– Я сказала, – ответила Мэгги, вытащила шпильки, которые удерживали чепец на голове, аккуратно сложила его, а затем убрал в карман. – В эту игру играют в деревне. Бросишь камень там, внизу, и я побегу прочь, как хорошая девочка. Бросишь камень здесь, и я сломаю твою гребаную руку.

Братья неуверенно переглянулись, потом до Виллема дошел очевидный факт.

– Но нас двое.

– Тогда я сломаю две руки.

Уверенный, решительный тон Мэгги ошеломил братьев. До сих пор они видели ее только в деревне: Мэгги-овечка, Мэгги-дурочка, одна из Дрейкфордов, которые жили в Ведьмином Лесу. Та, деревенская Мэгги спешила убраться подобру-поздорову, когда кто-нибудь косо смотрел на нее. Молодая женщина, стоявшая перед ними, не выказывала ни застенчивости, ни испуга. Эта Мэгги была незнакомкой.

Поднялся ветер, зашуршали листья, дождь усилился. Мэгги внимательно наблюдала за парнями. Рейтеры были крупнее, выше ростом, но они были слабаками, как все деревенские, а Мэгги закалила жизнь в горах.

Глядя на них сейчас, она невольно вспомнила херувимов с растрепанными кудрями, которых впервые встретила десять лет назад.

Мэгги вспомнила то событие потому, что сама в тот день впервые явилась в деревню одна. Она упросила родителей позволить ей съездить за почтой на старом велосипеде, который они привели в порядок и преподнесли ей в качестве подарка на день рождения. В конце концов мать с отцом сдались, и Мэгги, несясь с горы, наслаждалась новым, головокружительным чувством свободы.

Въезжая в Схемердаль, Мэгги заметила братьев Рейтер, которые сидели на пороге отцовской бакалейной лавки. Мальчики были примерно ее возраста, и когда они помахали ей, Мэгги остановилась, чтобы поздороваться. Но едва она успела откинуть подножку велосипеда, как из лавки выбежала мать Рейтеров. Она размахивала метлой, словно боевым топором, и визжала, требуя, чтобы «шлюха Дрейкфорд» оставила в покое ее сыновей. Мэгги, отчаянно крутя педали, уехала прочь. Ее лицо горело от стыда, хотя она была еще слишком мала, чтобы понять слова женщины. Вернувшись домой, она соврала родителям, что почты для них не было. Они не стали расспрашивать. Отец лишь кивнул, вышел на веранду и долго сидел, разглядывая крошечный огород. Он вернулся в дом только после захода солнца.

Так было прежде.

А теперь было по-другому.

Мальчишки из бакалейной лавки исчезли, и перед Мэгги стояли два тупых громилы. Они стали на десять лет старше, в два раза тяжелее, и их переполняла желчь и злоба их праотцов.

Абель без предупреждения швырнул камень.

Мэгги пригнулась, и тот ударился в стенку прицепа со звуком, напоминавшим ружейный выстрел. Камень Виллема попал Мэгги в руку, порвал рукав и содрал кожу. Братья расхохотались и принялись озираться в поисках новых «снарядов».

В следующее мгновение Мэгги набросилась на них. Она била кулаками, пинала их, даже кусала, если ей попадалась часть тела, не прикрытая одеждой. Это яростное нападение обескуражило Рейтеров. Сбив Абеля с ног, Мэгги уперлась коленом ему в спину, одновременно выкручивая руку Виллему. Он зарычал от боли и ударил ее кулаком, Мэгги отлетела в сторону. Абель вскочил на ноги и хотел было пнуть ее, но Мэгги мгновенно отползла прочь, проворно вцепилась ему в щиколотки и дернула. Абель шлепнулся на задницу и тут же получил кулаком в нос.

Парень съежился, прижимая руку к лицу. На землю капала кровь. Мэгги не успела подняться: Виллем с силой толкнул ее плечом, отшвырнул в кусты, придавил к земле, но ей удалось перекатиться на бок и нанести удар локтем. Она разбила ему скулу, но, к ее удивлению, Виллем даже не заметил этого. Взгляд его был каким-то пустым, зрачки – расширены. Его грязная лапа залезла в ворот рубахи Мэгги и схватила ее за грудь. Мэгги рассвирепела.

– Отвали!

