– Да. Сказал, что хочет узнать, как я, и сообщил, что планирует остаться в номере на ночь. Я сказала ему, что я не его няня, так что ему не нужно мне ни о чем докладывать. А он странным голосом ответил, что он это знает.

– Что значит «странным»?

– Э-э… Ну, как будто он съел столовую ложку корицы и теперь просто пытается не умереть.

– Очень подробное и оригинальное описание. Что еще более странно – я отлично могу себе это представить. А что случилось дальше?

– Последовала долгая пауза. Прямо-таки оглушительная. Я нервничала, ломая голову, чего бы такое ему рассказать. Все, о чем я могла в то время думать – это то, что у меня в последнее время покалывает соски, и об этом я ему говорить не собиралась. В общем, он рассказал мне о пачке бесплатных крендельков, которые нашел в номере. Все, что он сказал – это то, что они бесплатные и с солью.

Блейкли, к полному моему неодобрению, начинает хохотать.

– Это не смешно.

– Прости. – Она вытирает глаза. – Но боже мой! Вы самая кошмарная, но в то же время самая уморительная пара, которую я когда-либо видела! Мне неприятно это признавать, потому что я знаю – ты проходишь через тяжелое испытание, но я каждый раз с нетерпением жду новых историй.

Я откусываю большой кусок от своего бублика и жую, уставившись в окно.

– Думаю, я попрошу его съехать. Это никому не идет на пользу. Мы попробовали, мы потерпели сокрушительную неудачу, время двигаться дальше.

– И что конкретно вы пробовали?

На телефон приходит новое сообщение.

– Старались быть приветливыми и дружелюбными, но это просто кошмар. Мы не знаем, как вести себя друг с другом. Не знаем, о чем разговаривать. Мы оба слишком стараемся друг друга не беспокоить… Я не переживу еще восемь месяцев в таком режиме.

Я беру в руки телефон и вижу, что мне написал Илай.

Просто отлично.

Я открываю сообщение.

Илай: Я съел яблоко.

Я жду, не добавит ли он еще что-нибудь, но время проходит, и я понимаю, что сказать ему больше нечего. Я даже не удивлена. Это уже стало привычным.

– Это Хорнсби? – спрашивает Блейкли.

Я киваю.

– Говорит, что съел яблоко.

– И все?

Я снова киваю.

– Да быть такого не может. Дай посмотреть.

Я показываю ей экран телефона, и она прищуривается, читая сообщение, затем откидывается на спинку стула.

– Ого. Знаешь, я бы не удивилась, если бы нечто подобное написал Холси Холмс. Он такой замкнутый и тихий, что сообщение «Я съел яблоко» в его исполнении выглядит даже уместно. Но получить это от такого общительного парня, настоящего дамского угодника… Никогда бы не подумала. Что ты ему ответишь?

Я набираю ответ и нажимаю «Отправить», затем снова показываю Блейкли экран.

Пенни: Красное?

– Красное? Боже ты мой, – она снова хохочет. – Ладно, теперь я вижу, в чем проблема.

– Вот именно. – Я со стоном обмякаю в кресле. – Такое ощущение, что мы пытаемся заставить себя почувствовать то, чего между нами и в помине нет. У нас была одна жаркая ночь – и на этом все. У нас нет никаких дружеских чувств. Я вообще не уверена, что у нас есть что-то общее. Как думаешь, он разозлится, если я попрошу его съехать?

– Может, он будет рад.

– Мне тоже так кажется.

Телефон снова жужжит, и я бросаю взгляд на экран.

Илай: Зеленое.

Я показываю экран Блейкли, и она давится смехом, прикрывая рукой рот.

– Этому надо положить конец.

Илай

– Поузи! Мне нужна помощь! Прямо сейчас! – говорю я, врываясь в его номер. Мы только что вернулись с утренней тренировки, и сейчас как раз то время, когда многие игроки ложатся вздремнуть, но у меня чрезвычайная ситуация, и меня не волнует, что Поузи хочет поспать. Он мне нужен.

– Чувак. – Он сдвигает маску для сна – такую, с выпученными глазами. Он увидел похожую у Эллен и решил, что это чертовски смешная штука, поэтому пошел и купил себе точно такую же… как и вся остальная команда. – Ты же знаешь, что мне нужно выспаться перед игрой.

