Боковым зрением Чжан уловил черноту, как будто забрался в очень узкий и очень темный туннель. Казалось, что в голове что-то гудит на одной высокой, пронзительной ноте. Он понимал, что это плохо.

Люк открылся. Он не был уверен, это все-таки он нажал как следует или люк открылся сам по себе. Он забрался внутрь, полный признательности. Казалось, наконец-то все складывается как надо. Он знал, что ложная эйфория – одна из последних стадий кислородного голодания. Или отравления углекислым газом. Какое удовольствие в конце. Какой приятный бонус.

Как только он оказался внутри, люк автоматически захлопнулся за ним. Это было удобно. Он влюбился в этот корабль. «Артемида» была добра к нему.

– Люблю тебя, – пробормотал он.

А мгновение спустя понял, что это преждевременно.

В отсеке, куда он попал, – за люком – не было воздуха и света. В нем кружились обломки, как и снаружи. Как такое возможно? Он находился в помещении с четырьмя стенами…

Одна из которых была проломлена. За ней виднелась тьма, тьма и несколько бледных звезд.

– Это не…

«…честно», – собирался договорить он.

Но воздуха, чтобы закончить фразу, ему не хватило.

17

Петрова отшвырнула от себя зеленое что-то-типа-обезьянки, и та улетела через всю каюту, ударилась о дальнюю стену и разлетелась на две части. Одна из ног отломилась и задергалась.

Молодая женщина откинулась на стену и прижалась к ней спиной. Впервые она смогла хорошо рассмотреть зеленую тварь. На обезьяну она мало походила. Без головы, только шесть суставчатых конечностей и длинный гибкий хвост. Ни глаз, ни рта. Казалось, штука была сделана из какого-то дешевого пластика. Когда она вертелась на полу, хлеща хвостом по воздуху, суставы тревожно скрипели и щелкали.

– Какого черта? – с вызовом спросила Петрова.

Существо подбежало к панели технического обслуживания, расположенной с одной стороны закрытого люка. Крошечными многопалыми ручонками оно вскрыло панель и принялось в ней копаться.

– Плут, – послышался тихий металлический голос из динамика над кнопкой аварийного открытия люка. Голос был серьезным и исполненным мужественности. – Я Плут, корабельный робот.

– Я даже не знала, что на «Артемиде» есть робот. Какого черта ты так выглядишь? Как… как нелепый зеленый жук или… или на что там ты должен быть похож.

– Раньше у меня было другое тело. Оно мне нравилось гораздо больше. Оно было уничтожено во время нападения, поэтому мне пришлось создать новое. Это тело функционально, и его легко создать, вот и все.

Петрова покачала головой.

– Прости, что сломала тебе ногу. Ты меня напугал.

– Несомненно. Я пытался привлечь твое внимание.

– Не стоит так подкрадываться к людям. Подожди. Почему ты разговариваешь со мной через динамик на двери?

Обезьяноподобное существо подняло две сегментированные руки и пожало плечами.

– Когда я создавал это тело, то не поместил в него динамик. Не думал, что он мне понадобится. Корабль оснащен системой оповещения в каждом отсеке, в каждом коридоре. По крайней мере, так было.

– Не понимаю.

Робот вздохнул. Вот только вздох был произнесен совсем не тем голосом, который он использовал раньше, – почти женский вздох, который казался слишком человеческим. Как будто это была запись вздоха, который робот уже когда-то слышал. Образец.

– Дела идут хреново. Может, ты заметила?

– Капитан Паркер сказал, что нас атаковали, – ответила она.

– Ты говорила с ним? Как? Связь отключена по всему кораблю… К черту, неважно. Есть более насущные вопросы. Например, как нам пережить следующие несколько минут. Это будет нелегко. Практически все системы на этом корабле не работают. Навигационная система, энергоснабжение, двигатель. Ничего не осталось.

– Не осталось? Ты имеешь в виду, они повреждены?

– Я имею в виду, что их нет. Изничтожены. У нас все еще есть система резервного питания и минимальное жизнеобеспечение, но это все. У нас нет оружия, и у меня нет доступа к датчикам, поэтому я даже не знаю, что или кто нас атакует. Мы могли бы попытаться улететь, но, учитывая полученные фатальные повреждения, я уверен, что если мы запустим основные двигатели, то «Артемиду» просто разорвет пополам.