Еще один удар локтем. Он достиг цели, но не оказал никакого действия. Мэгги продолжала сопротивляться. В какой-то момент она угодила Виллему прямо в глаз, но он не обратил на это внимания. Наверное, он под чем-то – это было единственное разумное объяснение.

В этот момент Мэгги услышала какое-то жужжание – как будто ей в ухо залетел комар. Она тряхнула головой, чтобы прогнать его, но жужжание только усилилось. «Что это такое? – подумала она. – Пчела?»

Слева от нее хрустнула ветка. Повернув голову, Мэгги увидела, что Абель встал с земли и, пошатываясь, идет к ней. У него из носа хлестала кровь, но взгляд был таким же бессмысленным, как у брата. Он рассеянно возился с ремнем, пытаясь выдернуть его из джинсов. Мэгги начала отбиваться с удвоенной силой.

«Вставай! – приказала она себе. – Вставай же!»

Гул, от которого задрожала земля, заставил всех троих замереть на месте.

Девушка и братья Рейтер резко обернулись. Прицеп раскачивался из стороны в сторону.

БУМ!

Фургон затрясся и начал крениться набок, как корабль, в который ударила гигантская волна. Мэгги яростно толкнула Виллема, освободилась и, вскочив на ноги, побежала к прицепу. Она прижалась к нему всем телом. Внутри металось что-то тяжелое; казалось, в прицепе заперт обезумевший медведь.

Мэгги хлопнула по стенке ладонью и, приложив губы к одному из вентиляционных отверстий, зашипела:

– Прекрати! Прекрати, иначе поранишься!

Ответ, произнесенный хриплым, гортанным голосом, нельзя было разобрать из-за ветра. Прицеп застонал – его обитатель переместился; посыпалась ржавчина, и ящик на колесах снова принял устойчивое положение. Медленно переводя дух, Мэгги обернулась. Рейтеры смотрели на нее во все глаза. Их одежда была заляпана грязью, и Мэгги с удовлетворением заметила, что она сломала Абелю нос, а левый глаз у Виллема совершенно заплыл. Видимо, от потрясения они наконец пришли в себя. Виллем трясущейся рукой указал на прицеп.

– Там чудовище, – прошептал он. – Я его слышал!

Мэгги нахмурилась.

– Идите домой.

Абель вытер кровь с подбородка.

– Ты напала на нас! Ты меня укусила! Когда я расскажу людям, что одна из Дрейкфордов укусила меня…

Мэгги сделала шаг вперед.

– Иди, расскажи. Расскажи всей своей поганой деревне! Если у кого-то возникнут вопросы, они знают, где нас найти.

Рейтеры пошли прочь. Мэгги долго смотрела им вслед, пока их фигуры не стали совсем маленькими. Она подняла голову – тяжелые дождевые облака царапали горные вершины. Если повезет, гроза будет сильной.

И, словно в ответ на ее мысли, молния разрезала небо, затем раздался оглушительный грохот, который заставил Мэгги бегом броситься к Глэдис. Забравшись в кабину, она плотно закрыла дверь и легла на сиденье, скрестив руки на груди и вдыхая успокаивающий запах старой кожи и табака. Из прицепа не доносилось ни звука. Его пассажир сидел совершенно неподвижно – казалось, гроза его убаюкала. Слушая стук дождя по крыше, Мэгги пыталась забыть Рейтеров. Выражение их лиц, руки, шарившие по ее телу…

«К черту этих ублюдков».

Она села, убрала с лица прядь волос, перебралась на водительское место, повернула ключ и подождала, пока Глэдис оживет. Пикап завелся, хотя и неохотно. Мэгги нажала на сцепление, переключилась на первую передачу и выехала на проезжую часть.

Мэгги ехала медленно. Частично ее осторожность была вызвана грозой. Но в основном она волновалась за Глэдис. В большинстве случаев пикап ее слушался, но Глэдис была старой и капризной, и все лошадиные силы были необходимы ей для того, чтобы тащить прицеп. Мэгги, вцепившись в рулевое колесо, наклонилась вперед. Порез на ухе сильно саднил, как и рана на руке, но она загнала боль подальше, как учил ее отец.

Через восемьсот метров дорога заканчивалась стеной старинных деревьев; казалось, будто ясени и дубы, ели и буки, грабы и клены попали сюда прямо из сказки. У деревьев были могучие стволы, их посадили очень близко, так что они образовали нечто вроде изгороди, которая опоясывала вершину горы, подобно короне с неровными зубцами.