– Знаю, но это важно.

– Что могло случиться настолько важного, что…

– Я сказал ей, что съел яблоко.

Он в замешательстве морщит лоб.

– Что?

– Пенни. Я пытался решить, что бы такое ей сказать. Ну, знаешь, как-то завязать увлекательный диалог. Все, что я придумал – это сообщить, что я съел яблоко. Это полнейшая катастрофа, и с каждой минутой все только хуже.

Поузи садится на кровати.

– Это ты так разговор завести пытался? Сказав, что съел яблоко? Тебе же сказали: поищи в интернете какие-нибудь вопросы, которые можно ей задать.

– Я так и сделал! Но мне показалось, что это как-то неестественно, словно я у нее интервью собрался брать. Поэтому я попытался придумать какие-нибудь более повседневные разговоры.

– Вроде того, что ты съел яблоко?

– В прошлый раз я сказал, что люблю снег, потому что он белый. Это прогресс.

– Господи боже, – ворчит он, откидывает в сторону одеяло и подходит поближе. – Дай сюда телефон.

– Зачем? Что ты собираешься делать? Только не пиши ей ничего глупого.

– Говорит человек, который написал ей, что съел яблоко. – Поузи приподнимает бровь.

– Ты же понимаешь, о чем я.

Он раздраженно качает головой, а затем принимается что-то печатать. Я пытаюсь заглянуть ему через плечо, но он отворачивает экран, так что я ничего не могу разглядеть.

– Ты что там пишешь? Покажи. Ты что, уже отправил? Не смей ничего отправлять без моего одобрения, и не смей говорить ничего неподобающего, вроде «мне нравится твоя задница».

Он оглядывается через плечо.

– А тебе нравится ее задница?

– Конечно. Мне все ее тело нравится.

Поузи снова приподнимает бровь и теперь разворачивается всем телом.

– Илай Уоткинс Хорнсби…

– Меня не так зовут.

– Я знаю, что ты втюрился в эту девушку, но судя по тому, как ты себя ведешь и как сильно психуешь, мне кажется, что ты действительно о ней беспокоишься. Ты ведешь себя так, как будто… любишь ее.

– Хватит этой фигни. Я не люблю ее – не в этом смысле. Ну, то есть да – она очень сексуальная. Глупо было бы это отрицать. Но я ее едва знаю. А то, что я о ней знаю, никак не помогает мне полюбить ее сильнее.

Ладно, мне вроде как нравится, когда она несет всякую чушь. Это забавно, и это одна из причин, почему я уговорил ее отпраздновать со мной день рождения, и весь вечер улыбался, как идиот.

– Тогда почему тебе так важно, что именно я ей напишу?

– Потому что она мать моего ребенка. Я не хочу казаться озабоченным и похотливым.

– А ты озабоченный и похотливый?

– Да.

Я не занимался сексом уже семь недель – мой личный рекорд, – и последняя женщина, с которой у меня был секс… ну, это моя новая соседка по квартире.

– Мне не постоянно нужен секс, ты в курсе?

Он хмыкает.

– Ладно.

И снова принимается что-то печатать. Я тяну его за плечо.

– Серьезно, что ты там пишешь?

– Остынь. Просто спрашиваю, как она себя чувствует.

Я замолкаю.

– Ну… Пожалуй, это хорошая идея.

– Ты просто невероятнейший идиот. – Он пихает мне телефон обратно и падает на кровать.

Я читаю сообщение, которое он только что ей отправил.

Илай: Прости за прошлое сообщение. На самом деле я хотел отправить его Поузи. Как ты себя чувствуешь?

Я поднимаю на Поузи взгляд, и он самодовольно ухмыляется.

– Все очень просто, – говорит он, раскинув руки. – Ты просто слишком много об этом думаешь.

Я присаживаюсь на край кровати и тоже откидываюсь на матрас.

– Как же я все это ненавижу. С моего последнего дня рождения все пошло наперекосяк, и это жутко меня пугает.

– Ты о чем?

Я закрываю глаза.

– Не могу перестать о ней думать, а теперь, когда мы живем вместе, я делаю одну глупость за другой.

Поузи приподнимается на кровати.

– Чувак. Я думаю, ты в нее влюблен.

Я качаю головой.

– Да не может такого быть.

Пенни

– Блейкли! – шепчу я, оказавшись в ее кабинете. Она поднимает взгляд от экрана компьютера.

