Невидимый Саратов (страница 6)
От бывшего шефа приятно тянуло одеколоном, табаком, крепкой силищей. Всё вместе это сливалось в один, ни с чем не сравнимый привкус – он успокаивал Олю и всегда нравился ей, еще со времен студенческой практики. Было в нем что-то отцовское.
Мысль, что запах напоминает ей мужа, Оля отгоняла прочь. Как подруг, то и дело налетавших с разных сторон с предложением всё-таки выпить.
Подруги убегали танцевать, а мысль всё равно возвращалась.
Оля мимолетно подумала, что, по сути, ей всегда было хорошо с Саратовым. Даже сейчас, когда всё так непонятно, когда они раздражают друг друга и почти не разговаривают. А если и разговаривают, то совсем не о том, о чем надо.
И мысль возвращалась. И запах напоминал о муже. О его упертости, о его странностях, о завидном умении со всеми договориться.
– Олечка! Звезда моя! – Бывший шеф бережно поставил рядом наполненную рюмку. – Не за меня, но за тебя! Я тебе знаешь что хочу сказать? Что ты некоторый молодец и замечательная умница. А значит, где ты, там и благолепие, и воздухов благорастворение. Поэтому щас я с тобой выпью – и немедленно благорастворюсь. А ты отдыхай!
И Оля выпила.
Холодная водка скатилась вниз, как с горки, захохотала внутри и крикнула: «Ещ-щооо!»
Между первой и третьей Оля один раз с аппетитом поела, два раза сходила покурить.
Третья холодная водка скатилась с горки еще круче, а докатившись, легла красиво и сказала томным голосом: «Лоунли, лоунли, ай гесс айм лоунли, ты Венера, я Земля, Ева, я любила тебя!»
Оля уверенно вышла из-за стола и двинулась навстречу танцующей толпе, желая показать им, как надо.
Музыка обвивалась вокруг черного платья, терлась кошкой об ноги. Танцевать Оля не умела, но любила, потому и двигалась притягательно странно. Не как все. Это были медленные движения под быструю музыку, плавные, осторожные.
Коллега, танцующая рядом, подплыла ближе, сделала «вау» и крикнула Оле на ухо:
– Это что за техно-кобра?
Оля расхохоталась:
– Женщина-змея, из Румынии!
И показала в ответ сердечко, сложенное большими и указательными пальцами.
В лучах светомузыки, моргающей в полутемном банкетном зале, взгляд выхватил знакомую широкоплечую фигуру в белой рубашке. Это Антон Константинович Калитеевский, новый начальник, пробирается сквозь танцы, идет к столу с музыкальной аппаратурой.
Мелькнула рука, убирая бумажник в задний карман.
Диджей включил тихий музыкальный фон, объявил паузу и взял микрофон. Немолодые коллеги Оли мечтательно перешептывались – думали, что будет живое исполнение, а им очень нравилось, как музыкант, дядечка с клювообразным носом и жидким хвостиком на лысеющей голове, поет «А белый лебедь на пруду» и «Любимая моя». И наверняка смотрит на милых дам через свои затемненные очки-хамелеоны.
К счастью коллег помоложе, музыкант не стал петь, а произнес поздравление.
Голосом, похожим на вокзальное радиообъявление, он сообщил:
– Временно исполняющий обязанности начальника станции скорой медицинской помощи Калитеевский Антон Константинович от всей души поздравляет своего руководителя Солодовникова Петра Андреевича с юбилеем, а также с выходом на заслуженный отдых и желает ему: здоровья крепкого на долгие года, пускай улыбка не погаснет никогда, от всей души благодарим мы вас, и пусть весело смеются морщинки у ваших добрых и умных глаз. В продолжение вечера, в этот прекрасный торжественный юбилей, под ваши громкие аплодисменты – прозвучит этот музыкальный подарок!
Все захлопали и подняли бокалы за бывшего шефа, кто-то благодарно подмигнул Калитеевскому – дескать, молодец, правильно, уважил шефа.
Выбор песни разочаровал всех.
Антон Константинович гневно махал диджею, но тот его не замечал. Пожилая диспетчерша Акулина, полноватая, похожая на гусеницу, встала и, не отходя от стола, начала сутуло пританцовывать, тыкая вилкой в салат цезарь.
Песня пролетела незаметно, дальше пошло веселее.
А потом еще веселее.
В полупьяных разговорах несколько раз послышалось предложение поехать в баню. Оля скривилась. Ей не хотелось никаких продолжений, и уж тем более в банном комплексе «Кристалл», за которым водилась нехорошая слава.
– Ты что такое говоришь, а?! Там баня, сауна, караоке, ресторанчик круглосуточный, неплохой, между прочим, а у Машки там еще племянник работает, можно прям щас забронировать. Поехали!
Вписаться в авантюру в первую очередь согласились те, кто активнее всех выплясывал и не менее активно выпивал, игнорируя добрую часть закусок и вообще закуски как таковые.
Оля засобиралась домой.
Антон Константинович, заметив спешку, понимающе кивнул с другой стороны стола и состроил на лице мальчишеское «увы». Мол, да, понимает, ему уже тоже пора.
Заметила Олины движения в сторону дома и Валя-репликант. Валя была практикант, почти уже принятая в семью скорой помощи, но за свою внешность и манеры девушка быстро получила прозвище «репликант». Понятно оно было только Оле, ведь она его и дала, а другие просто подхватили, потому что прикольно. Практикант, репликант. Какая разница? Главное, в рифму и не обидно.
Валя странно разговаривала. Будто настоящую Валю давно украли, а в ее тело поселился кто-то другой. Одевалась в черное, красила ногти в черный цвет, для контраста подбеливала и без того не особо светящееся жизнью лицо, а в свободные минуты включала что-то громко-страшное в маленьких проводных наушниках. Слушала она с каменным лицом и мрачным видом, будто в плеере стоял на повторе заупокойный молебен. На шее у Вали, рядом со стетоскопом, иногда можно было увидеть крест анх на кожаном шнурке – но только иногда. После жалобы испугавшегося пожилого пациента Валя сняла египетскую силу и носила на шее только стетоскоп.