В этой баррикаде имелась всего одна брешь, узкий проем шириной около трех метров. Рядом с «воротами» торчал столб с прибитым к нему знаком, выцветшим от времени и непогоды.

Внимание!

Частная собственность

Вход воспрещен

Нарушители будут застрелены съедены!!!

Последнее слово было добавлено еще до рождения Мэгги и время от времени обновлялось местными подростками. Дрейкфорды не давали себе труда закрасить его. Во-первых, семью не интересовала собственная репутация в деревне. Во-вторых, это предупреждение вполне могло соответствовать истине.

Каждый мужчина, женщина и ребенок, рожденные в этой части гор Катскилл, знали, что входить в Ведьмин Лес ни в коем случае нельзя. Там, в чаще, таилась опасность. Для того чтобы в этом убедиться, стоило лишь взглянуть на самих Дрейкфордов. Много лет назад их предок осмелился ступить за живую изгородь, и Дрейкфорды расплачивались за это до сих пор. Ни один из жителей Схемердаля, каким бы смелым, глупым или пьяным он ни был, никогда, ни при каких обстоятельствах не сунул бы и носа дальше этого знака.

Однако Мэгги предупреждение нисколько не пугало. Для нее знак был чем-то вроде дверного коврика, напоминанием о том, что она в безопасности, дома, далеко от злых, жестоких людей. Она направила Глэдис в «ворота» и без малейших колебаний въехала в лес.

Если бы Мэгги знала, чтó на самом деле обитает в Ведьмином Лесу, она, возможно, дважды подумала бы.

Глава 4. Дрейкфорды

От «живой изгороди» до фермы было еще полмили. Мэгги медленно ехала по извилистой дороге мимо ручейков и небольших речушек, мимо темных водопадов, мимо одиноких холмов, увенчанных рябиновыми деревьями.

По пути Мэгги размышляла о йоде, швах и лавине вопросов, которые ее ожидали. Что расскажут Рейтеры своим родственникам? Что расскажет Мэгги своим? Вдали показался жилой дом, строение из потемневших бревен с мансардной крышей; с одной стороны находился хлев, который использовался в качестве дровяного сарая, с другой – огород. На подоконнике стояла зажженная керосиновая лампа. Электричества у Дрейкфордов не было.

Мэгги подъехала к хлеву. Не успела она затормозить, как на крыльце кто-то включил карманный фонарик. Капли дождя поблескивали в узком луче света. Он задержался у нее на лице, и Мэгги прищурилась. Потом луч скользнул по прицепу и остановился на вмятине, оставленной камнем Абеля.

«Превосходно», – подумала Мэгги. Взяла с соседнего сиденья зонт, открыла дверцу и спрыгнула на землю. Ее окликнули, но слова потонули в очередном раскате грома. Мэгги обернулась к крыльцу.

– Что? – крикнула она. – Я тебя не слышу.

Мать нетерпеливо махнула рукой и вернулась в дом.

«Если ты так торопишься, могла бы и помочь», – раздраженно подумала Мэгги, морщась от боли в руке. Потом раскрыла зонт, сбегала в сарай за тачкой и подкатила ее к задней части прицепа. Открывая дверцы, она постаралась взять себя в руки, чтобы не закашляться, не отшатнуться. В нос ударила тошнотворная вонь, смесь едкого запаха химикалий и смрада тухлого мяса.

– Мы дома, – бодро произнесла Мэгги.

В дальнем углу что-то пошевелилось, потом на пол посыпалась солома, и существо поползло к выходу. Оно двигалось медленно, слышалось хриплое прерывистое дыхание. Когда пассажир прицепа появился на пороге, Мэгги заставила себя смотреть. Ее взгляд скользил по бесформенному телу, в котором осталось совсем немного человеческого. Неестественно вывернутая рука, сросшиеся, негнущиеся пальцы, блеск единственного глаза. Существо было одето во фланелевую рабочую рубашку – ее перешили летом, но она уже износилась. Мэгги наклонилась, подхватила его под мышки и уперлась ногой в бампер. Кряхтя от напряжения, она вытащила отца из прицепа.

Он упал в тачку с мягким шлепком, словно осьминог, которого вытряхнули из сети на палубу траулера.

При этом звуке Мэгги снова поморщилась.

– Больно было?