– Что? Почему мы шепчемся?

Я закрываю за собой дверь.

– Он мне ответил.

– Серьезно, Пенни? Я теперь должна внимательно следить за вашей перепиской? Ты же в курсе, что у меня вообще-то работа есть? Эти VIP-билеты сами себя на продадут.

– Я знаю! Но, по-моему, это сообщение написал не он.

В глазах Блейкли появляется интерес. Она протягивает руку и требовательно шевелит пальцами, ожидая, когда я отдам ей телефон.

– Ладно, я в деле. Дай сюда.

Я отдаю телефон, затем обхожу вокруг стола, чтобы заглянуть ей через плечо.

– «Прости за прошлое сообщение. На самом деле я хотел отправить его Поузи. Как ты себя чувствуешь?» – Она поднимает на меня взгляд и улыбается. – Да, это явно писал не он. Слишком осмысленно для ваших обычных разговоров.

– Кто это мог быть, как думаешь? – Я сажусь на стул и закидываю ногу на ногу.

– Должно быть, Поузи, раз уж в сообщении написано его имя. Хорнсби, наверное, распсиховался, потому что все, что он делает, выставляет его полнейшим дураком, который не знает, как с тобой сладить.

– В каком это смысле – как со мной сладить?

– Да ладно тебе. Кто из всех членов команды самый общительный?

– Илай, – говорю я даже не раздумывая.

– Вот именно. У него не должно возникать никаких проблем с тем, чтобы начать разговор, но по какой-то причине ты приводишь его в полное замешательство. Со стороны за этим даже забавно наблюдать. Мне кажется, он волнуется не меньше твоего и поэтому попросил Поузи ему помочь – так же как ты просишь помочь меня.

– Хорошо, ладно… Что мне ему сказать?

Блейкли закатывает глаза так сильно, что я боюсь, как бы глазные яблоки не вывалились у нее из орбит.

– Скажи, как ты себя чувствуешь. Боже мой, женщина, что с тобой сегодня?

– Ребенок, – говорю я. – Он высасывает из меня остатки разума.

– По-моему, беременность не так работает.

– Тебе-то откуда знать? Ты тут, что ли, беременна? – вызывающе спрашиваю я.

– Нет, и проверять эту теорию я не планирую. – Она указывает на мой телефон. – Ответь ему что-нибудь. Расскажи, как ты себя чувствуешь.

– Хорошо. Это я могу.

Сделав глубокий вдох, я принимаюсь набирать сообщение. Перечитав его и решив, что меня все устраивает, я жму «Отправить».

– Готово.

– И что ты сказала?

Я принимаюсь читать вслух:

– Знаешь, из-за всего этого я чувствую себя как-то странно. Поэтому я подумала: может быть, когда ты вернешься с соревнований, тебе лучше будет съехать.

– Что? – Глаза Блейкли изумленно распахиваются. – Ты ему это написала?

Я начинаю паниковать.

– Ты чего? Ты же сама велела, чтобы я рассказала, как себя чувствую!

– Физически, а не морально. Боже мой, просто поверить не могу. У них сейчас матч будет, а ты сказала ему, чтобы он съехал.

Мой рот округляется до маленькой буквы «о», а глаза расширяются от ужаса.

– О боже. Зачем я это написала?

– Я не знаю!

– Может, он еще не прочитал, или еще лучше, может, он обрадовался…

Илай

– Твою мать, Поузи, проснись. Проснись! – Я трясу его за плечо – когда я снова влетел в номер, он как раз блаженно похрапывал.

Он срывает маску для сна.

– Я тебя прикончу.

– Это плохо. – Я сажусь на кровать и протягиваю ему телефон. – Она хочет, чтобы я съехал. Ты ей написал, и теперь она хочет, чтобы я убрался из ее квартиры. Что мне делать?

– Что? – Он трет глаза. – Что ты ей сказал?

– Ничего. Я ничего ей не говорил. Я ничего ей больше не писал. Чувак, если она хочет, чтобы я съехал, это плохо. Пэйси это не понравится. Он и так со мной не разговаривает, а теперь еще и это? – Я вцепляюсь в волосы руками. – Какого хрена мне теперь делать?

– Я не могу понять, как вообще до этого дошло. Я просто задал ей простой вопрос.