять твои чувства, как и не могу полностью понять то, через что ты сейчас проходишь. Мы друг с другом едва знакомы. Но я точно знаю одно: я не хочу, чтобы из-за меня ты был вынужден сражаться с демонами из твоего прошлого. Это вредно для тебя и для команды. Хоккей – это самое важное, как и твое психическое здоровье. – Я протягиваю руку и кладу на его колено. – Все в порядке. Я справлюсь одна.

Он слегка склоняет голову набок, несколько секунд рассматривает меня.

– Господи, Пенни. Ты действительно сильная женщина. Но я не это пытался сказать. Я не искал выход из ситуации. Скорее, наоборот.

Сбитая с толку, я сажусь.

– Что ты имеешь в виду?

– Давай сразу установим: твой брат не может заставить меня делать то, что я не хочу делать. Он сильный и уверенный в себе человек, но вздумай он всерьез затеять со мной драку, я бы его победил.

Да, в это я верю. Хорнсби – в смысле, Илай – выше Пэйси на пять сантиметров, и килограмма на четыре тяжелее. Мой брат – крупный мужчина, но Илай легко с ним справится, в этом у меня сомнений нет.

– Я не хочу бросать своего ребенка, как это сделал мой отец. Я не хочу быть ненадежным человеком, который не понимает, как это важно – принести в мир еще одну человеческую жизнь. Я вырос без отца, и будь я проклят, если моему ребенку придется пройти через то же самое. – Он протягивает руку, чтобы коснуться моей руки. – Ты не останешься одна, Пенни.

Может быть, это все из-за убежденности в его голосе, а может, из-за искренности во взгляде, но по моим разгоряченным щекам начинают катиться слезы, которые я больше не могу сдержать.

«Ты не останешься одна, Пенни».

Это все, о чем я могу думать, пока он продолжает говорить:

– Я хочу участвовать в твоей жизни. Я хочу… Ну, – он потирает шею, – хочу узнать тебя получше, хочу попробовать стать друзьями. Чтобы когда наш ребенок родится, он или она знали, что мы не ненавидим друг друга. Что мы друзья.

– Я бы хотела стать друзьями, – говорю я, отлично понимая, что он специально сделал акцент на этом слове. Не то чтобы я хотела с ним каких-то романтических отношений – я вообще в данный момент об этом даже не думала, – но теперь я знала, чего хочет Илай. Дружба и все. Несмотря на то, что я ему нравилась, моя беременность полностью уничтожила это чувство.

– Знаю, что прошу о многом, но, если ты не против, я бы хотел остаться здесь, с тобой.

– Илай…

– Прежде, чем ты скажешь нет, – быстро говорит он, – просто выслушай меня, хорошо?

Вздыхая, я откидываюсь на спинку дивана и киваю.

– Дело не только в том, чтобы тебе помочь – хотя, конечно, это одна из главных причин. Я просто хочу испытать все это вместе с тобой. Конечно, я ребенка не вынашиваю, но зато я могу быть рядом, насколько позволяет мой график. Почувствовать, как он впервые шевелится. Позволить ему привыкнуть к моему голосу. Быть рядом, пока он растет.

– А когда ребенок родится? Ты же не думаешь, что мы продолжим жить вместе.

– Нет, но я всегда могу найти жилье поближе, или мы можем переехать в квартиры, расположенные рядом друг с другом.

Я громко расхохоталась.

– Илай, я не могу позволить себе такую же дорогую квартиру, как ты.

– Я помогу с оплатой. Черт возьми, да я куплю тебе квартиру. Мне все равно.

– Мне не нужны твои деньги.

– Тогда мы что-нибудь придумаем, когда придет время, но сейчас, пожалуйста, просто позволь мне быть частью этой новой жизни.

Его умоляющий взгляд пронзает меня насквозь.

– В этой квартире только одна спальня, Илай.

– Диван у тебя вполне удобный. – Он похлопывает по спинке. – Мне все равно, где спать. Это не имеет значения. Все, чего я хочу – это поддержать тебя и принять участие в жизни моего ребенка.

Готова поклясться, его глаза блестят, когда он задерживает дыхание в ожидании ответа.

Как, черт возьми, я могу ему отказать? Когда я чувствую все его отчаяние и надежду?

Я не могу.

И не хочу.

– Ладно, – говорю я.

– Ладно? – спрашивает он, выпрямляясь.

Я киваю.

– Да, ты можешь здесь остаться. Но тебе необязательно спать на диване. У меня большая двуспальная кровать. Я не против разделить с тобой постель – при условии, конечно, что между нами ничего не будет.

Он ухмыляется.

– Поверь мне, я с первого раза усвоил урок. – Он потирает челюсть. – У твоего брата отличный хук правой.

Я усмехаюсь.

– Хотела бы я сказать, что ты первый парень, с которым он так поступил, но это будет неправдой.

– Могу только представить, каково это было – расти с ним. – Илай слегка расслабляется. – Я не против поспать на диване.