– Черт, – резюмировала Петрова. – Мы в полной заднице.

– Да, эта фраза входит в мой доклад о ситуации.

– Нам нужно поговорить с Актеоном.

Искусственный интеллект, по крайней мере, должен иметь представление о происходящем. Он лучше нее знает, каким должен быть их следующий шаг.

– Конечно, это очевидная вещь. Только есть одна проблема.

Сердце Петровой замерло. Она боялась даже думать о том, что стало с Актеоном.

– Только не говори, что Актеона больше нет.

– О нет, он почти цел. – Обезьяноподобное существо ухватилось за провод в глубине панели техобслуживания и тянуло до тех пор, пока он не порвался. Внутри люка что-то заскрипело, и Петрова почувствовала странный приторный запах гидравлической жидкости. – Он все еще контролирует корабль. Он просто сошел с ума.

– Что? – Петрова покачала головой.

– Подожди секунду. Мне нужно вот это, – сказал робот, и одна из его крошечных рук подняла конец оборванного провода как приз. – Общекорабельная связь отключена. Опасно даже пытаться вызвать мостик по основному каналу. Вот это поможет мне установить прямую линию. Подождем капитана.

Петрова взволнованно кивнула. Да. Да! Паркер знает корабль. Знает, что делать, знает, как исправить все, что пошло не так.

– Петрова? – раздалось из динамика. Голос Паркера звучал напряженно и отчаянно. Ничто и никогда еще так не ласкало ее слух. – Ты здесь? Где ты? Как близко к мостику?

Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Взяла себя в руки, вздохнула и проговорила:

– Капитан. Рада снова слышать твой голос. Я… не совсем уверена, где нахожусь. Где-то рядом с моей каютой. Я с корабельным роботом.

– Слава богу. Я не был уверен, что мы вовремя вывели тебя из криосна. А что с Чжаном? Он там, с вами? Я не могу найти его на своих экранах. Конечно, при текущем состоянии бортовых сенсоров это мало о чем говорит, но… скажи, что он с тобой.

– Доктор Чжан сейчас за пределами корабля, – ответил Плут. – Прямо совсем за пределами. В космосе.

– Подожди, – сказала Петрова. – Он вышел в открытый космос?

– Нет. Корпус со стороны его каюты был пробит. Он катапультировался. Ну, вы понимаете.

Робот включил звуковой ролик, изображающий хлопок пробки от шампанского.

– Черт. Он еще жив?

Роботу хватило приличия не пожать плечами.

– У меня нет биоданных о нем. Вообще никакой телеметрии. Но… Скорее всего, он мертв как грязь.

Петрова прижала руки к лицу. Она не хотела, чтобы робот – или Сэм Паркер – видел, как эмоции проступают на ее лице.

– Черт, – повторила она.

– Нам нужно сосредоточиться, – произнес Паркер. – Ты в порядке, верно? Петрова?

– Я бы не сказала, что в порядке, честно говоря, – отозвалась она, качая головой. Она была вся в крови, и тело болело, но раны были не смертельны, насколько она могла судить. – Неважно. Ты прав. Нам нужно решить множество проблем, прежде чем оплакивать доктора Чжана. Похоже, «Артемида» в плохом состоянии. Робот кое-что сообщил, и я очень не хочу, чтобы это оказалась правдой. Он сказал, что Актеон, ну, он утверждает, что корабельный компьютер сошел с ума.

Паркеру потребовалось слишком много времени, чтобы ответить.

– Да, – подтвердил он в конце концов. – Это один из вариантов.

– Нет. Этого не может быть.

– Я сам не очень понимаю, – с досадой откликнулся Паркер. – Бортовой компьютер находится в той части корабля, которая не была повреждена во время атаки. С ним все должно быть в порядке. Но каждый раз, когда я пытаюсь подключиться к нему, каждый раз, когда я даю ему голосовую команду, я получаю какой-то стандартный ответ, а потом ничего.

– Он постоянно говорит мне оставаться в каюте, – заметила Петрова.