– Я против, – отвечаю я. – Важно, чтобы ты хорошо высыпался. Не могу себе представить, что подумает команда… и болельщики, если уж на то пошло, если я выселю тебя на диван. Хоккей важнее всего.

Он качает головой.

– Вот тут ты ошибаешься, Пенни. Хоккей – не самое важное. Самое важное для меня – это ты и наш ребенок. – Он придвигается ближе и как будто собирается взять меня за руку, но передумывает. Вместо этого он снова переплетает пальцы. – Иногда мне придется ставить хоккей выше вас – потому что у меня есть свои обязательства перед командой. Но я хочу, чтобы ты знала: я бы отказался, если бы мог. Вы сейчас важнее всего на свете.

– Илай, я бы никогда не помешала твоей карьере. Я выросла с братом, который играет в хоккей. Я и раньше встречалась с хоккеистами, и я прекрасно знаю, какая самоотдача необходима профессиональным игрокам. Я никогда не стану винить тебя за то, что ты занят.

– Я знаю, что не станешь.

– Что будем делать дальше?

Илай оглядывает мою квартиру, словно оценивая, а затем поворачивается ко мне.

– Не хочешь провести экскурсию?

Я мягко улыбаюсь.

– С удовольствием.

Глава 8

Илай

– Как прошел вчерашний вечер? – спрашивает Поузи, присаживаясь рядом со мной у шкафчиков.

Раздевалка почти пуста. Иногда кто-то выходит из тренировочного зала, иногда кто-то в него заходит, но в целом мы с Поузи, считай, в одиночестве.

– Та еще головная боль, но закончилось все хорошо, – отвечаю я. Перед каждым матчем я всегда прихожу на час пораньше, чтобы привести себя в порядок, поболтать с ребятами и морально подготовиться к предстоящей игре.

Сегодняшний день исключением не стал.

– Что случилось-то?

Я беру в руки хоккейную клюшку и начинаю обматывать ее лентой. Я всегда иду сверху вниз и тщательно проверяю, чтобы рукоятка надежно лежала в ладони.

– Я переехал.

– Ты… чего? – переспрашивает Поузи.

Вчера Поузи выглядел чуть ли не более потрясенным, чем я. Он ушел, как только решил, что Пэйси больше не представляет угрозы – не то чтобы мне нужна была помощь, но я понимал его беспокойство, – и приехав домой, сразу же написал мне, чтобы спросить, как у меня дела. Я кратко ответил, что пытаюсь во всем разобраться, и больше мы на эту тему не говорили.

– Я переехал к Пенни.

– А Пэйси теперь за тобой круглые сутки присматривает?

Я только успеваю покачать головой, как дверь раздевалки открывается, и внутрь заходит Пэйси. Его взгляд останавливается на мне, но он молча проходит мимо к своему шкафчику. Он молча достает оттуда резинку для волос и идет обратно в тренировочный зал – полагаю, чтобы размять ноги.

– Ух ты. Вот это был холодный прием. – Поузи несильно толкает меня в грудь.

– Какого черта ты меня бьешь?

– Это за то, что ты пошатнул равновесие в команде. О чем ты вообще думал, решив переспать с Пенни?

– Ни о чем я не думал, – говорю я, уставившись на свою клюшку. – Я хотел ее с тех самых пор, как встретил впервые. Два года держал себя в руках. А потом я увидел ее той ночью… и что-то во мне сломалось, и как бы я себя ни отговаривал, я не смог остановиться. – Я перевожу взгляд на Поузи. – И она тоже меня хотела.

– Это было глупо и неосторожно. Пэйси много раз повторял, чтобы мы в ее сторону даже не смотрели.

– Я знаю, – вздыхаю я. – Но что теперь толку об этом говорить? Все уже случилось. Прошлого не изменишь.

– И что ты будешь делать, чтобы все исправить?

– Возьму на себя ответственность, – говорю я. – Будь я проклят, если Пэйси еще хоть раз придет в голову в этом усомниться.

– Ты поэтому к ней переехал? И она не возражала?

– Сначала ей эта идея не очень понравилась, но она согласилась с моими доводами. Если честно, она выглядит не менее испуганной, чем я. Думаю, она не хочет оставаться одна, поэтому и согласилась. Я предложил ей переночевать на диване, но она сказала, что я могу спать с ней в кровати.

– Правда? – глаза Поузи расширяются. – И как у вас, ну… было что-то?

Я качаю головой.

– Никто из нас не хочет отношений. Она ясно дала это понять в ту ночь, когда мы переспали. Но мы договорились остаться друзьями.

– Это хорошо. Значит, теперь вы дружите.

– Не совсем. – Я отрываю ленту и разглаживаю ее края. – Прошлая ночь была ужасно неловкой. Пенни показала мне квартиру, а потом, поскольку было уже поздно, мы просто пошли спать.

– И как, тебе понравилось спать с ней в одной кровати?