– Это… было бы ошибкой. В твоей каюте пожар. Как и в большинстве кают, – сказал Паркер. – Плут, ты понимаешь, что случилось с Актеоном?

– Он заблокировал все порты. Я не могу установить связь. Он отключил нас всех. Но, что еще более странно, он сам себя перезагружает.

– Почему? – спросил Паркер.

– Без понятия, – ответил Плут. – Ему не нужно этого делать, разве только его основные системы оказались повреждены. Такое случается. Чаще, чем нам, машинам, хотелось бы признать. Но существуют системы резервного копирования, процедура проверки и защиты от сбоев, чтобы один поврежденный файл не обрушил всю систему. Полная перезагрузка просто не нужна. Никогда.

– Мне все равно, почему он перезагружается. Но это же хорошая новость? Нам остается только ждать, верно? – спросила Петрова. – Ждать, пока он снова запустится.

– Вы не понимаете, – сказал робот. – Как бы ни было мне больно это говорить, но Актеон – просто потрясный. Один из самых совершенных искусственных интеллектов, которые когда-либо создавались. Ему требуются микросекунды, чтобы загрузиться после включения. Но в этом-то и проблема. Он продолжает повторять перезагрузку. Он перезагружается, а затем, спустя всего несколько циклов обработки данных, выключается и перезагружается снова. Снова и снова, и процесс не прекращается. Более того, становится быстрее. Теперь он перезагружается сотни раз в секунду.

Петрова нахмурилась, опустив руки.

– Это…

– Безумие, – закончил за нее Плут. – Я так и сказал.

– Ладно. Итак, искусственный интеллект бесполезен. Корабль разваливается на части. Именно поэтому у нас на борту есть живой капитан. Верно? Паркер, ты запасной вариант для запасного варианта. Тебе придется чинить все по старинке. Человеческими руками.

– Я-то за, – отозвался он. – Сделаю что в моих силах, но сейчас моя главная задача – сохранить тебе жизнь, Петрова. Без обид, Плут.

– Самую малость, – ответил робот. – Но к черту. За работу.

18

Паркер подсказал маршрут до мостика, но путь предстоял долгий. Главный коридор, который вел прямо из отсека с каютами на мостик, был охвачен огнем и, судя по показаниям приборов, радиоактивен. Значит, придется совершить путешествие по всему кораблю, придерживаясь боковых проходов и коридоров для технического обслуживания. Все бы ничего, но пожар распространялся. Даже в самых укромных уголках воздух был загрязнен токсинами, и дышать было трудно. Пахло – и ощущалось – так, словно Петрова оказалась в ловушке на горящей свалке. В какой-то момент она ухватилась за одну из стен, чтобы удержаться на ногах, и чуть не обожглась.

– Жарковато становится, – сообщила она капитану и роботу.

– Система теплоизоляции не работает, – подтвердил Плут. – Это довольно неприятная проблема в долгой перспективе. Некоторые системы корабля весьма чувствительны к перегреву. Паркер…

– Да, я знаю, – ответил капитан. – Это касается и системы жизнеобеспечения. Но, как ты и сказал, это в долгой перспективе. Сейчас меня больше беспокоит качество воздуха. Петрова, тебе нужно как можно быстрее попасть на мостик.

– Верно. Нам нужно собраться вместе.

Следовало признать, что ей было бы гораздо легче, если бы можно было поговорить с ним лично. У нее есть робот для компании, но она бы лучше думала и принимала решения, если бы рядом был человек, который помог бы не сбиться с пути.

– Я пытаюсь вспомнить, как устроен корабль. Мостик находится в носовой части. Есть главный коридор, соединяющий эту палубу с носовыми отсеками. Прямой путь. Ты утверждаешь, что он не годится?

– Да, – сказал Паркер.

– Часть этого коридора пробита до самого машинного отделения, – заметил Плут.

– Что это значит? – спросила Петрова.

– Это значит, – ответил Паркер, – что часть корабля теперь отсутствует. В том числе и часть этого коридора. Если ты останешься на месте, это лишь вопрос времени, когда… Слушай, Петрова, будет нелегко. Но если вы подниметесь сюда, мы вместе хотя бы попытаемся во всем разобраться. Попытаемся понять, что делать дальше.